Робин Хобб - Ученик убийцы. Королевский убийца (сборник)
От подкравшейся уверенности дрожь пробежала у меня по спине.
– А если они снова будут действовать?
Шут безжизненно засмеялся.
– Нет никакого смысла беспокоиться об этом, потому что я не могу ничего предотвратить. Это не значит, что я к этому стремлюсь. Это, – сказал он, сделав слабый жест в сторону своего лица, – это заживет. То, что они сделали с моей комнатой, – нет. Мне придется неделями разбираться в этом хаосе.
Мое сердце сжалось при этих словах, ужасная пустота наполнила меня. Один раз я был в комнате шута, на верхнем этаже башни. Мне пришлось долго подниматься по заброшенной лестнице, полной многолетней пыли и беспорядка, в комнату, которая представляла из себя сад чудес. Я подумал о ярких рыбках, плавающих в толстых горшках, о садах мха в широких сосудах, о крошечном фарфоровом младенце, за которым так бережно ухаживали в его колыбели. Я закрыл глаза, когда шут добавил, глядя в огонь:
– Они действовали очень тщательно. Какая глупость думать, что в этом мире существует хоть одно безопасное место.
Если не считать его языка, шут был человеком беззащитным, единственным стремлением которого было служить своему королю. И спасти мир. Тем не менее кто-то разрушил его мир. Хуже всего было то, что, как я думал, избиение, которому его подвергли, было вызвано чем-то, что сделал я.
– Я мог бы помочь тебе привести это все в порядок, – предложил я тихо.
Шут дважды быстро мотнул головой.
– Не думаю, – сказал он, а потом добавил нормальным голосом: – Я не хотел тебя обидеть.
– Я и не обиделся.
Я сложил очищающие травы, горшочек с мазью и оставшиеся тряпки. Шут соскочил с сундука и, когда я предложил ему все собранное, мрачно принял это у меня. Он пошел к двери, двигаясь скованно, несмотря на уверения, что нападавшие повредили только его лицо. У двери он обернулся.
– Когда узнаешь точно, скажешь мне? – Он многозначительно помолчал, потом добавил упавшим голосом: – В конце концов, если они сделали такое с королевским шутом, что они могут сделать с женщиной, которая вынашивает наследника будущего короля?
– Они не посмеют, – сказал я свирепо.
Шут презрительно фыркнул:
– Не посмеют? Я уже не знаю, что они могут посметь или не посметь. Так же как и ты. Я бы на твоем месте придумал более надежный способ закрывать свою дверь, если не хочешь обнаружить и свою голову в мешке. – Он улыбнулся, но эта улыбка не была даже тенью его обычной насмешливой гримасы.
Шут выскользнул прочь из комнаты.
Я закрыл за ним дверь на засов. Потом прислонился к ней спиной и вздохнул.
– Это все прекрасно для всех остальных, Верити, – вслух сказал я безмолвной комнате, – но что до меня, то я думаю, что вам следовало бы повернуть прямо сейчас и ехать домой. Наступает нечто большее, чем красные корабли, и я как-то сомневаюсь, что Элдерлинги смогут чем-нибудь помочь в борьбе с тем, с чем мы скоро столкнемся.
Я ждал, надеясь получить какой-нибудь знак того, что он слышал или согласен со мной. Ничего не было. Разочарование кипело во мне. Я редко твердо знал, когда Верити чувствует меня, и никогда не был уверен, ощущает ли он те мысли, которые я хочу послать ему. Я снова удивился, почему он не отдает распоряжения Сирен. Все лето он связывался с нею при помощи Силы. Почему он молчит теперь? Может быть, он уже посылал ей сообщения, а она это скрыла? Или передала их Регалу? Я обдумал это. Возможно, синяки на лице шута отражали беспокойство Регала, обнаружившего, что Верити знает о том, что происходит в его отсутствие. Почему он выбрал шута в качестве козла отпущения – можно было только догадываться. Вероятно, он просто использовал его, чтобы дать выход своей ярости. Шут никогда не упускал случая оскорбить Регала. Или любого другого из его приспешников.
Позже в эту ночь я пошел к Молли. Это было опасное время, потому что замок гудел от множества гостей и слуг, которые о них заботились. Но моя тревога гнала меня вперед. Когда я постучал, Молли спросила через дверь:
– Кто там?
– Это я, – ответил я удивленно.
Раньше она никогда не спрашивала.
– О!.. – отозвалась она и открыла дверь.
Я проскользнул внутрь и запер ее за собой, а Молли прошла к очагу. Она склонилась к огню и подбавила дров, которые были совершенно не нужны. На меня она не смотрела. На ней было синее платье служанки, волосы все еще уложены в прическу. Каждая линия ее тела предостерегала меня. Я снова попал в беду.
– Мне жаль, что я не бывал здесь последнее время.
– Как и мне, – коротко сказала Молли.
Она была не очень-то расположена к приятной беседе.
– Произошло много всякого, и я был очень занят.
– Чем?
Я вздохнул. Знал, к чему идет разговор.
– Делами, о которых я не могу говорить.
– Конечно.
Несмотря на все спокойствие и холодность в ее голосе, я знал, что под всем этим бурлит ярость. Одно неверное слово выпустит ее наружу. Так же как и молчание. Так что можно напрямик задать мой вопрос.
– Молли, причина, по которой я пришел сегодня…
– О, я знала, что должна быть какая-то особенная причина, чтобы ты наконец появился. Единственное, что меня на самом деле удивляет, – это я сама. Почему я здесь? Почему каждый день после работы я возвращаюсь прямиком в свою комнату и жду, что ты вдруг придешь. Я могла бы заняться чем-нибудь другим. В последнее время в этом замке хватает менестрелей и кукольников, принц Регал об этом позаботился. Я могла бы сидеть у одного из очагов с другими слугами и наслаждаться развлечениями, вместо того чтобы торчать здесь в одиночестве. Или я могла бы делать какую-нибудь работу. Повариха разрешила мне пользоваться кухней, когда там не самое горячее время. У меня есть фитили, травы и сало. Мне следовало бы использовать их, пока травы еще не выдохлись. Но нет, я здесь, наверху, на тот случай, что ты вспомнишь обо мне и придешь провести со мной несколько минут.
Я стоял – как скала под сокрушительными волнами ее слов. Больше я ничего не мог сделать. То, что Молли говорила, было правдой. Пока она переводила дыхание, я смотрел себе под ноги. Когда она заговорила снова, ярость в ее голосе утихла и сменилась чем-то худшим – горем и растерянностью.
– Фитц, это так трудно. Каждый раз, когда я думаю, что уже успокоилась, я заворачиваю за угол и обнаруживаю, что снова надеюсь. У нас никогда ничего не будет, правда? Никогда не будет времени, принадлежащего только нам, никогда не будет места, в котором мы будем хозяевами. – Она опустила глаза, кусая нижнюю губу. Когда Молли снова заговорила, голос ее дрожал. – Я видела Целерити. Она красивая. Я даже нашла повод, чтобы заговорить с ней. Я спросила, не нужно ли им еще свечей для их комнат… Она ответила застенчиво, но вежливо. Поблагодарила меня за заботу – мало кто здесь делает это. Она… она славная. Леди. О, они никогда не дадут тебе разрешения жениться на мне! И сам ты не захочешь жениться на служанке.
