Тамо далеко (1941) (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

— Лука, за мной!

Студент поднялся и тут же грохнуло — зараза, первый дозорный еще жив и сподобился выстрелить! Я послал ему последнюю пулю из магазина и торопливо перезарядился, чуть не выронив обойму и крикнув застонавшему Луке:

— Контроль!

— Что? — прошипел студент сквозь сжатые зубы.

— Добей их!

Пулемет огрызался короткими очередями. Твою мать, вот что я забыл, так это выбрать ему запасную позицию. Если немцы пристреляются, то придется туго…

Я на четвереньках добрался до последних кустов у края прогалины и оглядел поле битвы — а молодец Бранко, молодец! Свалил пятерых, нет, шестерых! Если еще и Радо не подкачал, то мы уже уравняли силы.

Прикинул, откуда стреляют егеря и что они будут делать дальше — наверняка попытаются обойти пулемет, значит, нужно их встретить. Прополз еще метров десять в сторону, чтобы добраться до камней на склоне, выглянул — точно, вон они голубчики, крадутся!

Поймал первого на мушку, плавно потянул спуск — одним немцем меньше, но второй успел укрыться. Блин, хреново, что приходится в одиночку работать, без напарника, двойкой гораздо способнее.

От пулеметной позиции застрекотал шмайсер Марко и заорали на немецком, потом взорвалась граната, я аж похолодел — неужели достали? Но нет, Бранко полоснул по кустам, видно, обойти хотели с двух сторон… Если Марко хотя бы одного угробил, то мы сейчас их дожмем!

И тут заскрежетал еще один пулемет.

Со стороны немцев.

Вот нам и кранты, егерей, выходит, не двадцать, а больше — пулеметный расчет мы просмотрели. Сколько там на МГ положено, пятеро?

Второй немец, шедший в обход Бранко, выстрелил в мою сторону, но тут же упал за корень — его взял на мушку добравшийся до опушки Лука. Отчаянно матерясь, я посылал пулю за пулей, стараясь выбить еще хоть одного противника и все-таки преуспел.

Стрельба тем временем понемногу затихла, стороны оценивали положение. У нас хреновое, ведь неизвестно, что у Радо и неизвестно сколько там немцев. Совсем паршиво, что у каждого из егерей опыта куда больше, чем у всего нашего воинства. И нет возможности отойти всем разом, а одному удирать… ну, это вообще зашквар полнейший, своих бросить.

Помирать не хочется, но других вариантов пока нет. Значит, надо побольше немцев с собой забрать. Я лежал и прикидывал, сколько на моем счету различных фашиков, начиная с усташей, и выходило, что размен, в общем-то, неплохой. Как минимум один к двадцати, а то и больше.

— Баци оружье! — с кошмарным тевтонским акцентом донеслось из леса. — Одустати!

Понятно, эти тоже просчитали ситуацию, решили не рисковать потерями в атаке и теперь криками «Сдавайтесь!» зарабатывали медаль «За взятие на понт». Хрен вам, зольдатены.

До меня дополз Лука с наспех перетянутой рукой, я оставил его тревожить егерей, а сам отважился пробраться вверх по склону — у кого позиция выше, тот в выигрыше. Тут главное на немцев не напороться, они уже показали, что не дураки, совсем не дураки…

— Баци… — повторили было егеря, но я выстрелил на голос и перекатился в сторону.

Вовремя — по моей прежней позиции ударили три винтовки.

— Хенде хох! Ауфгебен! — заорал я, направляя ладонью звук в сторону и опять перекатился.

Тихариться никакого смысла уже не имело, стороны о наличии противника знали более, чем достоверно и потому шорох и движуха в лесу, изредка прерываемые выстрелами, нарастали.

И как-то уж очень сильно нарастали, я прямо забеспокоился — неужто егерей привалило еще больше? А уж как я струхнул, когда со стороны группы Радо вступили в дело еще два пулемета… И, судя по частой пальбе, чуть ли не полсотни винтовок.

Теперь точно кранты.

Но едва я себя похоронил и отпел, как снова воскрес — новые действующие лица орали на сербском. Или сербско-хорватском. Или даже боснийском, на слух не различить, но я все равно возрадовался.

И чуть снова не помер — немцев выдавили из леса и они кинулись в отчаянный прорыв, как раз в мою сторону. Но Бранко успел охладить их пыл кинжальным огнем, а там и подмога подоспела. Трех егерей застрелили прямо на поляне, один успел добежать до усыпанного камешками берега Градаца, другой упал уже прямо в воду, на отмели, остальных добили в лесу.

Метнулся мимо изумленного Луки обратно, к заваленным дозорным, и быстро-быстро намародерил с немцев ништяков, пока никто другой не покусился. И уже обвешанный оружием, патронташами, с двумя куртками и прочим полезным барахлом явился под светлы очи спасителей.

«Кавалерией из-за холмов» нам послужила погоня, посланная партизанами после того, как они обнаружили исчезновение командира роты. Во главе с целым комиссаром, который и начал распоряжаться на месте побоища. Что характерно — даже не выставив охранения.

Я добрел до позиции Бранко и плюхнулся на землю.

Бранко, красный не в политическом, а в самом прямом смысле, в кровище сверху донизу, прижимал к голове тряпку.

— Ты как?

— Да кожу срезало в самом начале, чуть не оглушило. Чуть ниже — и все, читай заупокойную.

Понемногу к нам подгребли и остальные. Лука ранен, Бранко ранен, двое новичков убиты. Первым — тот, что трусил. Сидел, сидел за деревом после броска гранат, наконец решился высунуть нос и тут же поймал пулю. А мне везет, как дураку — целенький. И бой провел куда лучше первых вылазок, гораздо спокойнее. Только вот силы противника неверно оценил, дурило.

Отряхнулся, посмотрел, как из убитого на отмели сочится и растворяется в потоке струйка крови, повернулся на плеск — чуть ниже в воде играла рыба. Золотистая, с пятнистой спинкой, уж не форель ли это?

— Эй, студент, — окликнул я Луку, которого бинтовал Марко, — ты все знаешь, что тут за рыба такая?

Он страдальчески оглянулся на речку, дождался очередного прыжка золотистой тушки и выдавил:

— Пастрамка.

Точно, форель. Надо будет при случае ее потревожить…

Спланировать рыбалку мне не дали — появилось начальство и оба освобожденных партизана. После чудесного спасения одного от переживаний пробило на разговоры и он не умолкал, рассказывая, как их вели, как пинали, как взорвалась первая граната, как прыгнул в сторону, как тяжело это со связанными руками… Показывал ободранную морду в доказательство того, что покатился по склону, изображал, как ерзал, пытаясь укрыться, демонстрировал прореху на штанах, просовывая в нее руку… Наконец, второй, судя по повадке, тот самый командир роты, резко прикрикнул:

— Поделом! Нечего спать на посту!

Первый обиженно захлопнул рот и присел рядом с нами, оставив командира шептаться с комиссаром и подошедшим Радо.

— А что я, я ничего, как тут не заснуть, — тихо бубнил партизан дрожащим губами и вдруг поднял на нас подозрительно повлажневшие глаза: — Что теперь, меня расстреляют?

Могут. У коммунистов в этом времени нездоровая привычка к расстрелам, во всех врагов видят, а также «энергично и без пощады» избавляются от всяких там элементов, как завещал товарищ Тито.

Наконец, партизаны закончили сбор трофеев, собрались в подобие строя и комиссар взялся за нас:

— Сдайте оружие.

— С хренов ли? — хором удивились мы с Бранко.

— Мы четникам не доверяем.

— А кто тут четники? — опять удивились мы.

Комиссар посмотрел на нас, как товарищ Ленин на мировую буржуазию.

— Вот он, — я показал на пулеметчика, — вообще коммунист. А Лука скоевец.

— А ты кто? — все так же насупленно спросил комиссар.

— А я сочувствующий.

Комиссар хмыкнул, но все-таки попытался отжать самое ценное, пулемет. Я уж собрался устроить полноценный скандал — ну в самом деле, не трофеи же делим, а оружие, с которым в бой шли, но вовремя освободился Радо и поведал комиссару нашу эпопею. Тот малость отмяк, назвался Мило, то есть Милославом и даже руки нам пожал.

Когда закончили с трофеями, двинулись в Лескавицу. И опять без охранения, пришлось заняться этим самому. Бранко с новичком в арьергард, сам с Лукой справа, Марко со вторым новичком слева. Мило поглядел на наши маневры и принялся меня потрошить, что да зачем. Ну я ему, насколько помнил боевой устав, и объяснил о порядке движения пешей колонной. Он слушал, мотал на ус а под конец даже выслал вперед пару дозорных и спросил, откуда я это все знаю.