Дэвид Эддингс - Вор и Книга Демона
— Ты сестра Бога? — Альтал был в изумлении.
— Что-то вроде.
— По-моему, не стоит углубляться дальше. Давай вернемся к тому, о чем говорили перед этим, Эм. Так сколько я здесь пробыл? Скажи цифру.
— Две тысячи четыреста шестьдесят семь лет — как одна неделя.
— Ты только что это сама сочинила?
— Нет. Что еще ты хочешь спросить?
Он с трудом переварил это.
— Значит, мой сон здесь очень часто длился гораздо больше, чем я предполагал? Получается, что я, наверное, самый старый человек на земле?
— Не совсем. Есть один человек по имени Генд, который немного тебя старше.
— Генд? По-моему, он не выглядит таким уж старым.
Она вытаращила на него свои зеленые глаза.
— Ты знаешь Генда?
— Конечно. Это он нанял меня, чтобы я пришел сюда и украл Книгу.
— Почему ты мне не сказал? — Она почти закричала на него.
— Я должен был это сказать?
— Нет, на самом деле не должен. Ты идиот! Ты скрывал это все последние двадцать пять веков!
— Успокойся, Эмми. Если будешь впадать в истерику, мы никуда не продвинемся. — Он посмотрел на нее долгим, спокойным взглядом. — Думаю, тебе пора подробно рассказать мне, что происходит, Эмми, и не пытайся отделаться от меня, говоря, что я не пойму или что я не готов еще узнать какие-то вещи. Я хочу знать, что происходит и почему это так важно.
— У нас нет на это времени.
Он откинулся на спинку скамьи.
— Ну что ж, придется нам потратить на это время, котенок. Ты долго обращалась со мной, как с комнатной собачкой. Не знаю, заметила ли ты, но у меня нет хвоста, а если бы и был, уж я наверняка не стал бы вилять им каждый раз, когда ты щелкнешь пальцами. Тебе не удалось приручить меня до конца, Эм, и я говорю тебе здесь и сейчас, что мы ничего не достигнем, пока ты не расскажешь мне подробно, что происходит.
Она холодно посмотрела на него.
— Что именно ты хочешь знать? — сказала она почти враждебно.
Он положил руку на Книгу.
— О, я не знаю, — сказал он. — Почему бы не начать с чего угодно? Тогда можно будет от этого отталкиваться.
Она взглянула на него.
— Никаких страшных, темных тайн, Эмми. Рассказывай. Если все так серьезно, как тебе представляется, будь серьезна.
— Может, ты и готов к тому, чтобы узнать, что происходит, — смирилась она. — Что тебе известно про Дэву?
— Только то, что написано в Книге. Я никогда не слышал о нем, пока не пришел сюда. Думаю, он очень зол на Дейвоса. Похоже, Дейвосу жаль, что Дэва так зол на него, но он все равно будет продолжать, делать то, что делает, нравится это Дэве или нет, — вероятно потому, что он иначе не может.
— Это новое толкование, — сказала она. И ненадолго задумалась. — Впрочем, сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется, в этом есть большая доля истины. Тебе каким-то образом удалось найти новое определение понятию зла. По-твоему, зло — это просто несогласие по поводу того, как все должно быть. Дейвос думает, что все должно быть так, а Дэва считает, что все должно быть иначе.
— Я думал, ты сама это говорила. Ведь борьба началась из-за того, что что-то стало возникать, разве нет?
— Это было бы чрезвычайным упрощением, но весьма близким к сути. Дейвос творит потому, что не может этого не делать. Мир и небеса были несовершенны в том состоянии, в каком они пребывали. Дейвос увидел это, но Дэва не согласился. Когда Дейвос творит нечто, чтобы сделать мир и небеса совершенными, они меняются. Дэва считает, что это является нарушением природного порядка. Он не хочет, чтобы что-то менялось.
— Жаль. Однако он практически ничего не может с этим поделать, да? Как только что-то изменилось, его уже не вернешь. Ведь Дэва не может сделать так, чтобы все повернулось вспять?
— Ему кажется, что может.
— Время движется только в одном направлении, Эмми. Мы не можем вернуться и отменить что-то, произошедшее в прошлом, просто потому, что нам не понравилось, чем оно обернулось потом.
— Дэва считает, что он может.
— Тогда он просто слетел с катушек. Время не станет поворачивать вспять, только потому что Дэве так хочется. Могут высохнуть моря, и горы могут разрушиться, но время всегда течет из прошлого в будущее. Это, может быть, единственная вещь, которая никогда не изменится.
— Мы все надеемся, что ты прав, Альтал, потому что, если ты не прав, Дэва победит. Он уничтожит все, что создано Дейвосом, и вернет землю и небо в изначальное состояние. Если ему удастся повернуть время вспять, тогда то, что он делает сейчас, изменит то, что произошло в прошлом, а если ему удастся многое изменить в прошлом, нас здесь уже не будет.
— А какое отношение имеет к этому Генд? — внезапно спросил Альтал.
— Генд был одним из первых людей, пришедших в эту часть света около десяти тысяч лет назад. Это было прежде, чем люди научились варить некоторые виды горных пород, чтобы выплавлять медь, или смешивать медь с оловом, чтобы получать бронзу. Все их орудия и оружие были сделаны из камня, и вождь племени послал Генда рубить деревья, чтобы потом племя могло посеять хлеб. Генд ненавидел эту работу, и Дэва подошел к нему и убедил его перестать поклоняться Дейвосу, а вместо этого поклоняться ему. Дэва, если хочет, может говорить очень убедительно. Генд — верховный жрец Демона Дэвы и абсолютный властитель Неквера.
Внезапно Эмеральда подняла голову и посмотрела наверх. Затем она гибко соскочила с кровати, пересекла комнату и вспрыгнула на подоконник северного окна.
— Я должна была это знать, — сказала она с раздражением в голосе. — Он снова это делает.
— Делает что?
— Подойди и сам посмотри.
Он встал и подошел к окну. Там он остановился, с недоверием уставившись перед собой. Там, за окном, он увидел то, чего никак не ожидал увидеть. Казалось, мир больше здесь не заканчивался.
— Что это? — спросил он, глядя в упор на то, что представлялось теперь белой горой.
— Лед, — ответила она. — Такое происходит уже не в первый раз. Иногда Дэва и Генд пытаются таким образом замедлить ход событий — обычно когда они считают, что Дейвос намного их обогнал.
— Там целые горы льда, Эм. Когда я пришел сюда, облака находились далеко внизу. Неужели это вода начала подниматься оттуда?
— Нет. Она замерзла уже давным-давно. Каждую зиму выпадает снег и уже не тает. Снег накапливается, оседает под собственной тяжестью и превращается в лед.
— Какова его толщина?
— Мили две, может быть — три.
— Я имел в виду его толщину, Эм, а не расстояние до него.
— И я тоже. Когда он станет еще толще, то возвысится над тем, что ты называешь краем мира. Потом он начнет двигаться. Он раздробит горы и сползет в долину. Остановить его будет невозможно, и люди уже не смогут жить в этой части света.
