Лиза Смедман - Атака мертвецов
Единственное, что ему приходилось терпеть взамен, — бесконечные поучения Элдринна насчет того, как надо муштровать рабов.
К'арлайнд подошел к читину и ухватил существо за волосы. Оно открыло глаза и напряглось в кандалах, шипя. Оскалив зубы и клацая изогнутыми жвалами, читин безуспешно пытался укусить мага за руку.
К'арлайнд осмотрел затылок существа:
— Ничего страшного, — выпустил волосы и отступил.
— Все равно надо было высечь гримлоков. Обоих.
К'арлайнд пропустил замечание юнца мимо ушей.
Он не хотел ввязываться в очередные долгие дебаты. Слишком многое зависело от этого эксперимента.
— Как там остальные? Уже в пути?
Элдринн закрыл глаза и поиграл медным кольцом, которое дал ему К'арлайнд. Магический огонь заплясал на его смеженных веках, когда он воспользовался кольцом, чтобы издалека взглянуть на других магов.
— Летательный диск Пири как раз проходит Паутину. Зарифар и Балтак на пути от Перистых Игл, будут сразу вслед за ним.
— Отлично.
Элдринн открыл глаза:
— А можно Алексе…
— Нет.
— Но она одна из самых многообещающих учениц Колледжа Заклинаний. Она создала сигил, который…
— Мы уже говорили об этом, — напомнил К'арлайнд. — Нет. — Он знал, почему мальчишка хочет, чтобы они пригласили женщину-мага в их недавно созданную школу: она была его подружкой. Именно по этой причине К'арлайнд и не желал видеть ее здесь. Ему совсем ни к чему, чтобы она вздумала спать с кем-нибудь другим, возбуждая мелочную ревность.
Элдринн надулся, но спорить больше не стал.
К'арлайнд нетерпеливо постукивал ногой по полу. Пока они ждали остальных, он попытался проникнуть в сознание читина, не обращая внимания на магический огонь, которым вспыхнули при этом его виски. В разум читина было трудно войти — а когда вошел, отвратительно оставаться там.
«Ненавижу вас! — беззвучно бушевало существо. — Убью вас, гнусные дроу! Вспорю брюхо, вытряхну ваши потроха! Убью!..»
Довольно. Удовлетворенный тем, что сумел установить контакт, К'арлайнд покинул его мозг.
Он разглядывал существо, гадая, зачем магам Чед Насада вздумалось создавать такую отвратительную расу. Когда К'арлайнд был начинающим, читинов водилось множество; все вольеры в Высшей школе магии были забиты ими. Мастера имели обыкновение каждый год десятками выпускать их на волю, чтобы было на кого охотиться. Но теперь, когда Чед Насад лежит в руинах, читинов уже никто не разводит. А те, что спаслись, охотятся на дроу.
Читин был живым напоминанием о былом расцвете магии в Чед Насаде. Что до прежнего Дома К'арлайнда, то он погиб во времена Молчания Ллос. Буквально разбился на куски. От города, населенного тридцатью тысячами дроу, осталась лишь заваленная обломками пещера. Оставшиеся в живых делали все, что могли, чтобы возродить город из руин, но, даже если они восстановят все, от последней лачуги для рабов до великолепнейшего знатного Дома, Чед Насад никогда уже не будет прежним.
Дом К'арлайнда — Дом Меларн — погиб навсегда.
Колледж, который он создает, заполнит эту пустоту, но, если сегодняшний эксперимент не удастся, мечта К'арлайнда может никогда не стать былью.
Шипение летательного диска, затормозившего в коридоре, возвестило о прибытии Пири.
Пири бочком заскочил в лабораторию, держась спиной к стене. Его взгляд быстро обежал комнату, словно выискивая скрытую опасность. Вне зависимости от того, насколько безопасным было место, Пири всегда казался слишком осторожным. Трудно сказать, что исходило от его собственной натуры, а что — от квазита — демона, с которым он связался.
Кожа демона заменила на теле Пири собственную, придавая его лицу и рукам зеленоватый маслянистый оттенок. Эта связь сделала Пири быстрее и сильнее и дала невосприимчивость к огню и ко льду, но она же заставила его глаза — чересчур близко сидящие над похожим на клюв носом — тревожно сверкать. Волосы его, коротко подстриженные, торчали белыми пучками, которые со временем превратятся в шипы.
Пири утверждал, что сумел полностью подчинить себе демона, с которым был связан, — квазиты были одними из самых низших демонических существ, — но К'арлайнд гадал, не жалеет ли маг об этой связи. Слишком уж поспешно тот оставил Колледж Колдовства ради пока что никем не признанной школы К'арлайнда.
Быть может, его не слишком-то жаловали в прежнем колледже, несмотря на редкое умение воссоздавать магические тексты. Однако К'арлайнд оценил его. Из неполных копий оригинального заклинания Пири составил ритуал Связи и заставил его работать. Это о многом говорило, в том числе о его мастерстве.
Пири молча кивнул К'арлайнду и Элдринну: дважды быстро дернул головой. На его висках потрескивали пурпурные искры. К'арлайнд почувствовал прикосновение чужого разума. Чтобы показать, что не задумал ничего угрожающего, он позволил Пири быстро заглянуть в свои лежащие на поверхности мысли.
Элдринн напрягся и сжал руку с медным кольцом на пальце. Он встретился взглядом с Пири, и на лбу у обоих засверкал магический огонь: темно-пурпурный — у Пири, сине-зеленый — у Элдринна.
— Доволен? — осведомился Элдринн.
Лишь немного расслабившись, Пири отошел в самый конец комнаты и сложил руки на груди.
Мгновением позже появились Зарифар и Балтак.
Зарифар был длинным и тощим, с курчавыми волосами — редкость среди дроу. Они окружали его голову, словно белый пух, который он никогда не причесывал, прядки торчали, как мотки проволоки. Вечно мечтательный и рассеянный, он стукнулся о косяк, входя в комнату, и заморгал, словно лишь теперь поняв, где находится. В ответ на приветствия он кивнул и промямлил что-то невнятное.
К'арлайнду не нужно было проникать в разум Зарифара, чтобы узнать, чем забита его голова: заумными геометрическими построениями, выражавшимися в сложных математических формулах, от которых К'арлайнд чувствовал себя тупым, как гоблин, пытающийся разобраться в тонкостях грамматики высокого дроуского.
Зарифар был блестящим магом-геометром, это не вызывало никаких сомнений. Но в повседневной жизни он был беспомощен как дитя. В школу К'арлайнда он перешел не сам по себе. Его должна была направить сюда чья-то рука.
Маг, сделавший это, отличался от Зарифара так же, как свет от тени. Балтак жил исключительно ради своего тела, этот трансмогрифист без конца лепил его заново, пытаясь добиться совершенства форм. Он носил обтягивающие брюки, плотно облегавшие его мускулистые ноги, и рубашку, которую не застегивал, чтобы продемонстрировать точеные мышцы груди и живота. Шевелюра его в данный момент состояла из желтоватых перьев, гладко лежащих на голове и шее и торчащих кисточками на заостренных кончиках ушей. Его босые ступни были широкими и плоскими, пальцы заканчивались кривыми черными когтями, цокавшими при ходьбе по каменному полу, — еще один знак медведефилина, на сегодня его излюбленного существа для превращений.
