Джеральд Старк - Заложники Рока
Сперва Айлэ вздрагивала от всякого шороха, а пуантенцы во главе с Эйкаром бдительно вглядывались в каждый куст на обочине тропы. Конан, ехавший верхом в середине процессии, был мрачен и молчалив, так же как и Рейе да Кадена. Мэтр Делле ухитрился задремать в седле и шумно грянулся в папоротники – после чего, бормоча проклятия, перебрался в повозку, благо соседство полутрупа его, похоже, ничуть не смущало.
Потом бояться собственной тени прискучило – время шло, и ничего особенного с путниками не происходило.
Звонко выводили рулады насекомые, пегий жеребец Иламны бодро рысил впереди, покряхтывал и скрипел возок, звякали пряжки на лошадиных сбруях. Чем-то окрестные леса напоминали Пограничье, но тамошние чащобы представали более темными, хмурыми, затянутыми колючим еловым подлеском, валежником и буреломом, оставшимся с прошедших зим. Здешний смешанный лес шелестел светлой буковой листвой, уходил под небеса кронами высоченных красных сосен, позвякивал перекатами крохотных потоков, связывавших россыпь больших и малых озер. Встретилось несколько ручьев и небольшая речка с кристально чистой ледяной водой – через ручьи переправились вброд, а берега речки связывал маленький мостик из горбатых плашек, застонавший под тяжестью подводы и верховых.
– Госпожа Иламна! – не вынеся тишины и монотонности дороги, тихонько окликнула баронета. – Долго ли нам еще ехать?
– Завтра к середине дня будем на месте, – был ответ.
***
К приходу сумерек девице Монброн уже казалось, будто путешествие растянулось на целую вечность. Сколько ей еще предстоит болтаться в седле, отгоняя сломанной веточкой назойливых слепней, и таращиться на подпрыгивающий слева от нее дощатый задник повозки? Никакого озера Синрет на самом деле не существует, отряд бесцельно кружит по лесу, а когда стемнеет, отовсюду выскочат разъяренные гули…
– Стой! – передаваемый по цепи сигнал заставил Айлэ очнуться от сонной дремоты и поспешно заозираться по сторонам. Выяснилось, что постепенно поднимавшийся вверх лесистый склон закончился. Кавалькада достигла плоской вершины холма, утыканной торчащими из земли красно-оранжевыми валунами, маленькими и побольше, почти в рост человека. Похоже, место издавна служило приютом для странствующих по Холмам. В квадрате из толстых бревен виднелось черное пятно кострища, припорошенное хлопьями пепла, рядом торчали заостренные рогульки, валялась охапка дров и оставленный кем-то жестяной котелок, а у подножия холма журчал родник. – Привал! Спешиться всем, расседлать коней!
– Здесь и заночуем, – громогласно объявил киммериец, легко соскакивая с коня. – Лучшего места не придумать. Кром Могучий! Наконец-то вон из седла!
– И долой с телеги, – буркнул Делле, скатываясь с козел, где он клевал носом последние полдня. Он потянулся, и в спине у мэтра явственно захрустело. Глядя на него, даже хмурый Рейе не сдержал улыбки.
Когда на небе высыпали крупные яркие звезды, на вершине холма вырос небольшой походный лагерь. У подножия бродили, пофыркивая, стреноженные лошади. Над разведенным костром повисли, булькая, вместительные котелки, потянуло аппетитным запахом, Конан и Рейе да Кадена, позабыв о чинах, азартно спорили о сравнительных достоинствах белого хауранского муската и крепкого красного из Шема. Делле растянулся в траве, привалившись спиной к валуну, и молча блаженствовал. Айлэ заглянула в повозку – проверить, как обстоят дела у Хасти. Долговязая фигура на охапках соломы по-прежнему не двигалась и совершенно не дышала, в чем девушка уверилась, поднеся травинку к окостенелому лицу.
«Все будет хорошо. В конце концов, он ведь не обычный человек. Он жив, конечно же, жив», – старательно убеждала саму себя баронета, избегая бросить лишний взгляд на изувеченное лицо мага. Сожженная некогда плоть теперь казалась еще и тронутой разложением.
Неподалеку кто-то из гвардейцев окликнул Кламена Эйкара, спрашивая, нужно ли выставлять на ночь дозоры. Ответила почему-то госпожа Иламна, заметив, что, если ее сородичам взбредет в голову напасть на бивак, то караульные им не помешают и предупредить остальных не успеют. Хищных же зверей отпугнет костер, если оставить его гореть на всю ночь. Кламен, пожав плечами, согласился. Айлэ вздохнула и побрела к костру.
Король Аквилонии где-то пропадал. Егеря, рассевшись рядком по одну сторону костра, сосредоточенно и молча поглощали содержимое котелков. Напротив на бревне сидели занятые неспешной беседой Рейе да Кадена и мэтр Делле – видимо, их беседа не предназначалась для женского слуха, поскольку при появлении Айлэ оба, переглянувшись, умолкли. Девушка присела на шершавый край неошкуренного бревна, на миг ощутив себя посторонней и никому не нужной. Зачем она вообще так рвалась в эту поездку? Почему не осталась дожидаться возвращения отряда в Орволане, как подобает воспитанной девице? Что она делает в обществе полузнакомых между собой людей, на земле своих предков, ставшей теперь чужой и враждебной? Что она может там, где бессильны легендарные короли и могучие маги?..
– Кого хороним? – из темноты почти беззвучно вынырнул повелитель Аквилонии. Киммериец, одетый без всякой неуместной роскоши в простую и удобную дорожную одежду, в правой руке сжимал вместительный мех с вином. Следом объявились Эйкар-младший и рабирийка, снисходительно взиравшая на людей из-под кудрявой челки. – На моей далекой родине вообще-то справляют тризну с застольем и боевыми песнями, дабы последняя дорога воина не была скучна…
– На твоей очень далекой родине, насколько мне известно, тризну с застольем учиняют в любом случае, начиная от рождения двухголового теленка и заканчивая кончиной прадедушки, объевшегося жаркого из дрохо, – рассеянно заметил да Кадена. – Впрочем, если для веселья тебе потребен покойник, там, в телеге лежит один, не особенно протухший. Сообразно традициям можешь его закопать, возложить на костер или же подвесить на дереве.
– Тьфу, пропасть, ну в самый раз к ночи разговор, – буркнул один из егерей. Варвар, нимало не смутившись, поддержал:
– Спалить, пожалуй, – он грузно опустился на бревно по соседству с Айлэ Монброн и плюхнул сочно булькнувший мех на колени Делле. – Усопший при жизни обожал всякие огненные забавы. Хлебом не корми, дай чего-нибудь поджечь, да чтобы непременно с шумом и треском.
– Сие чревато, – подал голос Ариен, проворно откупоривая бурдюк. – Иные маги древности, если верить легендам, умели надолго отделять свой дух от бренной телесной оболочки, дабы продлевать свой век и странствовать в незримом. Ежели здесь у нас именно такой случай, то нехорошо было бы подвергнуть сожжению живого человека. – Сладкий мускат полился в подставленные посудины. – Кроме того, должно быть осторожным вдвойне при погребении мага. Разобщение сущностей может привести к тем более скверным последствиям, чем большей колдовской силой обладал покойник…
