Крис Уэйнрайт - Золотой павлин Сабатеи
— Это неспроста! — кричали объятые страхом люди. — Боги накажут тебя, вождь!
Но судьба распорядилась иначе. Однажды ночью, когда все племя спало в пещерах, земля загудела. Под ужасающие раскаты грома вздрогнули горы, с ревом и грохотом посыпались вниз камни и обломки скал. Они закупорили выходы из каменных мешков, в которые превратились жилища лакуди, и больше их никто и никогда не видел. Только вождю племени удалось спастись, но, когда он обходил окрестности в надежде, что найдет живыми кого-нибудь из своих соплеменников, на его пути вдруг вырос гигантский гриб буро-зеленого цвета с щупальцами, на концах которых были утолщения, похожие на глаза. Вождь лакуди в страхе бросился прочь, но гриб остановил его, опрокинул на землю и вбил в нее, как плотник вбивает гвоздь в доску. На поверхности остался только золотой перстень, соскочивший с пальца вождя. Он мгновенно вспыхнул, как кучка сухой травы, но горел очень долго, ярким голубым огнем, разбрасывая далеко вокруг себя искры и окутывая дымом близлежащие скалы.
Племя лакуди, как утверждает легенда, не исчезло совсем. Колдовство превратило их в существа, похожие на кротов, и обрекло на пребывание под землей в темноте до тех пор, пока они не найдут второй перстень с изображением павлина и не отдадут его жрецам Сабатеи. И вот это племя передвигается за обладателями волшебного золотого кольца, чтобы отобрать его. Но каждый раз, когда они пытаются завладеть им, неожиданно появляющийся гигантский гриб вновь отправляет их во мрак, под землю, и никто не знает, когда это закончится. Говорят, что этим грибом тоже управляют какие-то колдуны или кто-то из магов превращается в него, но никто не знает, правда ли это.
— Тогда мне лучше избавиться от него. Долой, дерьмо ослиное! — Киммериец попытался снять кольцо с пальца.
— Попробуй, — пожал плечами Аршак, — только сомневаюсь, что у тебя это получится.
Он хмуро глядел, как варвар изо всех сил старается содрать перстень с мизинца. Но это ему никак не удавалось, как будто кольцо и палец срослись в единое целое.
— Проклятый чародей, что ты на меня так смотришь?! — Киммериец почувствовал, что его охватывает смертельный ужас, хотя он был смелым и решительным человеком и успел побывать не в одной смертельно опасной передряге. — Скажи, ты знаешь еще что-нибудь об этом кольце с павлином?!
— Я слышал эту историю краем уха, — покачал головой Аршад, — и больше того, что рассказал тебе сейчас, мне неведомо, но, — он по-доброму посмотрел на варвара, — когда я вернусь домой в Хоарезм, обещаю разузнать все, что смогу, и помочь, насколько хватит моих сил и умения. Я в неоплатном долгу перед тобой.
— Ладно, — буркнул киммериец, — прости, что накричал на тебя. Для меня все это было немного неожиданно. Сам понимаешь…
— Я не в обиде, — просто ответил Аршад. — С кем не бывает?
Глава третьяОстаток пути до Хоарезма Конан преодолел быстро. Утром он попрощался с Аршадом и Маниже и поскакал вперед: всадник передвигается быстрее повозки, а киммерийцу надо было спешить. Солнце едва перевалило за полдень, а он уже был у ворот Хоарезма.
Уплатив положенную мзду за въезд в город, варвар направился ко дворцу сатрапа, надеясь попасть на прием к великому визирю Мусаибу. Стражники, недоуменно оглядев киммерийца, все же объяснили ему, как туда добраться. Следуя их указаниям, Конан проехал несколько улочек и попал на довольно-таки широкую аллею, которая вела прямо к дворцу. На площади перед высоким зданием, выстроенным из полированных гранитных блоков, с широкой красивой лестницей, ведущей наверх, стояли несколько человек в форме солдат правителя. Варвар остановил коня и спешился. Тотчас к нему подскочил вооруженный кривым туранским мечом стражник.
— Проваливай, здесь не разрешено останавливаться без дела! — грубо закричал он на Конана.
— Утри сопли, мозгляк, — столь же нелюбезно ответил ему киммериец, — откуда ты знаешь, какие у меня тут дела?
Стражник застыл с открытым ртом. Видимо, он не ожидал столь сурового отпора от незнакомого всадника.
— Захлопни пасть! — гаркнул на него варвар. — У меня дело к великому визирю Мусаибу! Да пошевеливайся, — прикрикнул он на оторопевшего стража, — мне некогда ждать!
Стражник побежал к товарищам и что-то зашептал на ухо одному из них, видимо старшему. Тот поправил шлем, украшенный плюмажем из павлиньих перьев, окинул взглядом киммерийца и поманил его к себе.
— Кто ты такой, что надеешься повидать столь важного человека? — надменно процедил он.
— Послушай, приятель… — начал Конан.
— Какой я тебе приятель! — завизжал стражник. — Ты, деревенщина, разговариваешь с начальником смены стражи правителя! Я сейчас прикажу бросить тебя в темницу!
— Большой командир, ничего не скажешь! А это ты видел? — Рассвирепевший Конан сложил из трех пальцев всем известную фигуру и поднес ее к носу начальника. — Если ты сейчас же не доложишь обо мне визирю, он, клянусь Кромом, как пить дать вышибет тебя из твоих лат. Ты и охнуть не успеешь! А если он не захочет марать об тебя руки, я ему с удовольствием помогу! Будешь на помойке объедки собирать, а не в шлеме с перьями расхаживать, курица безмозглая!
Поведение киммерийца и его решительность заставили начальника слегка призадуматься.
— А если… — начал он, но варвар не дал ему закончить.
— Ты что, вислозадый потомок шакала, долго будешь тут еще время тянуть? — гаркнул он. — Тебе же ясно сказали: доложить, и немедленно! Великий визирь Мусаиб сам решит, что ему делать, без твоих подсказок, ублюдок!
Начальника стражи, словно молотом ударили по голове. Никто в этом городе, кроме его собственной жены, начальника стражи и высокочтимого Мусаиба, не осмеливался обращаться с ним столь непочтительно, да еще и орать при этом. Бедняге показалось, что земля закачалась у него под ногами. Стражники, совершенно очумев от такого зрелища, застыли, словно истуканы.
— А-а-а! — Развернувшись, начальник смены отвесил оплеуху ближайшему солдату. — Что стоишь, болван? Не видишь, что ли, человек со срочным делом? Быстро доложи почтеннейшему старшему писцу! Hy! — заорал он, пытаясь подражать рыку киммерийца. — Живо! Совсем разболтались, бездельники!
Окинув злобным взглядом подчиненных, начальник смены стал медленно подниматься по лестнице, звеня шпорами щегольских сапог из тонкого сафьяна. Потупившиеся стражники не смели даже глаз поднять на варвара, настолько их напугало происшедшее. Конан, опершись на меч, ожидал, когда вернется посланный к писцу солдат.
«Вот ведь мерзкое племя, — усмехнулся он про себя, — сразу в штаны наложили, стоило только рявкнуть погромче».
