Крис Уэйнрайт - Королевская охота
Конан оглянулся на ревнивых отцов, и усмешка тронула его губы. Сколько раз варвар сам принимал участие в различных состязаниях, и иногда не только приз победителю, но и сама жизнь зависела от того, насколько ты окажешься быстрее, ловчее и сильнее противника. Но переживания отцов за своих сыновей также представлялись ему вполне понятными,
— Они равны, но воля богов выберет одного, и в этом не будет чьей-то вины, клянусь Митрой, — примирительно заметил он, обращаясь сразу к Бреганту и Патриану. — Давайте посмотрим, чем кончится дело!
Тем временем поединщики были уже в десятке шагов друг от друга. Их взгляды скрестились, в глазах обоих горела яростная решимость стереть соперника с лица земли. На этот раз у Альгиманта все вышло превосходно, даже на мгновение отпустила боль в ноге, и он сумел-таки, отведя атаку Тасвела, напрягаясь изо всех сил, одновременно выставить свое копье так, чтобы удар пришелся в самую середину щита.
Кони пронеслись друг мимо друга, но на одном уже не было седока. Сын Патриана все же слетел из седла. Восторженный рев зрителей потряс округу. Самора дал знак, и обнаженная рабыня несколько раз ударила в колокол, возвещая, что поединок закончен. Альгимант осадил коня и, развернув его, рысью погнал обратно, к тому месту, где лежал Тасвел. Удар был настолько силен, что молодой нобиль 'был не в состоянии сразу подняться.
— Держи! — Альгимант перегнулся в седле, протягивая руку Тасвелу.
— Сам поднимусь! — Неудачник отдернул руку в черной, расшитой золотом перчатке, и в глазах его Альгимант прочел смертельную ненависть. — Что ж, на этот раз тебе повезло, только не питай слишком больших надежд: первым ты будешь недолго! — услышал он злобный шепот сына Патриана.
Молодой нобиль, собрав все силы, поднялся на ноги и, не глядя на противника, направился к своему коню, который мелким галопом кружил неподалеку, тоже, наверное, с трудом приходя в себя после бурного поединка.
— Клянусь, я найду способ тебе отомстить! — бросил через плечо Тасвел, хватая коня за повод. — Мелисса никогда не будет твоей, жалкий простолюдин!
Альгимант вспыхнул, и в глазах его потемнело от гнева, но переполнявшее юношу чувство победы оказалось сильнее. Он до хруста в пальцах сжал поводья и только усмехнулся в ответ, ничего не ответив, а затем тронул бока коня шпорами и, не глядя на побежденного соперника, поскакал к помосту, откуда его приветствовал не смолкавший рев восторженной толпы.
Глава седьмая— Ты воображаешь, видно, что я не дворецкий короля, а его советник, — подобрав губы в презрительной улыбке, сказал Гаримет. — Конечно, я в состоянии решать многие серьезные вопросы, но здесь бессилен даже я. Люди твоего положения настолько редко попадают на приемы, что это будет слишком заметно. А ты и так уже намозолил всем во дворце глаза своими кирпичами и известкой. И зачем тебе, скажи на милость, дался этот прием? Нет, нет, даже не думай просить! — он решительно повел рукой в знак отказа. — И денег твоих мне не надо.
— Но как же так? — растерянно развел руками Баргиш. — Совсем недавно ты говорил, что это для тебя проще простого, а теперь ничем не хочешь помочь!
— А вот так, — отрезал дворецкий. — Времена меняются, да и тебе свое место знать следует. Не вельможа, поди!
— Ну, хорошо, — купец умоляюще взглянул на собеседника. — Я заплачу тебе целых пятьдесят монет.
— Пятьдесят? — Гаримет оживился, даже приподнявшись на стуле. — Нет, пятидесяти мало. А сотню заплатишь?
«Наверное, ему очень надо попасть на прием, — подумал он, изучающе глядя на Баргиша. — Зачем это, хотелось бы знать?»
— Дам! — обреченно вздохнув, пообещал купец.
— Да я вижу, тебе прямо загорелось! — усмехнулся дворецкий. — А полторы сотни?
«Чтоб тебя демоны унесли на Серые Равнины! Надо же быть таким ненасытным… И как у этого мерзавца руки не отсохнут? Но у меня все-таки останется три с половиной, даже если придется отдать такую непомерную сумму», — лихорадочно соображал купец, и, преодолевая природную бережливость, он кивнул головой:
— Дам и полторы сотни, только учти — это последняя цена, больше не прибавлю ни монетки!
— Ах, вот как? — нахмурился Гаримет. — Что-то мне твое поведение не нравится, — он пристально посмотрел на Баргиша. — Давай выкладывай, что за этим стоит, или я, клянусь Белом, никогда больше не стану тебе помогать. Да из поставщиков двора вымараю! Кто тебя знает, может быть, ты хочешь причинить какой-то вред его величеству? Ну, признавайся! — почти выкрикнул он, напуская на себя грозный вид.
— Тихо, тихо! — в ужасе замахал руками купец. — Ты что такое говоришь?
— А то, — почувствовав испуг купца, отчеканил дворецкий. — Придется тебе все рассказать, иначе, клянусь Солнцеликим, я донесу на тебя господину Паллантиду! Уж он-то не будет разговаривать с тобой так снисходительно, как я!
— Да ты что! — вскричал Баргиш, наконец, поняв, что сам себя загнал в страшную ловушку. — Ты же давно меня знаешь, и я…
— Времена меняются, а уж люди — тем более, — мрачно повторил свою излюбленную сентенцию Гаримет. — Так будешь признаваться, или предпочитаешь, чтобы я немедля кликнул стражников?
— О-о-о! — застонал несчастный купец, почувствовав, как холодный пот выступил на спине и противной тонкой струйкой побежал вниз между лопаток. — Старый я дурак, и угораздило же меня к тебе обратиться…
Однако жалобные причитания помогали мало, дворецкий был совершенно неумолим, и Баргишу пришлось-таки все выложить обстоятельства, приведшие его во дворец.
— Похоже, что ты попал в западню, из которой тебе выбраться будет ох как трудно! — важно изрек Гаримет, выслушав рассказ купца. — Но я, как друг, тебе помогу. Эта вещица у тебя с собой?
— Вот, — Баргиш торопливо полез в карман и вытащил злополучный перстень, аккуратно завернутый в шелковую тряпицу.
— Хм, — дворецкий взял кольцо в руки, внимательно его рассматривая. — Думаю, твой приятель немного приврал. Вряд ли эта штучка может обладать чудодейственной силой, хотя работа, конечно, весьма приличная.
«Неужели мне настолько повезло, и тот самый перстень, о котором говорил королю парень из Немедии, оказался теперь у меня в руках? — думал между тем Гаримет, продолжая вертеть кольцо в пальцах, чтобы выиграть время. — Напугаю-ка я этого дурака посильнее, и он будет только рад отдать его по дешевке…»
— Да, — наконец, протянул он, — похоже, все-таки, что этот человек проходимец, если не хуже. Так, значит, ты не подумал о том, что этот перстенек может причинить какой-либо вред его величеству?
— Что ты, что ты?! — лицо Баргиша вытянулось и побелело от страха.
