Княжич варяжский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

— Бывает, и хорошие люди дурное творят, — заметил Милош, но так, для порядка. Накинул шубу и, отодвинув Трюма, вышел.

Евдим, увидав подвешенного на столбе и узнав его, тут же потянулся к топору, но Дёрруд крепко взял его за локоть, а Сергей сказал:

— Не дури, вой. Если ты ни при чем, худого не сделаем. Родич твой?

Они с десятником стояли в тени. Человек на столбе вряд ли мог их разглядеть. Да он и не пытался. Все его внимание было сосредоточено на Грейпе. И на калившемся на углях железе.

— Нет, не родич… — сдавленным голосом пробормотал десятник. — Смерд здешний. Уважаемый.

— Не нами, — уточнил Сергей.

— Веремуд…

— Веремуд мне только спасибо скажет, что я разбой выявил. — И, повысив голос: — Грейп! Пусть говорит!

— Говори, — разрешил свей.

И пособник заговорил. Захлебываясь, путая слова, очень быстро…

Правду и только правду. Врать в таком состоянии люди не способны.

Сергей не ошибся. Десятник был ни при чем. А вот двое его отроков оказались замешаны.

— Что ж ты так? — огорченно проговорил Сергей.

На десятника было жалко смотреть. Это был конец его воинской карьеры. Что с того, что сам не при деле. Его недосмотр. Его люди. Пусть они в шайке оказались не главными, а так, на подхвате, но князь не простит.

Сергей сжалился.

— С нами пойдешь, — сказал он. — Если все ладно выйдет, Веремуду скажу, что ты нам помог, тогда, может, обойдется. Еще и похвалит князь.

— Благодарю, княжич! — Евдим поклонился в пояс. — Век не забуду!

— Иди, собирайся… Нет, погоди. Мои с тобой пойдут. Мало ли…

В другой ситуации десятник наверняка уперся бы: его люди, ему и наказывать. В другой. В этой — просто еще раз поклонился.

— Дёрруд… — начал Сергей.

— Сам с ним схожу, — перебил Убийца. — Иди, собирайся.

Парнишка был счастлив. Болтал бы непрерывно, если бы Евдим не велел ему заткнуться. Сергей паренька понимал. Сначала он повисел на столбе, наблюдая, как страшенный нурман готовится к живодерству. Потом поглядел на само живодерство в применении к дядьке. И был морально готов к тому, что после дядьки займутся им самим. Нет, не готов. К такому невозможно подготовиться.

И вдруг его отпускают. Отделался побитым глазом и парой ссадин. Пустяки. И требуется от него всего лишь показать место, куда его послали. А еще с ними идет гридень Евдим. Свой, кривич.

В принципе, Сергей мог бы парня и не брать. Евдим тоже знал дорогу. И ничего скрывать не собирался. Особенно после того, как пары замешанных в разбое отроков не оказалось в положенном месте и остальные ничего не могли сказать по поводу из отсутствия. Предположение «пошли по бабам» после небольшого расследования было исключено. В соседний дом не ходят на лыжах и в полном вооружении.

— Порву… — процедил сквозь зубы Евдим.

До отдельно стоящей усадьбы добрались быстро. Пара километров по дороге и полкилометра по лесной нахоженной тропе. Даже безлунной ночью не заблудишься. Если знаешь дорогу, само собой. По тропе, кстати, недавно прошли на лыжах. И Сергей догадывался кто. Те самые отроки-разбойники.

Усадьба была невелика. Дом за забором, огнище, ныне занесенное снегом гектара на три.

— Иди, — подтолкнул парнишку Евтим. — И гляди не сболтни лишнего. Не то сам знаешь что.

Паренек рванулся было, но Сергей его поймал.

— Если спросят, кто рожу набил, скажешь правду: нурманы. Но больше ничего не говори. Только что страшные, много и утром уйдут. Ну и то, что дядька твой дурной велел: чтоб не высовывались. Расскажешь, и сразу уходи. Опять на дядьку сошлись: велел немедля вернуться. Все понял?

Паренек закивал. И убежал.

— Устраиваемся, ждем, — распорядился Сергей. — Не мельтешить, не болтать. Если кому отлить, отойдите к дороге.

В принципе, мог и не говорить. Отроки — молодняк, но в большинстве варяги и «курс молодого бойца» сдан еще в детских.

Ждать было легко. Лес тих. Разве что филин ухнет или заверещит вдалеке неудачливый зверек.

Света звезд хватало. Черный частокол, окружавший усадьбу, отчетливо выделялся на белом заснеженном поле.

Парнишка-посыльный проторчал у разбойников минут пятнадцать.

А вышел не один. С ним — еще двое.

Решили проверить, все ли в порядке?

— Как в лес зайдут, берем, — негромко произнес Сергей. — Живьем. И чтоб мышь не пискнула.

Мышь не пискнула. Парочка тоже.

Оказались теми самыми отроками Евтима. Узнав, что «охоты» не будет, решили вернуться.

Разговаривать с ними не стали. Разоружили, связали и бросили в сугроб. Стужи нет. Не замерзнут. А замерзнут — потеря невелика.

В усадьбе обитало шестнадцать разбойников. Атаманил местный. Причем даже не бывший дружинник, купчина.

— Я его знаю, — мрачно сообщил Евтим. — Плесковский. Раньше караваны оттуда к нам водил, а три года назад что-то там у него нехорошее вышло. К нам перебрался. Это его огнище.

Как все просто, оказывается.

— Отрочи, берете их сами, — распорядился Сергей. — Старший ты, Тук. Главного — живьем. Закончите — дайте знать.

Тук, потомственный варяг на год старше Сергея, с достоинством кивнул. И тут же принялся распоряжаться, причем толково.

Пара минут, и два десятка теней устремились к усадьбе. У частокола замешкались, избавляясь от лыж и распределяясь по периметру. Потом разом перемахнули через ограду.

Истошно залаяли псы, и судя по тому, что лай не умолкал, тратить на них время бойцы не стали. Минутой позже к собачьему хору подключились люди. Заорали в дюжину голосов. Но уже минут через пять все стихло, только псы иногда побрехивали. А еще через пару минут со стороны усадьбы раздался волчий вой. Сергей неплохо разбирался в волчьих сигналах. Этот был победный. Возвещающий о том, что стая приступает к пиршеству.

Псы опять переполошились, забрехали. И что интересно: откуда-то из чащи прилетел ответ. Вот будет сюрприз серым, если заявятся.

— Пошли, — сказал Сергей. — А то сейчас стая набежит.

В волчьих повадках он тоже разбирался и знал, что у каждой стаи — своя территория и чужих хозяева рвут. Ну или те — их, если сильнее. Все как у людей.

Отроки свою задачу выполнили на отлично. Все целы, враг частично уничтожен, частично приведен в удобное для общения состояние, то есть разоружен, связан и напуган. Атамана это тоже касалось. Причем, в отличие от остальных, у него еще и штаны были спущены. Сергей одобрительно кивнул. Его наработка. Причем еще из самой первой жизни. Распороть штанишки на поясе — одно движение ножа. А как резко снижается подвижность. Опять-таки чувство собственной важности сразу начинает страдать.

— У тебя две возможности, — сказал униженному атаману Сергей. — Рассказывать сразу, много и по делу мне. Или не сразу, но то же самое — ему, — и кивнул на Дёрруда.

Атаман глянул на Убийцу, содрогнулся и выбрал первое. Ожидаемо.

— А теперь вы, — Сергей повернулся к сидевшим на посыпанном соломой земляном полу разбойничкам. — Если кто уличит этого во лжи, — кивок на атамана, — останется жить. Только по-честному, иначе… — Сергей кивнул на усмехавшегося Дёрруда. Убийце нравилась ситуация. Но от этого его улыбка не стала приятнее.

— Пой, жаворонок, — разрешил Сергей бывшему атаману.

И тот запел. О своей тяжелой жизни и о том, каково это, когда тебя из рода извергают.

— Не интересует, — оборвал болтуна Сергей. — По делу говори. С кем работал? С ним? — он указал на Евтима.

Десятник, впрочем, не шелохнулся, а атаман замотал головой:

— Не! Он бы сразу выдал. Два отрока его с нами были.

Кстати об отроках.

— Сюда их притащите, — распорядился Сергей. — Если замерзнут, будет неправильно. Легкая смерть.

Атаман, обращенный в верное информационное русло, принялся сдавать сообщников, коих оказалось немало. В том числе и в Полоцке парочка имелась. Еще рассказал о разбоях, которых, напротив, было на удивление немного для более чем двух лет дорожного промысла. Потому что в основном разбойники не разбой устраивали, а частичную экспроприацию. Останавливали купеческие поезда и именем полоцкого князя требовали мыто. Резню начинали только в самых крайних случаях и только тогда, когда имели абсолютное превосходство.