Крест Марии (СИ) - Фонд А.

Теперь остаётся ждать и надеяться, что оно выживет.

– «Ну пожалуйста!», – попросила я.

В принципе, пострадал только горшок и сломана верхушка. Её я аккуратно отделила, набрала в одну из пустых бутылок воды и поставила её в бутылку, как в вазу. Надеюсь, оно пустит корни, и я тогда посажу его в землю.

Закончив с садоводческими хлопотами, я тщательно вымыла руки и задумалась.

А подумать было над чем.

Ведь что получается, мало того, что кто-то ходит по моей келье, пока я сплю (уже второй раз) и я оба раза не проснулась и не почуяла, так вдобавок этот кто-то разбил мой горшок и сломал моё деревце. То есть либо он настолько торопился (или неуклюжий), что не заметил, либо ему всё равно, что я об этом подумаю, либо он сознательно хотел напугать меня. А, может, это знак? Предупреждение?

А о чём? Что здесь нельзя выращивать зелень? В Уставе моего креста об этом ни слова не сказано (да и Устава, если честно, нету). А раз официального запрета нет, значит можно.

От абсурдности ситуации и нелепости моих рассуждений я невесело рассмеялась.

Что из этого следует?

А то, что я должна позаботиться о собственной безопасности. Сегодня же надо перебраться спать в ту маленькую комнатку-чуланчик, где спала моя предшественница (может, потому она и спала именно так, что только там было безопасно?).

Решено – перебираюсь туда!

А для этого нужно там всё тщательно вымыть и отскрести. Не хватало ещё какую-то заразу подхватить.

Остаток дня, я отмывала чуланчик и не успокоилась, пока не отчистила там всё до скрипа.

Методом проб и ошибок, я отыскала всё-таки устройство, которое отпирает и запирает дверь изнутри. Всё, теперь я могла там ночевать и не бояться незваных гостей.

Спать легла рано, сразу после того, как дёрнула за рычаг.

До этого я здесь всё вымыла, выдраила. Затем перенесла постель, перестелила кровать.

Вошла внутрь и закрыла дверь.

Ну вот и всё, можно теперь спать.

Я разделась и легла.

Надеюсь, я не просплю время, когда нужно дёргать за рычаг?

Я уютным клубочком зарылась в одеялко и закрыла глаза. Сон не шел.

Не знаю, почему.

Я ворочалась туда и сюда, считала овец, автомобили и даже бабочек.

Сон не шел.

Возможно потому, что я уже привыкла в бункере засыпать при свете. Свет для меня в кресте означал – «безопасность, тепло, еда». А здесь было темно. Более того, мне стало казаться, что мне тут не хватает воздуха. Я банально стала задыхаться. Возможно от этого, от нехватки кислорода, мне послышались шаги за стеной, словно кто-то ходил по моей камере.

Ужас. Дикий липкий ужас сковал мои члены. Страх парализовал меня так, что я лежала, задыхаясь и ничего не могла сделать.

Не знаю, сколько так продолжалось. В какой-то момент я пришла в себя и рывком вырвалась из этого зыбкого состояния полусна-полубодрствования. Сбросив с себя сонную одурь, я выскочила из чулана и бросилась к рычагу. Успела!

Мамочки, я успела!

Дёрнув за рычаг, я всё дышала, дышала и не могла надышаться.

Сердце колотилось, как ненормальное, громко бухало где-то в районе горла.

Нет, больше никаких экспериментов! Пусть меня лучше прибьют во сне, но ещё одну ночь в этом чулане я уж точно не перенесу. Не представляю, как мои предшественницы там спали.

Хотя, может быть у меня начинает развиваться клаустрофобия?

Как бы там ни было, я перенесла постель обратно на топчан.

После «сна» в чулане я была вся разбитая и несобранная. В таком состоянии ни вязать носки, ни заниматься бытовыми делами я физически не могла. Читать тоже не могла – мысли копошились в черепной коробке и разбегались. В общем, моё состояние можно охарактеризовать как несобранность и вялость.

Поэтому я решила продолжать готовиться к «восхождению» наверх.

Перво-наперво я собралась достать заточку, ту, которой покалечила руку Фавну и подточить. Но, когда я полезла в место, где лежали мои инструменты – заточки я не нашла! Не было её там!

Я была в шоке. Перерыла всё – нигде нету!

Но я же абсолютно точно знаю, что я именно туда её положила!

Так что, получается, те шаги, которые я слышала в камере – это действительно кто-то ходил? А зачем они забрали? Остальное то не тронули… Включая и коробочку с золотой цепочкой и другими украшениями.

Странно. И страшно.

Я принялась метаться по кресту, проверяя все свои заначки, тайники, и места для хранения барахла.

Кстати, то деревце, что я пересадила – тоже не тронули. А оно осталось на том же месте.

И вот что это за ерунда такая? В чем суть всего этого?

Но я бы не была Машенькой Покровской, если бы не решила поймать ночного гостя на месте преступления. Если это тюремщик – он мне ничего не сделает. Иначе уже давно сделал бы. Если это ещё кто-то – может быть получиться пообщаться и узнать выход отсюда.

Я настолько воодушевилась, что меня аж потряхивало от возбуждения.

Боялась ли я?

Да. Боялась. Очень боялась. Но не в том смысле, как боялась раньше. После того, как я расквиталась с Фавном я перестала бояться обычным страхом. Во мне что-то изменилось, внутри. Теперь я боялась, что не разгадаю эту тайну, что он так и будет каждый раз, пока я сплю, ходить вокруг меня непонятно для какой надобности.

Ну что он мне сделает? Убьет? Так может это лучше, чем сорок лет влачить такое вот жалкое существование здесь, в этой тюремной камере.

Но в целях самообороны всё же я взяла нож. Остро наточила его об кирпич (там один немного выпирал из стены, вот об него я и наточила). Но главное – я решила поймать, изловить таинственного гостя.

Вопрос как? Да очень просто. Хоть последние годы я жила в Цюрихе, но юность и детство моё были из СССР, а мои дедушка с бабушкой жили в простом рязанском селе, и мы часто туда к ним ездили. И на каникулы, и на праздники, и так, на выходные. Помню, как дед ходил в лес и ставил силки. У них тогда много родни собирались. Взрослые помогали с полевыми работами или по хозяйству, а мы, дети, ватагами носились туда-сюда, всё нам было интересно. Везде мы совали свой нос. А вот когда дедушка ставил силки, мои старшие братья как-то прицепились к нему, мол, научи. Дед научил, а мы, мелкая ребятня, тоже всё это смотрели и видели. Поэтому уж что-то, а петли и силки я ставить умею. Теоретически, правда. Так-то не пробовала.

Пришло время исправить это.

У меня была веревка, которую я и приобщила к делу. Верёвка, увы, была чересчур толстой и не так, чтобы длинной. Пришлось расплетать её и переделывать на две, потоньше, которые я сплела в одну. Из полученной верёвки получились замечательные петли, а вместо палок я использовала две бутылки, привязав концы верёвки за горлышко. Заодно, когда бутылка грохнется, от звука я сразу проснусь. Верёвка была сероватая, надеюсь, на полу её будет не сильно заметно.

Нет, я не думала, что хлипкие силки остановят, задержат, поймают, ночного гостя. Но вот грохот от упавшей бутылки сразу разбудит меня. А у меня есть нож. Острый. И дальше будет видно по его поведению.

Подготовив таким образом всё к визиту незваного гостя, я сунула под подушку нож и легла спать. Уснула моментально, лишь только голова коснулась подушки. Сказалась предыдущая бессонная ночь и треволнения.

Проснулась я, как обычно, внезапно. Мои биологические часы маякнули, что пора бы дёргать рычаг. Сбегала, дёрнула. Вернулась к петле. Ничего. Птичка упорхнула. Либо я неправильно сделала петли, либо мой ночной гость был слишком осторожен и всё заметил. То, что он приходил опять – стопроцентно. Я теперь посыпала (очень осторожно и очень-очень тонким слоем) пол по центру креста кирпичной пылью. А сама ходила под стеночку, чтобы драгоценную пыль не затоптать. Так вот чей-то след опять отпечатался.

Мда. Облом. Охотника из меня явно не выйдет.

Весь день я провела за хозяйственными хлопотами. Из-за всех этих событий я запустила свои дела. А для меня это недопустимо. Дисциплина – самое главное.