Лин Картер - Пришелец
— Певец, конечно же, волшебник… девчонка, — бормотал про себя дракон. — Похоже, передо мной те самые Шестеро… Прошу прощения, но и старина Дзармунджунг тоже кое-что понимает в песнях! Добро, добро, пришли славные деньки, — и тут он прервал бормотание и принюхался, шумно сопя носом.
По крайней мере, так показалось Моргану. Звук был такой, точно в пещере заработали насосы. Или запыхтел старинный паровоз.
— Гномы! — пробормотал дракон. — Пахнет гномами! Скажи-ка мне, дитя, отчего от тебя так воняет этими черными тварями? А? Мой старый нос чует их за версту.
Аргира шагнула вперед.
— Они напали на нас там, в верхнем мире, — заявила она чудовищу. — И мы достойно сразились, а потом отступили в эти пещеры в поисках спасения. Гномов было слишком много, хотя мы и немало их прикончили, — закончила она, с улыбкой хлопнув по ножнам.
— Хо, хо! Этих червей позорных стало поменьше на свете, я так полагаю? — захихикал дракон. — Приятно слышать, дитя человечье, очень приятно! Эти зануды подземные, от которых нет покоя ни на земле, ни в пещерах… Лезут повсюду, всюду суют нос, все вынюхивают! Хо! Так, значит, там была битва! Ба, вот те на! Потешило бы это зрелище старика Дзармунджунга, право слово. А твари ведь уже заползали ко мне в пещеру, предлагали краденое золото-алмазы, сулили жирных человечьих детенышей. Они хотели купить меня, старого Дзармунджунга, чтобы я служил Хаосу и Тени Зла!.. Что вы на это скажете? Ба! Вот те на!
Дракон поднялся на неверных ногах, хвостом вызвав небольшой камнепад в глубине пещеры.
— И что вы ответили им, Прадед? — поинтересовалась Аргира.
— Ответил? — прогудело чудовище. — Что я им ответил? — переспросил Дзармунджунг. — Я им ответил! Так ответил, что они надолго запомнят ответ старины Дзармунджунга…
Гигантская семипалая драконья лапа, в которой мог бы поместиться целый дом, поднялась в воздухе и замерла, грозно нависнув над путниками, и свет глаз блеснул в вороненых когтях.
Затем внезапно, словно молния, громадная когтистая лапа ударила в землю, подняв целый фонтан пыли и камней. Булыжники трещали под ее тяжестью как орехи. Пыль медленно оседала на дракона и окружающих.
— Силища невероятная, — прошептал кто-то. Моргану показалось, что это Осгрим.
Сквозь затихающий грохот раздался голос дракона:
— Думаю, они хорошо меня поняли, — пробормотал он, посмеиваясь.
— Так вот почему они боялись пуститься за нами следом в эту пещеру! — захохотал старый бард. Дзармунджунг мигнул ороговевшим веком.
— Что ж, ничего удивительного, что эти клопы не суются сюда, в мою Бездну.
Содаспес зачарованным взором обвел своды гигантской пещеры.
— Так вот она, Бездна Дзармунджунга, пещера, где живет легендарный дракон, — задумчиво пробормотал он. — Я часто слышал об этом месте и о его чудесах из старых сказок и песен, еще в детстве, в солнечных дворах Забытого града.
— Так что же, еще говорят о старом драконе там, в верхнем мире? — прохрипел Дзармунджунг довольным тоном. — Помнят, стало быть, люди своего древнего друга. А скажи-ка мне, чародей, какой ныне денек миновал, с тех пор, как мы последний раз встречались с родом человеческим?
Колеблясь, Содаспес произнес:
— Много, очень много лет миновало с тех пор, Праотец Змеев.
— Ха, знаю я, что такое «много лет» для людишек, — насмешливо откликнулся старый дракон. — «Мно-ого!» Ты мне лучше скажи — сколько? Полагаю, пока я спал здесь, под землей, уже, поди, несколько веков миновало, и не одна славная война прошла без моего участия.
Содаспес обменялся взглядом с Коньеном и опустил глаза. Моргану показалось, что молодой чародей не хочет открывать правду.
От глаз дракона, светившихся не мигая, точно две лампы, не ускользнул этот молчаливый разговор двух смертных, и он оценил возникшую паузу по-своему.
— Боитесь поведать старому Дзармунджунгу, о том, который век на дворе, — прорычал дракон, щурясь. — Клянусь моим хвостом, я знаю, в чем тут дело. Наверное, сменилось не одно поколение. Говори же правду, не робей, сколько пролежал я в этой дыре, с тех пор как бился с Тенью на стороне Риолнарна, Царя людей и Силланаса, повелителя морского народа, а также Юнглингламора, вождя гномов, вместе со всеми остальными говорящими животными? Когда в последний раз, а это было давно, поднимался я на солнечный свет. Говори же? Говори, не томи старого Дзармунджунга!
Содаспес заговорил, но при этом он старался не смотреть на гигантскую рептилию.
— Тридцать тысяч лет, — пробормотал он, стараясь, чтобы это звучало как можно мягче.
— Что? — переспросил дракон, поворачивая свою громадную голову, словно отказываясь верить ушам. — Что ты сказал?
Содаспес повторил.
На миг воцарилось молчание.
Глаза дракона снова вспыхнули в темноте, громадная туша поднялась над кучкой людей. Он мог растереть их в пыль одним ударом лапы, одним взмахом хвоста.
Затем над сводами пещеры разнеслось громоподобное:
— Ты лжешь, человечишко! Лжешь, говорю тебе!
Рев его еще некоторое время гудел, отраженный стенами. Дракон в гневе встал на дыбы, насколько позволяла его нора. Люди замерли, боясь пошевелиться, чтобы не угодить под горячую руку.
Затем дракон успокоился и склонил к ним голову.
— Так долго… В самом деле, большой срок… Тридцать тысяч лет! Я не ослышался? Так что, получается, я проспал не века, а тысячелетия? Сколько же за это время сменилось королевств? Кровь Риолнарна по-прежнему правит в Ирионе, Граде людском? А, человечишко?
Со всей мягкостью, на которую только был способен, старый бард ответил на этот печальный вопрос:
— Его наследная линия давно пресеклась, многие тысячелетия назад, и людей уже тех нет, и след их стерся в истории. Сами камни Ириона похоронены под вековой пылью, и никто не знает, где остались лежать эти развалины: даже мудрейшему из людей это неизвестно.
У дракона в горле захрипело.
— Так это что ж получается? Светлый Ирион, гордый Ирион… Чудо из городов — и теперь его нет? Увы! Кажется, я и сейчас вижу, как реют на ветру золотые знамена… слышу смех молодых принцев… благородных героев… Увы, увы!
Все стояли, не решаясь вставить ни слова, пока старейший из живых оплакивал потерянные королевства и сказочные войны, ставшие преданием. Через некоторое время дракон поднял голову, чтобы спросить:
— А как же Силлинас и его почтенный род, живущий в глубинах Зеленого моря — они тоже сошли со сцены? И их город, Кос Илим, на дне морском… уж с ним-то ничего не могло случиться. Его же охраняли армии наяд и тритонов!
— Морской народ вел долгие затяжные войны с людьми, — почтительно отвечал Содаспес. — После разрушения Чернограда и падения Тени, до пришествия Ярбата, Ангела Света, морской город утонул в черном иле, а род русалок растекся по всему миру, и, если кто из них еще жив, то людям об этом неизвестно.
