Лин Картер - Тонгор. Черный ястреб
Теперь она поняла, что желтый друид ждет Праздника конца года, когда ужасному богу огня преподнесут живую жертву. И этой жертвой, поняла Сумня, станет она сама.
А праздник будет будущей ночью. Сейчас уже близился рассвет. Она не могла заснуть всю ночь, и теперь ранним утром, когда она начинала дремать, шарканье сапог и звон снаряжения разбудили ее. По коридору шли стражники.
Лязгнул замок, и железная дверь камеры распахнулась. В камеру вволокли двух человек. Оба они находились без сознания, и их тела расслаблению болтались в руках стражников. Сумия с удивлением наблюдала за тем, как их приковывают к противоположной стене. Оба они не патангцы. Высокий молодой человек одет был в обычную кожаную повязку солдата-наемника, а бородатый старик носил длинный халат мудреца.
— Кого вы привели в мою камеру? — спросила царица.
Командир стражников криво улыбнулся:
— Жертв, предназначенных на Огненный алтарь вместе с тобой, о царица!
— Они не патангцы… что они совершили? Отар пожал плечами:
— Их обнаружили в священной пещере Вечного огня, которую они осквернили своим присутствием. Когда их застали там, тот, что помоложе, начал драться и убил шестерых стражников, а также оскорбил друида. Васпас Птол дал приказ бросить их на алтарь. Он считает, что они пробрались в подземелье за тем, чтобы украсть приношения и сокровища, но им помешали до них добраться.
Стражники приковали Тонгора и Шарайту к противоположной стене камеры и вышли, оставив Сумию наедине с двумя находящимися без сознания людьми.
Тонгор очнулся первым и огляделся по сторонам. Первое, что он увидел, была стройная девушка, сидящая на деревянной скамье и глядящая на него. На вид ей было лет восемнадцать, ее черные блестящие волосы волнами струились по спине. Кожа имела цвет мрамора слегка кремового оттенка. Если бы она не двигалась, Тонгор принял бы ее за статую, поскольку черты ее и пропорции были столь безупречны, что, казалось, будто их вырезали из мрамора. Овальное худое лицо окружала масса волнистых черных волос. Под тонкими изогнутыми бровями глаза казались черной бездной.
Заметив его взгляд, девушка покраснела, и щеки из нежно-кремовых сделались того же цвета, что и ее губы.
— Где мы? — спросил Тонгор.
— В подземельях Васпаса Птола, архидруида Ямата, бога огня, — ответила девушка.
Тонгор подергал свои цепи. Его запястья были прикованы к стене, так что он оказался прижатым к ней спиной. Старый колдун, все еще без сознания от действия наркотического газа, находился в сходном положении. Девушка имела на талии медный обруч, прикрепленный к вделанному в стену кольцу тонкой медной цепью.
Тонгор назвал девушке свое имя.
— Я Сумия из Патанги, — ответила она. Он удивленно поглядел на девушку:
— Дочь Орвата Хонда, сарка Патанги? Почему же саркайя Патанги прикована к стене в подземелье своего города?
— Потому что я не пожелала выйти замуж за Васпаса Птола, — гордо сказала девушка. — Он сделал мне предложение, когда сарк, мой отец, умер семь месяцев назад. Я отказала ему, и не один, а много раз. Но власть его в Патанге росла, до тех пор пока он почувствовал, что в состоянии ликвидировать должность сарка и править городом самому.
Тонгор грустно кивнул. Жадность и жажда власти друидов достаточно ему знакомы. Если он сумеет выбраться отсюда и закончить свое дело с Шарай-той, вероятно, ему стоит заняться прополкой жреческого сословия.
— Сегодня Праздник конца года, — сказала Сумия. — Этим вечером нас принесут в жертву Ямату, а Васпас Птол будет на это смотреть.
— Будет то, что будет, — проворчал Тонгор. — Старик, схваченный вместе со мной, могущественный маг. Он, несомненно, найдет что сказать по этому делу, так же как и я, если только руки мои будут свободны и я возьму в них рукоять меча. Но скажи мне, неужели люди Патанги будут спокойно наблюдать за тем, как их законная саркайя погибает на алтаре Ямата?
— Да. Они беспомощны против могущества друидов. Васпас Птол держит этот город в кулаке. Люди боятся его колдовства и его жестокости… и он так ловко играет на их предрассудках, что правит единовластно, используя ужас людей перед Яматом, ложным богом, которому он поклоняется.
— Значит, никого нет? Ни родственника… ни возлюбленного?
Она снова покраснела и гордо подняла голову:
— Я последний представитель дома Хондов. И возлюбленного у меня нет. Я здесь в подземелье, потому, что не желаю выходить замуж за того, к кому не лежит мое сердце!
Она замолчала, и Тонгор не смог больше вовлечь ее в разговор, поскольку она давала лишь краткие ответы. Бросив попытки завести беседу, варвар устроился поудобнее, насколько это было возможно, и заснул. Усталость и недостаток отдыха взяли свое. Он глубоко проспал несколько часов, выказывая смерти свое обычное, вполне здоровое презрение.
Когда он снова проснулся, Шарайта уже пришел в чувство. Старик либо вдохнул большую дозу усыпляющего газа, либо преклонные годы сделали его более уязвимым, поскольку он на несколько часов проспал дольше Тонгора. Сейчас старик тихо разговаривал с девушкой.
Тонгор зевнул, потянулся и приветствовал своего товарища.
— Давай колдуй. Сбрось цепи и дай мне меч. Шарайта вздохнул:
— Они приковали мои руки к стене. Я не могу коснуться амулетов. Придется подождать, пока стражники не освободят мне руки.
— Когда это произойдет?
— В полдень, возможно, когда придут нас кормить.
— Нас не будут кормить, — перебила его Сумия. — Поскольку мы должны стать жертвой Ямату, нам следует поститься до наступления нового года, чтобы быть чистыми для сожжения.
Тонгор выругался:
— Мало того что они приносят нас в жертву своему мерзкому богу, так еще хотят заморить нас голодом?
Девушка удивленно посмотрела на него и рассмеялась.
— Никогда не слышала, чтобы человек больше жаловался на пустоту в животе, чем на приближающуюся смерть! — сказала она.
Тонгор пожал плечами:
— Ничего не могу поделать с тем, что я обреченный на смерть узник. И незачем беспокоиться о том, чего нельзя изменить. Но я хочу есть!
— Перестань думать о своем брюхе, лучше подумай о том, как выбраться отсюда, — посоветовал ему Шарайта.
— Карм Карвус, наверное, попытается нас спасти, — ответил Тонгор.
Шарайта некоторое время обдумывал это, затем с сомнением покачал головой:
— Как он узнает о том, где нас держат? Он в том же положении, в каком находился и я, когда тебя схватили в Алой башне Слидита. И он, несомненно, будет делать то же, что и я делал тогда: просто станет ждать, повиснув над городом.
