Константин Храбрых - Противостояние. (СИ)
Едва слышимый скрип потолочных плит старого дома выдавал еще одного слушателя… точнее, еще одну.
— Учитель, а что было дальше?
— Дальше… хм… — Коэтсуджи отпил из кружки и продолжил. — Я задержался у них до позднего вечера. Девочка была поистине одаренным ребенком. Она передвигалась параллельно полету ласточки, прыгая по камням горной реки, словно лисенок, скрывалась в кустах горного леса…
Наблюдая за играющим ребенком, на нагретых солнцем валунах расположились двое: хозяин здешних владений оперся на длинную бамбуковую трость и рассказывал гостю свою историю и историю своей семьи:
— Я обучаю ее письму и чтению. Горы, реки, скалы, дикая природа — ее школа.
— Ты передаешь ей тайны боевых искусств?
— Ты правильно заметил, я закладываю в нее основы.
Коэтсуджи задумчиво разглядывал прыжки девочки, которые можно было сравнить разве что с полетом низколетящей птицы.
— Когда мы с тобой встретились, почему ты попросил меня убить? Ты хочешь оставить свою дочь одну?
— Я очень люблю свою дочь и… — Дать ответ он не успел, так как сорвался с места.
Девочка повторяла все движения ласточки, и когда та совершила облет возле обрыва, ушла в сторону, девочка повторила ее маневр, оттолкнувшись от крупных камней на стене обрыва… От того места посыпалась грязь и каменная крошка и, казавшийся нерушимым, край обрыва под весом огромного валуна откололся и полетел вниз, накрывая ребенка…
Все произошло буквально за доли секунды.
Кузнец-оружейник левой рукой выхватил из трости, оказавшейся ножнами, длинную прямую катану. Оттолкнув дочь в сторону, рассек падающий валун. Но он не учел того, что девочка падала именно туда, куда ушла одна из рассеченных надвое половинок.
— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ-Т-Т-Т-Т-Т-Т!!!!!! А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!
Выронив бесполезный меч, он рухнул на колени, пытаясь единственной живой рукой поднять край неподъемной глыбы рассеченного пополам камня…
— Все в порядке. — Окликнувший его голос заставил обернуться.
На камнях, чуть поодаль, лежал Коэтсуджи, прижимая к груди девочку. Страх и бледность на лице отца сменялась радостью…
Виновница с испугом рванула к отцу и прижалась к груди. По лицу отца текли слезы.
"Он хороший отец и вряд ли плохо бы о ней заботился". — Отметил про себя Коэтсуджи.
Внезапно кузнец согнулся в приступе дикого кашля, и изо рта потекла кровь.
Коэтсуджи молниеносно подскочил к кузнецу и стал укладывать того на землю.
— Кха… — Капли крови окрасили бурыми разводами одежду кузнеца. — Все-таки… она меня настигает…
— Уважаемый, доверьтесь мне, я хороший врач!
Но кузнец только отмахнулся и сел, утирая кровь:
— Бесполезно! Ты уже заметил, что смерть меня настигает… Сегодня вечером я умру!
Они вернулись в дом, где кузнец, достав глиняный кувшин, налил зеленоватого отвара и, давясь и кашляя, выпил.
— Успокойтесь…
— Увы, уже не могу… Я должен передать своей дочери последний свой дар! — Он вскрыл пол, где в нише лежали простые деревянные ножны длинного слегка изогнутого меча. Протянув своей дочери меч, он произнес. — Стальная тайна навсегда останется внутри него! Прости, что приходится покинуть тебя так рано…
Девочка приняла меч, который оказался вдвое длиннее ее роста. Кузнец принялся "колдовать" над стальным протезом, после чего тот намертво "сжал" бамбуковую рукоять катаны.
— Уфффхххх… гадство… — Кузнец посмотрел в глаза Коэтсуджи. — До сих пор я так и не узнал твоего имени, философ…
— Акисаме… Акисаме Коэтсуджи!
— Ты ведь владеешь боевыми искусствами? — От кузнеца во все стороны поползла жажда крови.
— Немного джиу-джитсу… — Взгляд Коэтсуджи посерьезнел — он уже все понял и сейчас готовился к бою.
— Ну что ж, сразимся, мастер Коэтсуджи-доно! — Внезапная атака и бамбуковая палка, служившая держателем для котелка, рассеченная пополам, вместе с котелком полетели на пол, гася затухающие угли и выплескивая остатки обеда из котелка.
Коэтсуджи молниеносно сместился к выходу.
— Я кузнец-оружейник, владеющий кендо, причем, весьма неплохо… — В глазах хозяина дома полыхало пламя предстоящей битвы. — Устроим напоследок смертельный поединок мастеров боевых искусств!
— Я отказываюсь! — Коэтсуджи отступал к выходу.
— Боюсь, отказа от нашего боя не будет! — Спокойно произнес кузнец и перешел в атаку.
Рассеченный опорный столб, с тихим скрипом, и треском ломаемых перекрытий крыши начал заваливаться. Коэтсуджи, а следом за ним — кузнец и его дочь, выскочили наружу.
Коэтсуджи со злостью отметил свою недальновидность — он позволил кузнецу загнать себя на участок возле обрыва скалы. Кузнец принял стойку, готовясь к атаке.
— Мой контроль в сфере, я вижу, ты уже ощутил Коэтсуджи-доно.
"Да, и она огромна", — Пронеслась мимолетная мысль, а вслух он спросил:
— Почему ты хочешь такого исхода?
— Время разговоров прошло, мастер…
В следующий миг он прыгнул вперед, нанося удар…
Девочка, прижимая к груди катану, смотрела за смертельной схваткой отца и так понравившегося ей гостя. Несмотря на свой юный возраст, она понимала, что видит отца последний раз в жизни… По обеим щекам, словно льдинки, прокатились прозрачные слезинки, оставляя мокрые дорожки. Девочка крепче прижала меч к груди.
Внезапно вихрь из двух людей распался и кузнец, пропустивший мощный удар в грудь и последовавший за ним бросок, стал падать с обрыва.
В последний момент Коэтсуджи успел поймать его за протез:
— Я вас вытащу!
— Я, наверно, не лучший отец — созданными мною катанами даже сейчас продолжают убивать… — Кузнец хрипел, с его губ потекла струйка крови. — Я плохой отец, но главное… что он у нее был…
Взмахнув перехваченным левой рукой мечем, он отсек протез в области кисти и полетел вниз…
— Прощайте… — Донеслось до них его последнее прощание.
Коэтсуджи устало сел у обрыва. К нему, осторожно ступая, подошла девочка с мокрыми глазами, ее била мелкая дрожь, но она крепко держала последний дар своего отца.
Появление новых визитеров не осталось незамеченным. Новые визитеры вели себя спокойно и довольно нагло. Лицо каждого скрывала керамическая маска, изображавшая злобный лик какого-нибудь демона.
— Эта катана принадлежит нам!
Пятнадцать человек в просторной одежде, в масках, скрывающих их лица с перевязью за плечами, удерживающей ножны мечей, полукругом окружили ребенка, сжимавшего руках меч, который был длиннее ее в два раза, и мужчину в свободном кимоно.
