Александр Мазин - Потрясатель Тверди
Сын вождя и будущий вождь свободен от ухода за скотом. Поиск добрых пастбищ — вот достойное занятие для того, кому водить племя после ухода отца.
Не более двух лонг проскакал отрок, когда урр вынес его на холм близ одной из маленьких бухточек, что языками врезаются в линию побережья. Выехал сын вождя на вершину — и тотчас повернул урра назад. Увидел он, что на спокойной глубокой воде бухты стоит двухмачтовая катурха под коричневыми спущенными парусами. Сошедшие на берег не оставляли сомнения в своей профессии. Остры глаза хорсутского мальчика. Но глаза моряков, высадившихся на чужой земле для набега, не менее остры. Арбалетная стрела свистнула над вершиной холма. Спущенные с поводков, застоявшиеся за время плавания боевые таги бросились в сторону отрока. А за ними — шестеро пиратов на рыкающих уррах.
Ветром взлетел сын вождя на холм. Приложил к губам раковину. Хриплый рев разнесся над побережьем моря Восхода. На пять лонг слышен тревожный крик морской раковины при тихой погоде.
Посмотрел мальчик на свирепых тагов, поднимающих пыль в милонге от него: пускай! Никогда пиратские таги не догонят хорсутского урра! И помчался на запад, туда, где синели вдали драконьи гребни Умхорского хребта. Завыли пираты, подгоняя тагов. Короткими прыжками карабкался урр на склон холма. Обернулся сын вождя к преследователям. „Никогда!“ — закричал он, срывая кожаный шлем и размахивая им над черноволосой головой.
Не любят боги слова „никогда“. Оскользнулась нога урра на гладком камне, угодила в нору шипоглавой змеи-хусры. Метнулось серо-желтое тело… Закричал урр, когда впилась ядовитая стрела в его легкую ногу. Закричал, прыгнул высоко, стряхивая с себя хусру… И повалился набок. Быстро действует яд шипоглавой змеи.
Слетел сын вождя со спины урра, упал на землю спиной, покатился вниз по травянистому склону — навстречу преследователям. Быстрее помчались таги. Только и успел отрок, что вскочить на ноги, выхватить короткую саблю: лук его остался притороченным к седлу. Подскочили таги, окружили кольцом клыкастых слюнявых морд… Не набросились. Им — держать, не пускать добычу до прихода хозяев. Махнул сын вождя сабелькой — отпрянул таг, но плотней обступили другие. Что может сделать маленький хорсут со своей маленькой сабелькой против пяти натасканных на человека гигантских псов?
Подскакали всадники, закружились пятнистым смерчем. Упало широкое лезвие меча на мальчишескую макушку. Плашмя упало: кто убивает раба?
Очнулся мальчик вечером. Деревянная палуба была под ним. Соленый запах моря освежал ноздри. Коричневые паруса, наполненные ветром, заслоняли небо. С трудом поднялся на ноги сын вождя. И увидел далекий-далекий берег. И черный форштевень, прыгающий на короткой волне.
— Эй ты, детеныш хриссы, иди сюда, — раздалось за спиной.
Гневно обернулся сын вождя — и грубая кожа бича рассекла ему щеку.
— Не скаль зубы на хозяина, сопляк, если хочешь сохранить кожу! — широкогрудый бородач в красной головной повязке лениво взмахнул бичом. Ни слова не говоря, бросился сын вождя на обидчика. Удар кулака швырнул мальчика на палубу.
— Вот дикий хриссеныш! — донесся сквозь хул в голове удивленный голос пирата. И вновь бич ожег кожу.
Так сын вождя Турах-абен-Сайт вступил на путь славы».
САНТАЙ ТЕМНЫЙ. «ИСТОРИЯ ВЕЛИКИХ».
ГЛАВА «КРАСНАЯ ЗЕМЛЯ».
— Господин! — услышал Эак голос сотника. — Пора ехать.
Аргенет легко поднялся на ноги. Солдаты уже седлали урров, застегивали ремни амуниции. «Их стальные кирасы, должно быть, сильно раскаляются на солнце?» — подумал Эак.
Прошло не более трех минт, и отряд, поднимая мелкую серую пыль, поскакал по нагретой лучами Таира дороге. Вокруг были те же плантации, сады, поля. Казалось, они уже ехали здесь утром. В просветах между деревьями блестела желто-зеленая вода Марры. Дневное светило Асты посылало вниз потоки жара. Рубашка Эака липла к телу, и он порадовался, что не надел кольчуги. Даже грязноватая вода Марры показалась ему привлекательной. Он почти ощутил, как толкают его прохладные струи, несущие крохотные комочки желтого ила. Эак глотнул из фляги теплой подсоленной воды. «Не надо было пить вина», — подумал он.
Дорога спустилась в некое подобие оврага. По обе стороны поднимались заросшие жесткой бурой травой склоны. Снизу траву обильно покрывала дорожная пыль.
Слух Эака уловил топот скачущих урров. Впереди. Тело его слегка напряглось — дань инстинктивной для воина осторожности. Он понимал, что с таким эскортом вряд ли ему угрожает опасность.
Начальник сенты обернулся и посмотрел на аргенета. Губы конгая шевельнулись. Эаку показалось: сотник сказал что-то. Но сквозь шум тридцати четырех бегущих урров он не расслышал слова.
Из-за поворота показался отряд из двух дюжин всадников. Короткие пики и отсутствие опознавательных знаков показывали, что это не солдаты ситанга. «Воины какого-нибудь сонангая?» — предположил Эак. Оба отряда сближались со стремительностью пятнадцати лонг в хору. Командир чужого отряда, в стальной кольчуге, с тяжелым мечом у пояса, коснулся пальцем сверкающего шлема. Начальник сенты ответил тем же. И осадил урра. Одновременно с этим один из десятников хлестнул плетью урра Эака. Зверь обиженно мяукнул и одним прыжком вынес Эака на двадцать минов вперед. Всадники встречного отряда начали перестраиваться. Почуяв недоброе, Эак оглянулся на свой эскорт. И ему все стало ясно. Отъехав назад и поставив урров бок о бок, сопровождавшие аргенета заперли ему выход из ущелья. Начальник сенты и оба десятника не спускали с него глаз. И лица их были достаточно выразительны.
Эак посмотрел на отвесные склоны ущелья, заросшие пучками бурой травы и ползучим кустарником. «Пожалуй, хороший урр смог бы подняться! — подумал он. — Но даже плохой арбалетчик…»
Встречный отряд перестроился. Начальник его опустил забрало и выдернул из ножен меч. Всадники опустили копья, и урры рванулись вперед. В передней шеренге было пятеро всадников, скачущих плечо в плечо. Начальник отряда опередил их на один длинный прыжок. Урр Эака испустил рык, от которого кровь аргенета вскипела. Начальник отряда, размахивая мечом, налетел на Эака. Обученный урр аргенета шарахнулся в сторону, и меч врага, прочертив широкую дугу, прошел в мине от головы армэна. Собственный же клинок Эака вошел в разорванный криком рот конгая.
Аргенет выдернул меч, и враг его выпал из седла и повис на ремне, касаясь мертвыми руками пыльной дороги.
