Денис Карнаков - Внешний враг. Книга первая. Дальневосточный экспресс (версия 2.0)
«Бандеровец» реагирует на внезапное утяжеление конечности: свободная нога немного отводится назад и резко вперед. Удар ботинка пришелся в челюсть умоляющего.
– Да отцепись ты!
Лязг затвора прозвучал как приговор. Автомат в одной руке прицелом смотрит в пол сквозь распластанное тело. Выстрел, гильза отлетает в обеденную зону и звякает об окно. Пуля входит в спину девушки, выходит из груди, застревает между этажами. Красное пятно расползается по белой рубашке. Но смерть еще не пришла. Мозг переключается в состояние шока. Руки инстинктивно двигают «не труп», ногти ломаются об жесткий ворс ковровой дорожки. От повторного грома Милена вздрагивает и отводит взгляд, не желая быть свидетельницей. Свинец на сей раз поражает сердце навылет – прижалась щека, затухает жизнь в ярких глазах, застывают веки. Не состоявшийся жених протяжно кричит сквозь окровавленные губы:
– Н-е-е-е-е-т!
В людях смешались сочувствие и страх. «Жесть» увиденного кошмара, теперь в душе навсегда. Матеря закрывают глаза детям – нельзя им видеть кровавую сцену.
Парень, на четвереньках перемещается к трупу. Очень нежно, как никогда, поворачивает невесту. Ее распахнутые глаза все так же пронзительны. Выкатилась мужская слеза, по щеке скользит, вязнет в сгустке крови на разбитых губах. Его ладонь коснулась ее лба, сместилась на глаза, где пощекотали девичьи ресницы – душа суженой, отправлена в бесконечный мир сновидений.
Довольный собой убийца направляется к «коллеге», заложники провожают его исподлобья. Наемник выдвигает новые требования:
– Всем подняться! Тащите задницы в последний вагон!
Пассажиры организуются в управляемое стадо. Жениху некуда спешить, на коленях оплакивает невесту. Река из людей омывает островок скорби. Милена присаживается на корточки рядом. Едва сдерживая слезы, начинает разговор:
– Послушай. Я соболезную, но нам надо идти. Ей не поможешь.
Подавленный голос в ответ:
– Мне все равно.
– Они тебя убьют.
– Уходи сама.
– Нет, я не могу тебя оставить.
Отток пассажиров завершен. Убийца останавливается у отстающих заложников. Все внимание на Милену.
– Ты чего тут расселась!? Пошла к остальным, а то рядом положу!
Девушка получает коленом в бок, выставленная рука успела упереться об пол, прерывая падение. Милена вынуждена отступить назад. Взгляд не отрывает от парня. Его карие глаза, наполненные печалью, не стереть из памяти. Милена призывает убийцу одуматься:
– Не трогайте его!
– Тебя еще не спросил!
Вякнул другой наемник:
– Пошла от сюда!
Молодой человек аккуратно улаживает остывшую девушку, сжимает кулаки, а в голове нарастает злость. Выпрямляются колени. Парень делает рывок к убийце: для начала отводит автомат с линии огня и атакует рукопашным прямым ударом в голову. Ладони наемника сместились на ствол и приклад, оружием пытается блокировать лавину ярости. Еще один удар валит преступника на лопатках. Малообъяснимый прилив сил стимулирует наступление. Истошный вой издает «хохол». У него видны появившиеся промежутки в передних зубах. Другой наемник слышит «капитуляцию», достает пистолет из набедренной кобуры. Наведению на цель мешает затылок Милены. С размаху бьет ее по плечу. Хрупкая девушка всем туловищем обрушивается на столик обеденной зоны, далее стекает на кресло, затем на пол, где сознание так и не вернулось. Количество патронов в обойме уменьшилось на пять, ровно столько же пуль поразили спину разъяренного парня: сломали ребра, перебили сосуды, разорвали сердце – забрали только начатую жизнь. Наемник с трудом сбрасывает с себя труп. Выплевывает зубы. Окровавленная морда, говорит:
– Мать твою!.. Видал да!?
– Да заткнись ты! Лучше умойся.
Милена, очнувшись, едва выбирается из-под стола. Боится, что снова упадет. Немного подкашиваются ноги, звенит в ушах, дрожит дыхание. Картина из двух бездыханных тел на полу с огнестрельными ранениями вызывает обиду, безысходность и что самое поганое «страх».
Убийца пятой точкой сидит на ковре, продолжает плеваться кровавыми ошметками. Предложенная рука сообщника помогает подняться. Раздается выкрик в адрес свидетельнице:
– Чего уставилась!? Сука! А ну проваливай к остальным, а то прикончу!
Милена ковыляет прочь. По лестнице вниз. Жидкие линзы проливающихся слез искривляют зрительное восприятие реальности. Пройдя межвагонный переход – снова трупы: тела охранников разбросаны по вагону. Ноги перешагивают бездыханную жертву вооруженного захвата, лежащего поперек. Сильно расклешенные джинсы вытирают кровь с униформы.
В середине коридора, как будто в конце туннеля, появилась светлая надежда – так показалось на мгновение. Из открытой внешней двери сейфа виден голубоватый рассеянный свет, излучаемый стеклянным саркофагом, в котором заключен мощный механизм. Из этих не райских ворот долетает набор слов – точно не ангельских:
– Ты! Какого хрена стоишь!? Иди сюда!
Девушка идет на голос с нагловатым оттенком. За многострадальное плечо хватает Лис Милену. Обсохли ее глаза, теперь они максимально раскрыты и нет понимания, что куда-то ведут – психика испытывает максимальную нагрузку. Вот лестница опять и кроссовки отчитывают ступеньки. На этаже встречают те же лица напуганных людей, они тут же склоняют головы, не хотят быть мишенью. В желудке Милены становиться тесно – сильно тошнит. Спазм сгибает джинсовую девушку, торс прячется за спинку кресла сразу у входа на второй этаж, еще больше оголилась поясница. Завтрак вокзального «Бистро» хлещет под столик.
Через три десятка минут Хлопцов и Сурко уединились на первом этаже последнего вагона в одном из купе. Командир наемников по рации требует отчета:
– Всем доложить обстановку.
Самый смелый рапортует:
– Заложники изолированы в последнем вагоне, сотовые изъяты.
В радиоволну вмешивается беззубый наемник:
– Тут у нас был небольшой инцидент. Какая-то девка вздумала позвонить. Я ее успокоил.
В Хлопчике просыпается садист.
– Она жива?
– Пришлось пристрелить.
Сатанинская ухмылка кривит рот Хлопцову. Его интересуют подробности.
– И как это произошло?
– Она пыталась позвонить. Ты же сам сказал, что такие попытки пресекать жестко.
– Правильно! Молодец! Еще на одну москальскую сучку меньше.
Кровь заполняет избитому наемнику рот. Плевок от души. Еще один передний зуб белеет в красной кляксе на ковре. Продолжается рассказ о «доблестном» расстреле:
– Ее парень на меня напал. Друг меня спас. Всадил этому москалю пару пуль.
Хлопчик с досадой хвалит бандеровца.
– Неплохо!
Главарь изо всех сил скрывает приступ бешенства, ведь натура маньяка, отравившая душу, не желает, что бы кто-то, кроме него, казнил ненавистных москалей за малейшую провинность.
