Игорь Вардунас - S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)
Пятерка «Корсаров», ревя винтами, пронеслась над мачтами нашего корабля. На горизонте вырисовывался абрис авианосца «Лавкрафт». На правом траверзе «Уробороса», накрытый тенью могучего дредноута, шел эсминец «Мавзолей Ленина».
Корабли Южного Флота стягивались в квадрат, который по-прежнему контролировался фортом живых. Я видел черные дымы на севере, – там, где море сливалось с небом. Живые отбивали атаки одну за другой.
– Защитники «Непотопляемого»! Солдаты, матросы, офицеры! – звучало в радиоэфире. – С вами говорит командующий Южным Флотом Мертвечества скелет-адмирал Могилевский. Вы с честью выполнили свой долг. Дальнейшее сопротивление бесполезно. Помощи ждать неоткуда. Все воинские соединения живых либо сдались, либо разгромлены. Я призываю и вас сложить оружие! Я обещаю достойные условия содержания в плену. Сухую одежду, щедрые пайки, средства для ухода за личной гигиеной. Раненым будет оказана медицинская помощь. Пора прекратить кровопролитие…
Я выплеснул за борт ведро помоев. Далеко внизу треугольные плавники рассекали волны. Акул собралось в этих водах – видимо-невидимо. Сколько же моряков нашло успокоение в их ненасытных желудках? Все друг друга жрут. Что за рок довлеет над обитателями нашей планеты…
Вернувшись на камбуз, я увидел, что Червивый под присмотром Гробушко готовит ризотто.
– Собрались мертвячков рисовой кашей накормить? А, товарищ мумии-лейтенант? – весело спросил я.
– Да, – не отрывая взгляд от сковороды, ответил кок. – Рис, знаешь ли, крепит.
– Крепит? – я не понял, шутит ли Гробушко или говорит серьезно.
– Крепит, – без намека на иронию повторил кок. – Ведь кому-то скоро в бой.
Действительно, на «Уроборосе» полным ходом шла подготовка к предстоящему сражению. На палубе дредноута не было ничего деревянного, но за борт отправились брезентовые тенты, за которыми команда пряталась от тропического солнца и назойливых мух. Следом за тентами в море выбросили все, что могло мало-мальски гореть. Пожарные команды растягивали вдоль коридоров шланги, отрабатывая учебные тревоги под присмотром кондукторов и офицеров.
Мы успели накормить команду и прибрать на камбузе, прежде чем оглушительно завыли сирены.
– Ну, началось! – блеснул бельмами Гробушко.
Все неожиданно взбодрились. Меня тоже захлестнула всеобщая беспричинная веселость и бравада. Захотелось выбраться на верхние палубы и своими глазами увидеть неприступный форт живых, об который не единожды ломали зубы военно-морские силы Мертвечества.
– Давайте, братцы. Занять места по боевому расписанию, – распорядился Гробушко.
Матросы, в их числе – и я, откозыряли и бросились из камбуза, как тараканы – кто куда. Червивый присоединился к пожарникам, а я – к команде эвакуаторов, которые, вооружившись носилками, ждали, когда появятся первые раненые.
Само собой, ни одно ранение не могло быть для нас смертельным, но попробуй повоюй, если, к примеру, выбитая наружу кость не позволяет ни повернуться, ни развернуться.
Неразборчивое бормотание, которое доносили порывы ветра, переросло в грохот канонады. Выглянув в иллюминатор, я увидел в небе горящий «Корсар». Пилот отчаянно пытался дотянуть до авианосца. Я понял, что мы уже близко от эпицентра событий.
Затем грянуло, точно раскатом грома, и палуба содрогнулась. В иллюминатор я увидел вздыбившийся столб воды. Палубу окатило, по стеклу иллюминатора заструились разводы, как будто снаружи лил дождь.
В ответ басовито рявкнуло наше орудие. Комендоры начали пристрелку. Я знал, что огнем всех пяти башен главного калибра управляют с одного поста, так что накрыть бетонный островок, занозой застрявший в заднице всего мертвого мира, будет несложно.
По броне «Уробороса» словно врезали бревном, окованным железом. Затем еще раз и еще. Даже понимая, что ни боль, ни смерть мне не грозят, я испытал какое-то странное ощущение. Наверное, оно было рудиментарным и досталось по наследству от меня прежнего, меня живого. Но, в общем, не напрасно нас Гробушко накормил отварным рисом. Я оценил предусмотрительность кока.
– Такими пистонами шкуру «Уробороса» не испортить, – с напускной небрежностью проговорил темнокожий боцман, которого назначили командовать эвакуаторами.
Дредноут пронзила дрожь от киля до верхушки мачты. Это открыли огонь наши 305-миллиметровки. Я не знал, какое расстояние разделяло «Уроборос» и форт «Непотопляемый», но отчетливо представил, как свистят, пожирая мили, снаряды, несущие освобождение живым.
Бум! Бум! – доносилось отовсюду. Теперь казалось, что бревна бьют по корпусу дредноута со всех сторон.
– Раненые в третьей башне! – боцман так сильно выпучил глаза, что один из них вывалился из глазницы и повис на бледно-зеленом стебельке.
Я отдал честь и стремглав помчался в третью башню. Мой напарник – матрос-гальванер Неткусков – едва успевал следом, неся под мышкой свернутые носилки.
Стальная плита люка отошла в сторону. В лицо дохнуло жаром, точно из зева доменной печи: снаружи бушевал огонь. Я на миг опешил: ведь мы очистили корабль от всего, что могло гореть. Оказалось, что палуба и надстройки испещрены округлыми кавернами, из которых, точно из жерл вулканов, било пламя и летели брызги расплавленного металла.
Живые били по «Уроборосу» теми самыми кумулятивными снарядами, секрет производства которых в Мертвечестве был безвозвратно утерян.
Третьей башне крепко досталось. Один ствол был свернут вбок, алели раскаленными закраинами несколько пробоин. По башне метались языки пламени: горела покрывающая броню краска. Пожарная команда разворачивала шланги. Червивый направил медный раструб в сторону открытого люка. Вход в башню был задымлен, из мглы кто-то тянул руки.
Вражеский снаряд шарахнул рядом с кораблем. Грязная вода перелилась через фальшборт. Зашипела, заклокотала, испаряясь. Горячий туман на несколько секунд застелил палубу. Я, прикрывая лицо руками, поплелся к башне, в которой ждали раненые комендоры.
Над головой что-то фыркнуло, поток воздуха сорвал фуражку-начерепушку и швырнул ее в пламя. Грохнуло так, что мои барабанные перепонки на время утратили способность реагировать на звуковые колебания. Наверху вспух огненный шар, средняя труба со скрежетом завалилась и, осыпав палубу искрами, упала за борт. Я спрятался за кнехтом, и сделал это вовремя, потому что огненная стрела следующей ракеты пронеслась над мостиком ходовой рубки и легла перед входом в третью башню. Пожарную команду смело, словно лавиной.
В какой-то миг я растерялся. Было непонятно, что делать дальше. Ясно, что в башне не осталось ни одного мертвого, все комендоры превратились в прах.
