Александр Бушков - Заповедник
— Расскажешь? — глядя на Дока, спросил с заинтересованным видом Текс.
Док устроился поудобнее и сказал:
— Да все очень просто. Помните, как я быстро двигался в тот первый раз… ну, когда мне руку сломали? — и, увидев кивки слушателей, продолжил:
— Так вот, в такой момент включается защитный механизм Ускорения Времени, и он является защитной, ответной реакцией мозга на явную угрозу жизни. А зарастить перелом можно так же — локальным ускорением времени в месте повреждения кости. Эффект, доложу я вам, поразительный. А сейчас я, кажется, нащупал, как этот механизм включать произвольно, в нужное мне время. Кроме того, мне открылись и еще кое-какие… интересные вещи.
— Например? — заинтересованно спросил Текс.
— Ну… например, я знаю, как совершить выход сознания, если хотите, души из тела и, таким образом, свободно посещать любые участки мира. И никакая преграда мне не помеха…
— …кроме сильного Колдуна, который, пока ты будешь шляться по «любым участкам мира», просто возьмет и уничтожит твое тело, — прокомментировал последние слова Дока вошедший в избушку Дед. — И тогда ты станешь бестелесным привидением.
Пока они так разговаривали, собрали на стол и сели ужинать. За столом друзья стали прорабатывать план, что и как делать дальше. Они решили, что прежде чем соваться в Трущобы, необходимо побольше узнать о тамошней жизни. Вернее, о жизни лекарей, ибо они собирались ими стать. Дед рассказал, что, в отличие от мира, откуда они прибыли, здесь очень сильно то, что у них называли магией.
— В смысле? — попросил уточнить Кэп.
— Магия и есть магия, или чудо, с точки зрения непосвященного человека. Вот он, — и Дед показал на Дока, — он видел, как я волка заштопал, не прикасаясь к зверю руками.
— И что, все у вас так могут?
— Нет, лишь немногие. Там, в Трущобах, больше силу показывают и фокусами разными народ веселят, а лечить… лечить способны только я да еще парочка-троечка Ведунов. Да и то они так, — Дед пренебрежительно скривился, — слабы. Вот потому ко мне и идут.
— А сила? В чем магия силы? — азартно спросил Текс.
— Это все пустяки. Фокусы-покусы, а не магия, — усмехнувшись, ответил Дед. — Там каждый второй то взглядом огонь зажигает, то ест вареники, как… как Попандопуло у Гоголя…
— Так у вас тоже Гоголя знают? — с изумлением спросил Текс.
— Конечно, знают. И Пушкина, и Достоевского тоже… Ведь наши миры только перед Атомной войной разошлись, а до того все было почти одинаково.
— Погоди, деда, — спросил Кэп, — а как же наш Монти? Ведь он может лечить?
Дед, услышав этот вопрос, помрачнел:
— Дело в том, что я об этом вашем… Капюшоне ничего не знаю и ничего за эти дни о нем так и не смог выяснить. И еще — я не понял, почему не услышал их приход. Это меня сильно беспокоит.
После ужина все устроились спать. Кэп предложил было организовать дежурство, но Дед отмахнулся, сказав, что у него и так есть сотня добровольных соглядатаев. И тут же, словно в подтверждение его слов, из-под полатей раздался тонкий мышиный писк.
— Во, слыхали! Мышка-норушка согласна со мной и чуть что — предупредит. Сова — на тропе, другая здесь, ну и еще кое-какие птахи, ну а мышки — серенькие и незаметные такие, — тихим и уже сонным голосом добавил Дед, напоследок пробормотав: — Так что спим спокойно!
Ночью все, кроме Дока, дрыхли, как говорится, без задних ног. Мысли о пережитом не давали Доку уснуть как следует, да и тревога о будущем не способствовала сну. А вот Дед, на удивление, спал как убитый, и впервые он довольно громко храпел всю ночь и даже после того, как все поднялись и на цыпочках вышли, продолжил свои сонные рулады. Утро было туманным и довольно холодным. Туман то клубами наплывал на поляну, то такими же могучими комьями поднимался вверх. Когда вскипятили чай, появился Дед. Остановившись на крылечке, он потянулся так, что захрустели косточки, и со словами:
— Эх, старость не радость! — бойкой трусцой побежал на ручей, умываться.
— Как же, старость! Знаешь как он по тропе пер вчера? Мы едва угнались за ним. Причем, когда пришли сюда, Дед был свеж и спокоен, даже дыхание не сбил, а вот… Текс весь в мыле был. Легкие чуть сами из груди у него не выскакивали.
— Лучше бы на себя посмотрел, — огрызнулся тот. — Прикинь, — сказал он, обращаясь к Доку, — у этого морячилы аж ноги заплетались. Уже на поляне он чуть-чуть не упал!
— А что тут удивительного? Не каждый день по 15 км за неполный час пробегаем.
Позавтракали в тишине — Дед за эти месяцы приучил их придерживаться старого правила: «Когда я ем, я глух и нем». Текс поначалу высмеивал это, но быстро убедился, что еда в молчании и даже без всяких ограничений не позволяет съедать лишнего, и человек не толстеет.
— А потом, — говорил Дед, — я научу вас, как надо каждый кусочек еды сопровождать думкой. Мысль — как идет кусочек, куда ложится, и кое-что другое. Тогда вообще все ваши пуза исчезнут, а мышцы укрепятся. А то лопаете чашками, балаболите, вот еда и не впрок.
Позавтракав, Дед сказал:
— А теперь, други, давайте обсудим, как вам вернуться. Я всю ночь продумал об этом.
— Ага, продумал, — дружно засмеялись Текс с Кэпом. — Ты же спал и так храпел, что я за избу боялся, как бы не рассыпалась.
Дед, не обращая внимания на эти подковырки, невозмутимо продолжил:
— А план таков: за сегодня-завтра лечим его руку, — он кивнул в сторону Дока, — и, собравшись, идем в…
— …Трущобы?! — воскликнул Текс.
— Цыц, недоросль, помалкивай и слушай, что старшие говорят. Сначала мы пойдем в Дивные Горы. Это поселение на берегу Большой реки — там когда-то реку запружать собирались. Живут в том Городке рыбаки, и живут они неплохо, но вот беда — нет у них толкового лекаря, то есть там его вообще нет. Они искусные рыболовы и почти все за лечение больных отдают в Трущобы. А мы придем, и он, — дедушка ткнул рукой в сторону Дока, — вылечит их. Не сразу, конечно, а до весны мы там проживем. Когда слух про лекаря дойдет до Трущоб, вот тогда вы туда и явитесь. Док — в белых одеждах и двое с ним. Никто не посмеет тронуть Белого. Два его помощника тоже неприкасаемы. Поняли, други мои? — И Дед, оглядев сидящих за столом, удовлетворенно пробормотал: — Значит, поняли! — и тут же оглянулся в сторону тропы. Остальные — кто быстро, кто помедленнее — посмотрели туда же. У камня, что высился в начале тропы, стоял Хозяин. Его большущие миндалевидные глаза были неподвижны, и весь он казался не живым существом, а статуей. Сидевшие за столом не менее минуты смотрели на него, а потом он отстранился от камня и… они даже не заметили, как он оказался рядом. Только Док видел, как шел хозяин, да и то иной раз его взгляд запаздывал и не успевал за скоростью его перемещения.
