Дункан Мак-Грегор - Седьмая невеста
– Что-то шептала… Но я не поняла – что…
– Повтори ее слова!
– Кажется… Кажется, «че… ди… ня…» Вот… А, еще она сказала «би».
– Когда? До «че-ди-ня» или после?
– Кажется… После…
– Значит, она сказала «че… ди… ня… би…»?
– Да… – неуверенно согласилась Баксуд-Малана.
В устах Конана те слова Хализы, что она услышала, казались весьма странными. Сейчас она уже сомневалась, что правильно их разобрала. Да и Конан, в первый момент ощутивший свежее дыхание надежды, сник: кто мог понять эту околесицу?..
Даже не слова – звуки, птичий клекот… «Че… ди… ня… би…» Тьфу…
Он посмотрел на Мальхоза, который снова задремал в своем уголке; потом мысль его переместилась подальше, к Кумбару. Может быть, он сумел бы помочь ему? Он знал Хализу, он знаком со всеми во дворце, и он все-таки советник Илдиза – должно же быть что-то у него в голове?
Конану вдруг захотелось вернуться в свою комнату, к оставленным на столе полным еще бутылям. Если б можно было прихватить Баксуд-Малану прямо сейчас… Можно смело поклясться бородой Крома – эта девушка оправдает любые ожидания.
– Господин, она еще говорила мне, что влюблена в одного человека… – неожиданно подала голос маленькая Ийна.
– Она что же, лежала с кинжалом в груди и разговаривала? – нахмурил брови Конан.
– Нет… Я не видела ее с… с кинжалом… Это было утром, в наузе. Мы купались и Хализа… так смеялась, а потом перестала смеяться, и шепнула мне: «Я так люблю одного человека…»
– Как его зовут?
– Я хотела спросить, но она сразу вышла из науза и пошла во дворец.
– Я думаю, она имела в виду нашего повелителя, – попыталась восстановить доброе имя подруги Баксуд-Малана.
– Кром… Теперь уже все равно, – Конан махнул рукой. – Но сдается мне, этот самый «один человек» и прикончил вашу Хализу.
– Тогда я думаю, – не моргнув глазом предположила Баксуд-Малана, – она имела в виду не нашего повелителя.
– Господин, ты уже знаешь, кто… убил Хализу? – робко спросила Ийна.
– Господин, ты будешь охранять нас?
– Господин, ты придешь к нам нынче ночью?
– Господин, ты не позволишь ему убивать нас?
Словно очнувшись, девушки наперебой задавали киммерийцу свои вопросы. Они уже не опускали глаз. В страхе и отчаянии забыв все правила, они смотрели на него своими прекрасными бархатными глазами, в коих еще не высохли слезы, и ждали ответа. Ответа не было.
Поклявшись про себя, что немедленно найдет Кумбара я заставит его выставить на половине невест караул, Конан поднялся, хмуро подмигнул замершим в ожидании его слов красавицам, и вышел вон. Ответа у него и в самом деле пока не было.
Глава седьмая
На третий день своего пребывания во дворце киммериец, мрачный как туча на небосклоне в пасмурное утро, сидел в кресле возле низкого круглого столика и, попивая красное бритунское – по вкусу наиболее подходящее для нынешнего настроения, – внимал стенаниям Кумбара.
– Слушай, сайгад, – наконец произнес он, задумчиво глядя сквозь рубиновую муть в дно чаши. – Нет ли у тебя где-нибудь в Шеме или в Аргосе давнего врага, отравляющего жизнь твою и сон твой?
Столь витиеватые речи из уст варвара не приходилось еще слышать старому солдату. Удивленно выпятив нижнюю губу, он покачал головой и ответил:
– В Аргосе и Шеме нет.
– Может быть, в Аквилонии? Или в Зингаре?
– И там нет.
– А здесь, на дорогах Турана, не обижал ли тебя кто?
– Никто меня не обижал, – начал сердиться Кумбар. – Я и сам кого угодно обижу. А зачем ты спрашиваешь?
– Хочу убить твоего врага, – со вздохом пояснил Конан, – Ты сказал, что жизнь твоя в опасности – я готов тебе помочь. Но не мое это дело – вести дознание. Если б нужно было украсть что-либо для тебя, или сломать кому-либо шею, или… Я – воин! Пошли меня воевать, и тебе не придется сожалеть о том! А задавать вопросы и в каждом видеть убийцу – нет. Не могу.
Сия речь удивила сайгада еще больше. Он покосился на ива пустых сосуда, уныло стоящих на краю стола, откупорил следующий, отпил.
– Видишь ли, варвар, – глубокомысленно заявил Кумбар после нескольких мгновений молчания, – у меня нет знакомых драконов, змей и колдунов, которые покушались бы на мою жизнь… А то я б тебя, конечно, послал… Есть, правда, один… Гузсул, собака, но с ним я и сам справлюсь… Ты не привык думать? Тебе трудно размышлять? Хорошо. Поведай мне, что ты узнал за эти дни, и я буду думать и размышлять за тебя. Но я не умею другого – чувствовать. У меня и сомнений не возникало, что Алму удавил не евнух. Он же признался, я сам слышал! А ты – ты сразу понял: убийца не он. Вот что мне от тебя нужно! Твое чутье! И мне не по нраву казнить невиновного, поверь. А чтобы такого не случилось – ты должен мне помочь.
– Не могу, – упрямо качнул головой Конан.
– Можешь, – невозмутимо парировал сайгад. – Ты обещал. И я тебе верю.
– Прах и пепел! – взъярился варвар. Синие глаза его потемнели, кулаки сжались. – Не ходи на руках, когда есть ноги, и не запрягай осла в плуг – говорят наши старики, – ибо в том нет простого смысла! А ты запрягаешь в плуг даже не осла – льва! И при этом хочешь, чтоб он вспахал твое поле!
В гневе Конан смахнул со стола пустые сосуды, и они с печальным звоном отлетели в угол. Старый солдат, пряча улыбку, вызванную бесхитростным сравнением юного варвара себя со львом, допил остатки вина из бутыли и взял яблоко.
– На моем поле работают только львы, Конан, – мягко заметил он. – Потому-то мой маис выше и гуще остальных, да и зерна в нем будут покрупнее…
Он с хрустом надкусил яблоко, в упор посмотрел на варвара. Тот ответил ему тяжелым, сумрачным взглядом. Лишь сейчас он понял, как сумел сайгад занять почетное место во дворце, стать правой рукой Илдиза Туранского. Хитрый и умный шут! Все его слезы, стоны и суета – одно притворство! Вон как уставился – глаза в глаза, твердо, спокойно.
– И еще, Конан, – тихо добавил Кумбар, – Я никогда не забываю своих львов…
Губы его дрогнули в ласковой улыбке, но киммериец уже не верил ему. Усмехнувшись в ответ, он взял бутыль, крепкими белыми зубами вытянул из горлышка пробку и налил вина в свою роскошную чашу.
– Будь по-твоему, приятель, – медленно произнес варвар, и в голосе его чуткое ухо без труда уловило бы угрозу. – Я согласен бросить кости еще раз, но если ничего неполучится…
– Все получится, – отрезал Кумбар, вставая. – Ты и в самом деле лев, Конан. Настоящий лев. И ты поможешь мне.
Он резко повернулся и вышел из комнаты, оставив после себя тонкий запах дорогих благовоний. Конан ухмыльнулся, соображая. Да, этот сайгад был совсем не похож на того, прежнего.
