Донован Фрост - Храм ночи
— Рыл, — продолжил Ройл, поневоле включаясь в оживленное обсуждение вторжения.
Наконец, в беседу включился и застывший, как статуя, гвардеец, смекнувший, что речь идет именно о вторжении на территорию сопредельного государства, причем державы не из самых слабых.
— Мой король, как же это…
— А вот так, мой капитан. Но ничего, не бойся. — Конан хлопнул совершенно опешившего гвардейца по плечу так, что загудела надетая под камзол кираса. — Может, они еще и не станут путаться под ногами, не посмеют мешать мне, ловить врагов Аквилонской Короны.
— Но принц Конн… — Армледер уже говорил не так уверенно и Конан ухмыльнулся, глядя, как рука гвардейца в кожаной перчатке потянулась к голове, будто капитан вознамерился почесать в затылке, не снимая шлема.
— Может, наорет на тебя, а может, и нет. Всю кашу-то заварил как-никак сам король. Да и не он, а этот Хват, змеиное отродье. Ты еще не забыл его, а? Другого случая может не представиться. Он сейчас чистит перышки на немедийской стороне, хохоча над растяпами-гвардейцами.
«Эйнхерии» откровенно скалились, глядя, как столичный щеголь борется с долгом и понятным для каждого воина желанием влезть в настоящую драку.
— Но если немедийский гарнизон вмешается, охраняя свой рубеж… Это же война?! — безнадежно сказал Армледер.
— Может быть и война. На то вас, расфуфыренных павлинов, и кормит казна, чтоб воевали. Или ты с тех пор, как учился в ихней академии, решил никогда не скрещивать клинков с немедийцами? Присягу-то ты давал Золотому Льву Аквилонии. — Конан уже видел, что победил, а Ройл стоял с совершенно скорбным лицом, по опыту зная, что легче отобрать у тигра козленка, чем остановить рвущегося в бой киммерийца.
— Мой король, Черные Драконы остаются верными присяге, в каких бы академиях они ни учились! — слегка оскорблено произнес Армледер, откланялся и принялся зычно отдавать команды своим воинам, дисциплинированно стоявшим поодаль.
— Ну, может, разбойников еще и не нагоним, а немедийцы, упившись молодого вина, проспят наше появление, — сказал асир ваниру.
Тот, словно его оторвали от вдумчивых размышлений, встрепенулся, рассеянно взглянул на говорившего, и махнул рукой — дескать, наше дело мечом махать, и ушел править зазубренный клинок.
— Кром, очень бы не хотелось, — пробормотал Конан и погрузился в созерцание подготовки к огненному погребению павших.
Меж тем невдалеке раздался возглас Армледера:
— Поторопитесь, зубы повыбиваю! Уйдут разбойники — всех десятников отправлю гнить в Боссонские топи!
— Ишь, отправит. Эк, напугал, — проворчал полуодобрительно Ройл, скорчившись на мокрой траве и рассматривая поврежденную ногу, — попробовал бы кого из боссонских лучников заманить в свою псарню. Там и ругательства-то нет страшнее, чем гвардеец.
Конан же в предвкушении возможной схватки — пока Иллиах правил его меч, — добыл у гвардейцев бутыль вина и, прихлебывая, ворчал что-то о форме и дисциплине. Принявший эти слова всерьез, бывший хозяин бутыли, пронесенной сквозь все проверки снаряжения, что устраивались в гвардии даже на марше, изменился в лице и растворился в толпе сослуживцев.
Король, впрочем, про него уже и забыл, с интересом наблюдая, как по очищенному от мертвых полю идет Армледер. Капитан целеустремленно двигался к сидевшему на земле Ройлу, а не с докладом к Конану.
— Кром, если они провозятся с построением еще немного, я расформирую весь полк! — По давней привычке киммериец говорил сам с собой и своим богом вслух.
Меж тем гвардейский капитан решительно подошел к следопыту и наклонился над ним, что-то, втолковывая. Конан видел, что вначале ветеран раздраженно мотнул головой, но затем всплеснул руками в хорошо знакомом киммерийцу жесте отчаянья и покорности судьбе и вытянул на траве поврежденную ногу. Король заинтересованно привстал со своего пенька. «Эйнхерии», кроме занятого делом Иллиаха, тоже подтянулись поближе.
Капитан взял в одну руку пятку грязного, в глиняных комьях, сапога Ройла, в другую — носок, присел и с вывертом дернул, словно стараясь открутить ногу следопыта. Ветеран пограничья огласил окрестности серией великолепных воплей, перешедших вскоре в выражения, более приставшие выпившим маркитанткам и трезвым, не по настроению, погонщикам мулов. Молодежь из гвардейцев, уже выстроившаяся подле своих коней, восхищенно зацокала языками.
— Учитесь, павлины, у старого вояки, — бросил Конан и направился в сторону ругающегося последними словами Ройла.
Обступившие его северяне неторопливо обсуждали, хотел ли таким способом чернокафтанник выдрать ногу или только причинить боль обидчику, не скованному гвардейской дисциплиной. К определенному выводу они не пришли, но согласились, что за такое резать ремни из кожи на спине — мало. Конан успел вовремя, чтобы предотвратить драку. Капитан стоял рядом с корчившимся на земле разведчиком и ухом не вел в ответ на угрозы северян, вытирая перепачканные руки о свой роскошный камзол.
— Значит, в немедийской академии учат еще и грамотно пытать, — заметил Конан.
— И этому тоже, мой король. Однако сейчас я лишь помог уважаемому Ройлу вновь встать в строй перед походом за перевал.
— Убереги меня Митра от ругани! Помог! — закричал сорванным голосом следопыт, стараясь подняться. — Если нога у меня отсохнет, ты будешь платить отступные доброму десятку шлюх в трактирах Тарантии и вокруг нее.
— Наступи на ногу, — ледяным тоном приказал капитан.
— Ты еще издеваешься, ювелирная лавка?
— Наступи, чурбан ты неотесанный, — все так же спокойно проговорил невозмутимый гвардеец, садясь на корточки подле своей взбешенной жертвы.
Ройл сплюнул. Митра Милостивый не уберег его, и с очередной тирадой он топнул ногой.
— Ну? — спустя несколько мгновений спросил Армледер, кривя губы в ухмылке. — Воздух-то выпусти, задохнешься.
Растерянный Ройл ощупал ногу, не веря своим ощущениям, сорвал сапог и ощупал снова. Конан и «эйнхерии», равно как и тихо подошедший сзади Иллиах, молчали. Капитан же неуловимым жестом достал откуда-то из складок камзола маленький, но чрезвычайно острый кинжал, без всякого перекрестья, и одним точным ударом распорол штанину Ройла от колена до лодыжки. Чем вызвал новый поток ругани и богохульств. Не обращая на это внимания, гвардеец грубо схватил коричневыми от грязи пальцами мышцу и сжал. Тут Ройл просто взвыл и задергался, как червяк на крючке. Сильные пальцы меж тем мяли и растирали его икру, словно пытаясь то раздавить мышцу о кость, то, наоборот, оторвать от нее.
— Тебе бы не Драконами командовать, а в кожемяки идти, — пробурчал Эгиль.
