Владислав Силин - Королей убивают неудачники
Больше Завацкий ничего не спрашивал.
Проклятый меч хранился у всех на виду: в ковчеге с прозрачной каменной крышкой. Когда Дон сказал, что крышка выточена из цельного алмаза, Денис не поверил. Впрочем, церемониймейстер не настаивал, даже не добавил, что его слова — правда.
Не без опаски детектив склонился над ковчегом. Тшиины — мастера охранных заклинаний, можно ожидать, что уж Белое Крыло они защитят особенно хорошо. Однако же никаких проявлений магии не было заметно.
— Дьявольский меч сам себя хранит, — пояснил Дон. — Только Айши может взять его без содрогания. И это правда.
Против всех ожиданий, от меча-цареубийцы злом не веяло. Лезвия его были выкованы из светлого металла с легкой янтарной патиной. Белые крылья... Перо к перу, свет тускло переливается на острых гранях. В первый момент Денис решил, что меч покрывает оружейное масло, и лишь потом догадался:
— Мазь?
— Да. Лекарство, которым шарлатан исцелил Бавана. — Лицо тшиина потемнело. — Если стереть мазь, Баван умрет. Все лезвия должны быть тщательно покрыты ею. Да, ага.
— А если кто-нибудь освободит меч и сотрет снадобье?
— Это невозможно. Ковчег заперт жизнью Бавана, его можно будет открыть или разбить, лишь когда правитель умрет.
— Ого!
— Его даже сдвинуть с места нельзя. Истинная истина! Ладно, пойдем тренироваться. Я объясню, как работать мечом.
Денис бросил прощальный взгляд на Белое Крыло. Что-то во всем этом — мази, ковчеге, алмазной крышке — казалось ему фальшивым.
Что? Что же?..
— Дон! Скажи: у меня есть шанс?
Спина тшиина замерла. Церемониймейстер медленно обернулся:
— Нет, Дена, — покачал он головой. — Чтобы научиться сносно фехтовать, потребуется не менее трех лет. У тебя же — пара дней, не больше.
— А Баван? Он хорошо фехтует?
— Месяц назад мы думали, что он — лучший боец Тшиина. Это оказалось ложью.
* * *Когда Денис покинул оружейный зал, замковые бивоны алели раскрывшимися бутонами. Футболка взмокла от пота, в желудке поселилась болезненная пустота. Есть хочется... даже обидно. Все утро впроголодь, нельзя же так измываться над собой!
Без особой надежды Завацкий свернул на ведущую к обеденному залу дорожку. Из рассказов Маи следовало, что в замке вот уж несколько дней период затишья: Баван почти не дает пиров. Праздник обжорства, которому вчера Денис был свидетелем, — не в счет. Жалкое дилетантское сборище... Порядочный правитель постыдился бы именовать это пиром.
Настоящее веселье начнется послезавтра, когда прибудет Айши. Не раз и не два детектив ловил на себе оценивающие взгляды местных аристократов. Тшиины пытались понять: способен ли новичок-чужинец сражаться с легендарным воином? Пока что сравнение было не в пользу землянина. Что ж, поживем — увидим...
По лестнице туда-сюда сновали служанки с подносами. Горы снеди, пыльные горлышки бутылок... Боже мой, да здесь все время едят!
Денис огляделся: никого из замковых ихи поблизости не было. Хороший знак. Надо опробовать свои способности теира. Когда-нибудь все равно придется выяснять, как местные реагируют на земные техники внушения. Пусть хоть поесть принесут.
Волна расслабления пошла по телу. Лестница и стебли бамбука мягко сдвинулись вниз: теир сместил зону восприятия и смотрел на мир из собственной макушки. В носу защипало от тонких запахов ванили и женского молока; слуги окутались рваными тающими лентами разноцветья...
Искры, искры, искры... Водовороты, фонтаны, изодранные полотнища...
Все это в корне противоречило тому, что Денис изучал в университете. И аур таких быть не могло, и взаимодействовали они неправильно. Тшиины не подчинялись земным законам биоэнергетики.
Для пробы Завацкий попробовал сместиться в голову пробегавшего мимо пажа, но тут же отпрянул: в хаосе направлений, желаний, стартовых импульсов не ощущалось никакого смысла. Получалось, что тшиин бегал кругами, страдая от жестокой головной боли и одновременно переживая эйфорию. При этом он ненавидел и вожделел окружающих, мечтал пообедать ножками скамейки и обнять растущую у стены бивону.
О том, чтобы внушать аборигенам свои желания и мотивации, речи не шло. Проще уж объединяться мыслями с рекой — она хоть понятнее будет. Денис досадливо мотнул головой, возвращаясь к обычному восприятию мира.
Плохо. В очередной раз выяснилось, что земная магия на тшиинов не действует. За тонкой гранью, что отделяет внутренний мир чужаков от него, Дениса Завацкого, таится хаос. Чужаки, иные...
В груди родилась глухая тоска. Свет дня приугас, стал тусклым, тягостным. Листва бивон выцвела; из-под белизны мрамора проступила серая грязь. Заныло сердце — так, словно его облили горячим свечным воеком.
— Что ж так?.. Один я... совсем один... — прошептал Денис, без сил опускаясь на землю. Постыдно защипало глаза. Странно — последний раз плакал бог весть когда. В начальной школе, кажется...
А сейчас бы с чего реветь?.. С какой стати?..
Стены замка навалились со всех сторон, мешая дышать. Где-то далеко мчался на вороном жеребце тайлилец — Айши-Коршун, стройный мальчик с глазами мечтателя и поэта. Дьявол Айши... Брели по свету макурты его меча, и от этого хотелось выть во весь голос, биться и кричать... Завацкий сжал зубы, борясь с подступающим отчаянием.
— Дена!
Пойдите прочь! Все!.. Все!..
— Дена. — Теплые ладошки опустились на плечи Дениса. — А я ищу тебя, и это правда. — Мая присела рядышком: — Посмотри, кого я привела. Он расскажет тебе о Правеже Айши и Бавана, ведь он был там. Правда, хорошо?
— Д-да...
Боль отпустила сердце, не оставив следа.
— Вы — Дена Зарай? — спросил спутник Маи. — Иначе говоря, Денис Завацкий?
Денис поднял взгляд. Гость не был тшиином. Рыжеватые вьющиеся волосы, волевой подбородок с маленьким шрамиком у нижней губы (отчего незнакомец выглядел немного надменным), волчьи скулы. Взгляд приветливый, в уголках глаз лучиками собираются морщинки. Росту незнакомец был высокого, выше Дениса. Одет в холщовый балахон, джинсы и армейские ботинки. На голове — коническая шляпа из рисовой соломы.
— Лешка, ты? — не веря своим глазам, воскликнул Завацкий. — Да ведь Владимирцев...
— Тсс! — человек в джинсах поднес к губам палец. — Давай уйдем, не хочу здесь разговаривать. Госпожа, — он обернулся к Матрататалиссии, — вы обещали отвести нас в безопасное место.
— Я так сделаю, и это правда. — Тшиинка обернулась к Денису и доверчиво взяла его за руку: — Дена, ты голоден? Я распоряжусь, чтобы слуги принесли еды, и вы с Алсеем сможете поговорить, да.
Мая раздобыла корзинку с едой, и компания направилась к уже известной нам беседке. Там тшиинка расстелила скатерть, выложила хлебцы, печеную утку и бутылку вина. Со времени утреннего расставания она успела накраситься, зачем-то подвела глаза — густо, неумело, словно школьница, впервые взявшаяся за косметику.
