Призрачное пламя (ЛП) - Кувабара Мидзуна

— Убери!.. Уйди!.. А-а-а!

Восьмистрочное дарани оказалось более действенным, чем можно было предположить. Магические слова причиняли Сингэну страшную боль, и его сила начала постепенно таять. Энергетический пульс стал беспорядочным и неровным — для Такаи и Наоэ это был сигнал к действию.

«Сейчас!..»

Громкое «Бай!» они выкрикнули хором. Сингэн замер, обездвиженный в теле Юзуру: связывающие путы, наконец-то, подействовали на него.

— Отлично! — воскликнул Такая. — Морино, теперь отойди!

Саори послушно кивнула, отступая назад. Невидимый занавес изгоняющего барьера раскинулся над их головами, и Наоэ, сложив пальцы в знак, выговорил:

— Ноумакусаманда боданан байсирамандая совака!

— Ари нари тонари анаро наби кунаби! — присоединился к нему Такая, и их голоса слились в один: — Да истребится зло!

Юзуру распахнул глаза. Сандзё затаила дыхание. Два звонких голоса взвились к небесам:

— О, великий Бисямон-тэн! Явись!

Белоснежное сияние разлилось в вышине, и в следующую секунду с неба с оглушительным рокотом упала гигантская молния, заставив всех, кто был на ногах, упереться в землю покрепче, ожидая, когда утихнет дрожь. Потом свет начал концентрироваться в одном месте, пока не принял определённые очертания.

«О-о!..» — мысленно воскликнул Сингэн при виде фигуры, которая выросла над Такаей и его товарищами, словно защищая их.

Облачённый в доспехи династии Тан бог войны как будто сошёл с буддистских полотен. В правой руке он сжимал пику, в левой держал маленькую ступу.

«Бисямон-тэн!..»

Страж северного направления, охранитель буддистского учения, приносящий победу в битве… В лучах белого света он грозно взирал на Сингэна с десятиметровой высоты.

«Ого!..»

Даже Такая на пару секунд лишился дара речи от этого невероятного зрелища, но быстро пришёл в себя:

— Всё кончено, Сингэн! Отдавай Юзуру!

Сингэна обуял страх — это чувствовалось на расстоянии. Он знал, что пощады не будет, и мысленно взмолился: «Не подходи!..»

— Начинаю ритуал изгнания через барьер! — прокричал Такая. — Духи-нарушители — Такэда Сингэн и Сандзё!

Словно в ответ на его слова светящийся образ божества начал рассыпать во все стороны плазменные искры. Сфокусировав сознание в точке между бровями, Такая принялся читать мантру Бисямон-тэна:

— Ноумакусаманда боданан байсирамандая совака…

Красное зарево охватило его тело, взметнувшийся с земли ветер растрепал волосы.

— Мы, якши шести царств, посвятившие души праведному служению, взываем к тебе, о великий Бисямон-тэн!

Такая широко распахнул глаза, а Сингэн безмолвно вскрикнул: «Нет!.. Нет!..»

— Даруй нам свою божественную силу! Да истребится зло!

Силуэт божества вспыхнул, и белая линия протянулась от него к пальцам Такаи, сложенным в магический знак. Свет перетекал из одной точки в другую, пока в руках у юноши не вырос светящийся меч — новый образ Бисямон-тэна. Так много силы было в этом сыплющем искрами мече, что у Такаи зашумело в ушах, а его аура стала ослепительно-алой.

— Изыди!

Свет брызнул во все стороны, пространство искривилось. Мощный энергетический луч ударил из меча, накрывая Сингэна и Сандзё, и яростная, не терпящая возражений сила потянула души за собой, не оставляя времени ни вскрикнуть, ни подумать.

Дух Сандзё быстро растворился в воздухе, а Сингэн устоял. Он кричал и сопротивлялся, цепляясь за тело Юзуру изо всех своих душевных сил, но льющаяся из меча мощная энергия изгнания продолжала вытягивать его оттуда. Вокруг стало белым-бело, и Такае пришлось самому заслоняться от этой всепоглощающей силы, которая, в конце концов, преодолела сопротивление Сингэна.

— А-а-а-а-а!

Образ Юзуру раздвоился. Подселенный дух вылетел из тела.

— Сингэн!.. — Такая широко распахнул глаза, а в следующее мгновение сияющий сгусток ударился в раскинутый над площадью барьер и, пробив его изнутри, скрылся на западе.

Белый свет перелился через край, окутывая всю станцию и ярко освещая небо над Мацумото. Он ширился, ширился, а потом, достигнув пика, внезапно пошёл на убыль, пока ночные небеса не поглотили его, и вокруг снова не воцарилась темнота.

Наоэ, убедившись в том, что всё кончено, прочитал провожающую мантру [22]: «Он басара бокися боку», и Такая удивлённо ахнул, когда воплотивший в себе Бисямон-тэна меч, который он сжимал изо всех сил, внезапно испарился из его рук. На погрузившейся в тишину станции Мацумото остались только Саори, Наоэ, Такая, и лежащий на земле Юзуру.

— Кагэтора-сама!.. — воскликнул Наоэ, когда Такая, как подкошенный, рухнул на колени. Его силы иссякли, он больше не мог держаться на ногах.

— Я в порядке…

Тяжело дыша, он обернулся к Наоэ, который уже протягивал к нему руки, и сказал:

— Лучше… проверь, как там Юзуру.

Наоэ подошёл к Юзуру и пощупал его запястье. Пульс в норме. Угрозы для жизни нет. Саори сидела на земле, всё ещё наполовину парализованная ужасом.

— Кагэтора-сама…

— Извини, Наоэ, — пробормотал Такая хрипло. — Сингэна изгнать не удалось.

— Что? — глаза Наоэ округлились.

— Вытащить из тела получилось, а изгнать нет, — голос Такаи был полон досады. — Он пробился сквозь барьер и убежал.

Наоэ помолчал.

«Он не смог удержать барьер… Похоже, сила ещё не полностью вернулась к нему». Его брови слегка сошлись на переносице, но он сказал спокойно:

— Тем не менее, Юзуру-сан в порядке. Такая поднял голову.

— Я считаю, что на данный момент этого вполне достаточно.

— Наоэ…

Наоэ слегка похлопал Юзуру по щеке. Через некоторое время ресницы юноши дрогнули, и он со стоном открыл глаза. Взгляд был чистым и ясным.

— Наоэ-сан?..

— Как вы себя чувствуете?

— Такая…

Тот посмотрел на друга, и, наконец, улыбнулся ему своей обычной улыбкой:

— Ну что, очнулся, Юзуру?

Где-то завыли сирены. Четверо людей среди обломков догорающего терминала вслушивались в доносящийся издалека звук.

А на противоположной стороне улицы, на крыше торгового центра стоял человек, который видел произошедшее на станции от начала до конца.

— Кагэтора наконец-то пробудился… — улыбнулся Косака Дандзё, чьи чёрные как смоль волосы развевались на ветру. То, что Сингэну удалось избежать изгнания, его не удивило — ведь для Кагэторы это был первый пробный удар после того, как тот проснулся ото сна…

Порыв ночного ветра заставил Косаку сощуриться. Потеря Сандзё его тоже не слишком огорчила — он собирался использовать женщину при случае, но за пробуждение Кагэторы это была маленькая цена. В конце концов, гибель Сандзё красноречиво говорила об уровне её силы. Господин же, сумевший прорваться сквозь барьер, заслуживал всяческих похвал… Косака улыбнулся непонятно чему.

— Мне повезло, что я его вассал, — проговорил он, распахивая глаза. — Но вы все мне задолжали, и когда-нибудь я попрошу вас расплатиться. Уэсуги Кагэтора, Наоэ Нобуцуна, Такэда Сингэн. Вы заплатите мне вашей силой. Вы — мои козыри, и однажды я пущу вас в ход.

Косака посмотрел на раскинувшийся внизу город, где по-прежнему не смолкал шум. После бегства Сингэна барьер, которым тот огородил свою территорию, похоже, распался…

Ветер гулял над крышами. Косака перевёл взгляд на небо, где висела в пустоте золотисто-жёлтая, едва пошедшая на убыль луна.

Молчаливая луна не расскажет о том, что видела. Как будто и не было ничего.

ЭПИЛОГ

Взошло солнце и осветило раны, оставленные на теле города ночным буйством призраков. Поначалу люди просто были в шоке, потом за дело взялись журналисты и создали вокруг происшествия большую шумиху, но, поскольку никто так и не смог толком ответить на вопрос «почему?», о случившемся со временем просто забыли.

Юико пришла в себя сразу, и с памятью у неё на этот раз всё было в порядке. Родители (которые очень волновались и даже обратились в полицию) приехали за ней на следующий день и забрали домой в Токио. Фамилия у Юико — подумать только! — оказалась Такэда. Семья её отца вела родословную от того самого феодального клана.