Керк Монро - Тени Ахерона 3. Нисхождение Тьмы
За одиннадцать лет знакомства я убедился, что Конан отнюдь не дурак. Скажу больше: говорить, читать и писать на нескольких языках может научиться кто угодно (да хоть меня возьмите…), но истинно варварского ума, изощренного и гибкого, людям цивилизованным боги не даровали. А вот Конан владеет им в полной мере и хитрости нашему варвару не занимать.
Ну конечно же! Состояние Публио — это «неприкосновенный запас» королевства! Это деньги, которые надо будет потратить в ситуации чрезвычайной и непредвиденной! Именно поэтому варвар позволял хитроумному канцлеру воровать столько, сколько сумеет уместить его карман, но и не забывал напоминать Латеране, что каждый украденный золотой должен быть учтен в соответствующих документах, которые при надобности можно будет пустить в ход!
Насколько я понял, Гленнор тоже догадался. Лицо господина барона озарилось хищной улыбкой.
— Своих детей у Публио нет, — задумчиво сказал глава Латераны. — Состояние после его смерти отойдет к бесчисленным племянникам и племянницам, а отдавать девять сфинксов и без того обеспеченным дворянчикам никто не собирается… Мнение Публио по этому поводу меня мало интересует. Решено, завтра я вызову его в Латерану и поговорю по душам… Да вот только он может и не ответить на вежливое приглашение — у нас с его светлостью старые разногласия.
— Еще как ответит, — жестко сказала Дженна. — Я, как правящая королева, настоятельно порекомендую Публио навестить ваше поместье, барон. Но… Я полагаю, что грабить канцлера мы не будем.
— Грабить? — самым невинным тоном переспросил Гленнор, картинно вздернув бровь.
— Давайте посчитаем, — в глазах Зенобии появился знакомый мне блеск. Такую интересную хитринку можно увидеть на лицах купцов, почуявших запах больших денег. — Наемная армия? Отлично! Будем исходить из обычной платы в два кесария за седмицу каждому наемнику. Десять тысяч человек — это сколько получается? Добавляем сюда расходы на провиант, фураж для лошадей, оружие, оплату грузовым кораблям нашего речного флота, которые будут перевозить новобранцев, непредвиденные траты… В целом получается не более полутора «сфинксов». Гленнор?!
— Да, ваше величество?
— К завтрашнему утру подготовьте бумаги, обвиняющие его светлость герцога Публио Форсеза, канцлера Аквилонии, в злодейской покраже из казны золота на сумму в полтора офирских «сфинкса»! Оставшихся восьми старику вполне хватит для счастья… Если не вернет указанную мною сумму — повесить!
— Это же шантаж! — фыркнул Рэльгонн.
— …И его нельзя вешать, — хрюкнув, добавил барон Гленнор. — Он дворянин, герцог…
— К Нергалу традиции! — Дженна взглянула на меня. — Тотлант, у тебя при себе чернильница и перо?
— Нет, оставил наверху, в библиотеке…
Но Гленнор уже хлопнул в ладоши и в Белой гостиной появился тихарь и золотым подносом, украшенным пузырьком с отличными чернилами из краски осьминога, белоснежным гусиным пером и несколькими пергаментными листами.
— Я знал, что писчий прибор может пригодиться, — пояснил наш великолепный барон. — Что угодно начертать вашему величеству?
— Сейчас… — Зенобия быстро набросала несколько строк на пергаменте, вынула из прицепленного к поясу парчового мешочка Малую Печать, дыхнула на кругляш и оттиснула на документе изображение королевского Льва, окруженного девизом Аквилонии: «Где властна воля — там путь к победе!»
— Теперь за покражу из казны любой дворянин будет подвергнут позорной казни через повешенье, — пояснила Дженна, передавая пергамент Гленнору. — Покажи бумагу Публио, он поймет…
— Круто вы взялись за дело, государыня, — покачал головой барон. — Некоторые извечные традиции и вольности нельзя отменять, Рокодов не оберешься, каждый второй дворянин взбунтуется, причем на самых законных основаниях… С вашего позволения, я этот указ покажу только Публио. Как всякий вор он труслив, поверит. Но к всеобщему оглашению я сей рескрипт не рекомендую.
— Ничего страшного, я согласна, — согласилась Дженна. — В данный момент меня интересуют только деньги, уж простите купеческую дочку за такую вульгарность.
— Золото мы получим вскорости, — ответил Гленнор. — Но мы отвлеклись. Месьор Рэльгонн, может быть вы расскажете нам о том, что сейчас происходит в Коринфии и как поживают наши общие друзья?
— Почему бы и нет? — развел руками упырь. — Могу сказать, что они изрядно загорели под теплым солнцем Полудня, потратили множество казенных денег на удовольствия и вино, но в то же время сумели раскопать нечто весьма важное… Особенно после того, как вы, Гленнор, самочинно назначили Халька посланником при новом короле Коринфии.
— Посланником? Халька? При каком короле? Кто назначил? — эти вопросы одновременно посыпались от меня и Зенобии. Новость была, прямо скажем, неожиданная.
Гленнор чуть смущенно откашлялся, но тотчас вновь приобрел прежний уверенный вид.
— Хальк Юсдаль, Гвайнард, граф Кертис и Валент Мессантийский попали в весьма неприятное положение, — пояснил барон. — Я был обязан принять меры. Зенобия, для вас не секрет, что Латерана располагает точными копиями всех государственных печатей, в том числе и королевских.
Дженна промолчала, но я понял, что это ей известно.
— Так вот. Был составлен надлежащий рескрипт, подпись короля Конана… э… мы весьма искусно подделали, а затем верительные грамоты с помощью Рэльгонна были переправлены в Коринфию, ко двору короля Амори.
— Вы и мою подпись можете подделать? На любом указе? — холодно поинтересовалась королева.
— Разумеется, ваше величество. Но этой привилегией тайная служба пользуется крайне редко, только в чрезвычайных обстоятельствах.
— Привилегией… — вздохнула Дженна. — Гленнор, я все чаще начинаю задумываться, кто из нас правит Аквилонией?
— Правите — вы. А на страже Аквилонии стою я.
— Пусть будет так, — Зенобия была явно недовольна, но сумела промолчать и подавить свои чувства. — Давайте продолжим… Рэльгонн, так что же случилось в прежде спокойной Коринфии?..
* * *
Уже глубоко ночью, когда рудненский упырь прыгнул через Ничто в незнаемые дали, а Зенобия отправилась в опочивальню, меня задержал окрик барона Гленнора:
— Тотлант! Постой, не торопись. Боюсь, поспать сегодня не придется. Я сейчас еду в Латерану, предлагаю тебе тоже прогуляться за город.
— Зачем? — не понял я.
— Поговорить. Но не со мной или с моими костоломами, а с некоей прекрасной дамой. Очень даже прекрасной, скажу я тебе! Засмотришься! Писаная красавица!
— Вы… Вы про баронессу Астер? Колдунью из Коринфии? — ахнул я, поняв о чем идет речь. — Ту самую, что была захвачена в замке илитидов? Черное Солнце?
