Томас Рейли - Кормчие судьбы
— Вот именно поэтому он меня и не возьмет,— невесело усмехнулась Белит.— Рамвас уверен, что я попытаюсь сбежать при первой же возможности. Даже здесь от меня не отходят стражники.
— Значит, надо сделать так, чтобы он тебе поверил. Притворись любящей и нежной. Заставь его потерять головy.
— Ты сошел с ума! Чтобы я…
— Белит, ты можешь его ненавидеть, презирать, желать смерти, но пойми: поездка в Кеми — твой единственный шанс на спасение.
— Мне будет трудно пересилить себя. Все равно что путь самой себе в душу!
— Постарайся, женщина. Цена твоих усилий свобода. Только свободная ты сможешь отомстить.
— Я попробую,— сказала Белит. И огонь зажегся в ее глазах.
Наученный горьким опытом, Рамвас уже и не пытался поладить со строптивой наложницей без применения силы. Два рослых, заплывших жиром евнуха вошли в комнату Белит и привычно повалили ее на постель, а затем вошел сам Рамвас с флаконом одурманивающего лотоса.
— Не надо,—Белит мотнула головой,—я не хочу.
Рамвас удивленно поднял брови.
— А кто-то тебя спрашивает? Держите ее голову покрепче — в прошлый раз она меня укусила!..
— Прошу тебя, господин! Клянусь, сегодняшняя ночь не будет похожа на все прежние!
— Сегодня ты не будешь сопротивляться? Ты это хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что сегодня ночью я буду любить тебя.
Рамвас заколебался, но тут он перехватил взгляды, которыми обменялись евнухи. Эти твари посмеивались над его, Рамваса, нерешительностью, и этого он стерпеть уже но мог.
— Пошли прочь, жирные отродья Нергала!
Низко поклонившись, евнухи вышли из комнаты, а Рамвас повернулся к Белит с насмешливой улыбкой.
— С чего бы вдруг грозная шемитка так изменилась? — В тоне его сквозило недоверие.
— Мы поговорим об этом после.— Белит встала с ложа и подошла к стигийцу.—Я хочу быть с тобой по своей собственной воле.
— Интересно, что ты придумала на этот раз. Надеюсь, твои прежние твои выходки не повторятся? — Рамвас показал рукой на глубокий рубец, пересекавший его левую щеку от глаза до подбородка.
Вместо ответа Белит положила руки ему на плечи н потянулась губами к его губам. Рамвас был готов к любым неожиданностям, но… Белит помогла ему снять одежду, и бережно уложила в постель. Вот тогда-то Рамвас окончательно уверился в том, что пленница сошла с ума. Но вскоре осознал, что еще немного — и она сведет с ума его самого…
Никогда за всю свою жизнь Рамвас не встречал столь искушенной в любовных утехах женщины: ни пылкие аргосские красавицы, ни кушитки с их страстными плясками, ни полные загадочной красоты стигийки не могли сравниться с этой удивительной женщиной. Руки Белит порхали над его телом, легкими прикосновениями нежа, лаская, возбуждая ответное желание, а губы обжигали и сводили с ума. Ни одна пядь тела Рамваса не осталась без ласки и внимания.
Рамвас больше не был воином, он был воском, глиной, игрушкой в руках Белит, и все его страхи и сомнения растаяли в огне ее страсти. Отбросив сдержанность, он хрипел и стонал, и его откровенность только поощряла Белит. Наконец стигиец почувствовал, что не в силах более выдержать эту сладостную пытку. Резким движением он опрокинул Белит на спину — и вот тут-то началось настоящее безумие. Рамвас не слышал ни вскриков Белит, ни собственного хриплого дыхания — для него не существовало ничего, кроме единственной в мире женщины, которая так щедро отдавала ему себя. Он должен был взять ее и удержать только для себя, удержать навсегда…
А после, когда они лежали обнявшись и ночной ветерок ласкал их обнаженные тела, Рамвас вглядывался в лицо Белит, ища в нем следы прежней ненависти, но видел лишь умиротворение и нежность,
— Я люблю тебя, мой господин,— прошептала Белит.
— Не верю.— Рамвас улыбнулся. — Ты так долго противилась, что я не в силах поверить тебе.
— Я сама себе долго не верила, вернее, не хотела верить. Сначала я ненавидела в тебе убийцу моей семьи, злейшего врага, а потом начала ждать твоего прихода, несмотря ни на что, прощая даже бесплодие и черный лотос.
Рамвасу стало не по себе. Чувство вины змеей вползало в душу, и стигиец не понимал, почему ему так стыдно перед никчемной рабыней за поступки, обычные для хозяина и повелителя.
— Я не хотел поить тебя лотосом,— сказал Рамвас, словно бы оправдываясь.— Но Наира сказала, что он должен закрепить ее колдовство. Я не устоял перед соблазном. Ты никак не хотела мне покориться…
— Как же я могла с радостью покориться убийца моего отца, матери, мужа? Я сама не понимаю, почему меня так влечет к тебе, что заставило меня простить тебя…
— Но ведь простила?..— полувопросительно прошептал Рамвас.
— Да.—Белит прижалась к нему всем телом. — Да, да, да.
Горячее дыхание женщины коснулось уха Рамваса, и стигиец почувствовал, что в нем вновь поднимается безумное желание. Его рука скользнула по обнаженному бедру женщины, и ее негромкий счастливый смех был наградой Рамвасу.
…Он ушел поздним утром, когда солнечные лучи начертили на полу золотые узоры, пройдя сквозь зарешеченное окно. Рамвас не хотел будить Белит, вольно раскинувшуюся на измятой постели, но не смог отказать себе в удовольствии поцеловать ее на прощание. Густые ресницы затрепетали, Белит повернулась на бок, прошептав: «Да, Рамвас», и снова задышала ровно и спокойно.
Однако, как только за Рамвасом закрылась дверь, женщина негромко засмеялась. Сколько же откровенного ликования было в этом смехе! По-кошачьи потянувшись, Белит вылезла из постели и вдруг закружилась по комнате в диком танце. Рамвас проглотил приманку, и теперь если Белит не сглупит ни в чем, то поедет в Кеми!
Кеми — большой портовый город, где легко может потеряться дюжина рабынь, и никто никогда не найдет даже следа. А потом будет сладкая, долгожданная месть…
Следующую ночь Рамвас снова правел с Белит. Водоворот страсти захватил стигийца, и Рамвас, понимая это, даже не пытался сопротивляться. Тело Белит сводило его с ума, жаркие стоны опьяняли чувством собственной мужской силы, а длинные разговоры, которые вели утомленные любовники, позволяли блеснуть умом и остроумием.
Однажды вечером разнежившийся Рамвас предложил:
— Хочешь поехать со мной в Кеми?
Сердце Белит забилось, как пойманная птица.
— Конечно, хочу, но надоедать тебе еще и там… Ты и правда хочешь, чтобы мы поехали вместе?
— Очень.— Рамвас покрепче обнял наложницу.
— Когда едем?
— Послезавтра. Собери нужные тебе вещи и выбери что-нибудь понаряднее. Можешь купить, если не найдешь здесь в доме,— я хочу, чтобы ты танцевала перед гостями.
