Варяг. Мечи франков (СИ) - Мазин Александр Владимирович

Ладно. Выйдем. Не будем устраивать разборок на сакральном месте.

Однако ж снаружи, за пологом, жрец тоже ничем не порадовал. Напротив, не постеснялся уже в полный голос выразить возмущение. Мол, неуважение к главному здешнему божеству — преступление против мировых законов.

И только то, что Сергей и его люди ухитрились выполнить задание, с которым не справилась «правоверная» молодежь, спасает его, Сергея, от немедленной казни.

Тут уж Сергей не выдержал.

— Это ты, что ли, пес кудлатый, казнить меня будешь? — рявкнул он, намотав на кулак жрецову бороду. — Ты, тварь гадкая, меня для чего сюда привел? За наградой! И где она? Что-то не нахожу!

Чистая правда. Быстрый обыск служителя культа значимых ценностей не обнаружил.

— Лик божий узреть! Вот высшая награда для чужака! — просипел тот. — Счастье тому, кто дар богу…

— А вот я тебя прямо сейчас обратно к Свентовиту отволоку, горло перережу и кровью твоей колени его полью! — сообщил Сергей жрецу. — Интересно, примет бог твою жидкую юшку или побрезгует? Ну да сейчас узнаем!

Жрец заблажил и затрепыхался. Сергей ткнул его под дых, и верещание оборвалось.

На помощь жрецу никто не спешил. Внутренний двор был пуст, а снаружи их вряд ли услышали. Там же площадь снаружи. А на площади рынок. Торговцы, товар нахваливая, еще и не так вопят.

— Радуйся, — сообщил жрецу Сергей. — Сейчас ты уйдешь к своему богу и обретешь вечное счастье. Пойдем-ка.

Но жрец предложение не поддержал. Вцепился двумя руками в один из поддерживающих крышу столбов. Намертво вцепился. Не хотел он вечного счастья прямо сейчас.

— Не хочешь к богу? — изобразил удивление Сергей. — Не любишь его? Не уважаешь?

И свободной рукой сунул служителю четырехголового в печень. Потом оторвал его, ослабевшего, от столба, уронил на землю и, используя подсмотренный у булхаци Песаха приемчик, поставил ногу на затылок жреца, вдавив того лицом в пыль.

— Отпусти… — просипел служитель кровавого культа. — Или мой бог тебя уничтожит…

— Твой бог — воин, — сказал Сергей. — Как и я. Как и мой бог Перун Молниерукий. А ты — червяк-грязеед. С чего бы воину сердиться на другого воина за то, что тот раздавил червяка?

Убрал ногу и, взявши за шиворот, привел жреца в вертикальное положение. С виду чахлый, а так-то увесистый. Отъелся на божественных объедках. Зато красавчик. Хламида — в пыли. Борода и патлы — аналогично. И, кажется, мочой от него попахивает?

— Нет, — сказал Сергей, глядя в выпученный глаз (второй залепило грязью). — Нельзя тебе в таком виде к богу. Тогда он точно оскорбится. Живи пока.

Разжал пальцы, и жрец осел наземь.

А Сергей задумался: не заглянуть ли в святилище еще разок? Поглядеть, что в сундуках…

Но решил воздержаться. Жреца он вздул — ладно. Но если главного здешнего бога грабанет, это война.

Так что Сергей пнул напоследок скулящую тушку жреца-обманщика и через калиточку покинул храм «главного и единственного бога». На выходе кивнул охраннику, сообщил:

— Ваш молится. Бог наказал его за неучтивость.

— Чего? — удивился охранник. — Как?

— Ты точно хочешь это знать? — уточнил Сергей.

Охранник помотал головой.

— Вот это правильно, — одобрил Сергей и пошел к своим. Допивать угощение.

А компания времени не теряла. Вино почти все выдули. Стоислав за добавкой отправил. И разговор как раз зашел о важном.

— Где наши девки, Стоислав? — поднял животрепещущую тему Машег.

— Как где? — Княжич даже удивился. — У жрецов.

— А почему они у жрецов, а не у нас? — возмутился Траин. — А ну давай, пошли кого-нибудь за ними! Я девку хочу!

— Нельзя этих! — воскликнул Стоислав пылко. Он тоже принял изрядно.

— Ну тогда других давай! — потребовал Траин.

— А почему этих нельзя? — спросил Сергей, присаживаясь рядышком.

— Как можно? Они же Свентовитовы невесты! — искренне возмутился пьяненький Стоислав. — Они не для людей, для бога!

— Вообще-то они наш полон, — напомнил Сергей. — И мы их никому не отдавали.

— Отдали, отдали! — не согласился Стоислав. — Ты сам их служителю и отдал!

— Отдал, да, — вспомнил Сергей. — Чтоб позаботились. Ты сам сказал: они позаботятся. Отдал, а не подарил. Чувствуешь разницу?

Стоислав разницы не чувствовал. Лицо «я вас всех люблю». В водичку его, что ли, окунуть для протрезвления?

Нет, пока не стоит. Пьяный он разговорчивее.

— Скажи-ка мне, княжич, а что с нашими девками жрецы сделают?

— Свентовиту отдадут, на празднике. Великая честь! На небеса уйдут…

И вздохнул. Печально ему, что не его добыча. И честь не его, и слава.

— И как это будет? — уточнил заподозривший нехорошее Сергей.

— Того не ведаю, — покачал коротко стриженной головой Стоислав. — К святыням не допущен. Эх! Вот кабы мы тех девок взяли, тогда узнал бы.

— Будешь от драки бегать, как той ночью, так и не узнаешь никогда! — хохотнул Клеп.

На то, что руяне их бросили, Клеп уже не сердился. Когда на тебя столько врагов разом кидается, убежать не стыдно. Вот он тоже бегал. Но бегал с толком. Потому что у них есть вождь, который с толком все и размыслит. А Стоислав… Нет, Стоислав — человек правильный. Вином поит, угощает…

— Погоди-ка! Их что, убьют? — Машег всегда соображал быстро. И так же быстро принимал решения. — Такого уговора не было! Чтоб девок кумиру вашему пог…

Сергей пихнул друга локтем: помолчи пока. Сказанное княжичем понравилось ему еще меньше, чем хузарину, но разговор надо было вести аккуратно.

— А помнишь, Стоислав, ряд наш? — спросил он у княжича, который, к счастью, пропустил мимо ушей неуважительную реплику хузарина.

— Какой еще ряд? — удивился руянин.

— А такой, что добычу, которую мы вместе возьмем, делим пополам.

— Так мы ж никого не взяли, — в очередной раз вздохнул Стоислав. — А тех девок вы сами взяли и сами нашим жрецам отдали, так что и говорить не о чем.

— А по-моему, есть. — Сергей напряженно думал, как повернуть ситуацию в свою пользу. И придумал!

— Так, — сказал он, поднимаясь. — Благодарю за угощение, княжич Стоислав. А теперь иди к отцу и скажи: скоро я к нему приду. За кровную обиду спросить.

Кивнул своим: за мной. И они ушли, оставив уже порядком набравшегося княжича с открытым от изумления ртом.

Но пошел Сергей все же не к руянскому князю, а к Рёреху.

И застал сразу всю «верхушку». То есть Хрольва с его правой рукой Стевниром. Общалось руководство без воодушевления. Сегодня руянский князь официально заявил, что ни сам не присоединится к вику Пешехода, ни людей не даст.

Однако!

Ну, может, и хорошо, что не договорились. Хорошо для того, с чем пришел Сергей. Нет больше у Хрольва повода руянскому князю угождать.

— Погоди-ка, так ты же этих девок вроде сам отдал? — немедленно уточнил Рёрех.

— Я их вообще не отдавал! — возразил Сергей. — Пришли эти, длиннобородые, сказали: позаботятся. Ну я и разрешил. Не до того нам было. Ночь не спали. И не пиво пили, а с лютичами бились. Да еще по здешним дурным правилам: они нас убивать могут, а мы их — нет. Если ты коня конюху отдаешь покормить, почистить, ты же его не даришь.

А вот Стевнира другое зацепило:

— Говоришь, сбежали, как только лютичей увидели? Храбрецы! Хрольв, может, и нам их пугнуть? Сядешь здесь конунгом!

— Не хочу, — отмахнулся Пешеход. — Мелко здесь для меня. Но ты, если хочешь…

— Я с тобой, — мгновенно отреагировал Стевнир, и Хрольв удовлетворенно кивнул.

Интересно, как бы отреагировал Гринь, узнав, что у него только что едва не отняли княжий стол? А ведь могли бы. Нурманские гости, они такие… нурманские.

— Говори, Вартислейв. Чего хочешь?

— Лучше сказать, чего я не хочу, — возразил Сергей. — А не хочу я отдавать своих девок чужому четырехголовому богу!

— Почему четырехголовому? — спросил Стевнир.

— Наверное, потому, что у него четыре головы! — рявкнул Хрольв. — Дальше говори, Вартислейв!