Пламен Митрев - Золотая пантера
Туранский сатрап еле сдерживал злость. В который раз он проклинал себя за то что принял предложение коварного ксеркса о проведении совместной военной операции против пиратов с острова Маане.
В этом предложении было множество заманчивых моментов — западня с использованием невооруженного торгового конвоя, безжалостное, поголовное уничтожение неприятельских экипажей и кораблей. Взятые в отдельности силы Хоарезма и Бенны не смогли бы выполнить этот грандиозный проект. А и тот, и другой правитель получили приказ принять крутые меры против обнаглевших корсаров. Объединившись, они смогли бы добиться легкой победы и успеха для своих метрополий.
Но не все шло гладко. И виной тому не случайность или какая-то невероятная храбрость пиратов, а вероломные действия союзника. Каперы Белого Братства поддались уловке и напали на туранские галеры, замаскированные под невооруженный торговый конвой, а на самом деле наполненные до зубов вооруженными солдатами. Но вместо того, чтобы вывести свой флот и зажать пиратов между двух огней, Красстан выждал, пока не уничтожат почти всех туранцев. И только тогда бросил в бой свежие силы. Естественно, победа досталась ему. Потери в иранистанских рядах были незначительны. А теперь он торгуется как мелкий торгаш, не желающий делиться своей мизерной добычей… Какое ничтожество! Но поделом ему, поверившему этому простолюдину, хотя для таких людей кошелек с золотом стоит дороже, чем честь дворянина!
— Будем делить добычу согласно числу погибших в бою солдат! — не отступал туранский сатрап. — А ты ведь знаешь, что большинство моих людей погибли, пока ты решился захлопнуть капкан, Красстан!
— То, что непогода помешала мне сделать это вовремя, не означает, что я чем-то нарушил наше соглашение, Адраж Хан! И то, что мои люди понесли меньшие потери — тоже в порядке вещей — пираты напали все же на туранский конвой! Что касается денег и драгоценностей — так и быть, я согласен — будем делить поровну. Но вот пленных…
— Всех пленных мне!
— Но это невозможно, благородный туранец! Во-первых, не забывай, что сейчас ты у меня — во дворце, в Бенне! И с тобой всего лишь горсточка верных тебе людей, а Хоарезм далеко отсюда! И во-вторых… во-вторых, подумай о первом…
— Я бы никогда не переступил порога твоего змеиного логова, коварный иранистанин, если бы ты не поклялся именем твоих богов! Ищар и Эрлик никогда не простят тебе предательства!
— О каких клятвах ты толкуешь? Знаешь, в последнее время я страдаю странной и по всему видно неизлечимой болезнью. Мой хеким объяснил мне, что этой болезнью болели все умные люди. Просыпаюсь утром — и вообще не помню, что было вчера! Ничего не помню! Так что, Адраж Хан, я — человек больной! А боги всегда прощают тем, кто испытывает страдания!
— Имей в виду, Шейс, это тебе так даром не пройдет! Вот увидишь, не пройдет и недели, как туранский флот бросит якорь у стен твоего города! Молодой принц Ездигерд уже давно мечтает вынуть знамена из чехлов, да его все сдерживают. — Сатрап Хоарезма говорил видимо спокойно, не повышая тона, хотя и было видно, что это спокойствие дается ему нелегко. Коварство Красстана непременно должно быть наказано. — Вот тогда-то тебе придется кое-что вспомнить, но как бы не стало поздно. Тогда и страдания твои безмерно усилятся!
Хитрый ксеркс нахмурился. И действительно, если Ездигерд и впрямь приведет свою армаду, ему придется туго. Туранский престолонаследник может взять Бенну за считанные минуты, даже никто не станет и противиться.
— Ты слишком обидчив, мой друг! — Сатрап Бенны, когда хотел, мог быть и любезным. Это осталось у него с тех времен, когда он был церемониймейстером. — Неужели из-за какой-то горсточки пленных мы испортим наши отношения, омрачим радость нашей победы и разрушим самое главное — нашу дружбу! Ведь ты сам смог убедиться, что вместе мы можем творить чудеса. У меня есть разумное предложение насчет пленных…
— Из которого следует, что для себя ты, как всегда, извлечешь большую пользу, не так ли?
— Как ты ошибаешься, премудрый Адраж Хан. Но не будем спорить, давай вместе посмотрим на наших пленных пиратов!
Согнувшись в подобострастном поклоне, Красстан Шейс пропустил вперед гостя. «Пропусти врага вперед и всади ему нож в спину» было любимое правило сатрапа Бенны, которому он неуклонно следовал. Жалко, что он не мог применить его по отношению к своему гостю из Хоарезма. Придется немного подождать.
* * *
Связанных пленников заперли во внутренней башне дворца. После того, как закончилась битва, озверевшие победители не стали особенно церемониться с ранеными корсарами и просто-напросто добили многих из них. Такие понятия, как жалость, милосердие и сострадание им просто не были известны. Человеческая жизнь стоила ровно столько, сколько можно было получить за нее на невольничьем рынке. Уцелевших членов Белого Братства с Острова Железных идолов ждали или каторга на галерах, или школы гладиаторов, или шахты Ильбарса, или Нефритовые джунгли. Но нельзя сказать, что это как-то особенно волновало суровых детей моря Вилайет. Они знали, что жизнь изменчива — сегодня ты богат и знатен, а завтра можешь стать рабом!
Когда оба сатрапа вошли в башню, стражники пинками стали поднимать людей с пола. В ход пошли и острые копья, которыми поддевали тех, кто из-за ран не мог быстро подняться. Всех пленников построили в шеренгу, чтобы высочайшие победители могли хорошенько рассмотреть их. Адраж Хан медленно пошел мимо шеренги, пристально всматриваясь в мрачные лица пленных. Он сам был храбрым воином, знавшим и радость побед, и горечь поражений. И потому смелость, с которой они встречали его взгляд, восхищала его. Ему хорошо было известно, что всего лишь несколько дней назад эти обессиленные и окровавленные люди значительно превосходили по храбрости и воинскому умению его элитные войска, и только появление иранистанской армии отняло у них победу. Адраж Хан с удовольствием отпустил бы на свободу эту горсточку поистине великолепных воинов. Великодушие нередко бывает более действенным оружием, чем террор и насилие. Но в данный момент туранскому льву самому приходилось плясать под дудку лукавого хозяина…
Красстан Шейс смотрел на пленных с другой точки зрения. Для него все они были прежде всего товаром. Он наверняка продал бы и родную дать, если бы знал, кто она. Вот, например, из этих корсаров получатся чудесные гладиаторы, и за них можно взять кучу денег на невольничьих рынках в Секундераме, Хоршемише или Кеми. Но этот проклятый Адраж Хан хотел свою долю. В таком случае…
Сатрапы как по команде остановились перед очередным пленным. Это была женщина, но какая! Несмотря на то, что она была невероятно грязная со следами засохшей крови по телу и свалявшимися волосами, было видно, что она необыкновенно красива. В огромных изумрудных глазах светилась ненависть и жажда реванша. Адраж Хан восторженно присвистнул. Он сразу себе представил, как хороша будет эта фурия, если ее вымыть и приодеть как следует. Она способна украсить его гарем в Хоарезме. Все знали, что Красстан Шейс не испытывал особого влечения к женщинам. Злые языки (по крайней мере, те, которые сатрап Бенны не успел вырвать) даже утверждали, что в свое время он согласился, чтобы его кастрировали, лишь бы получить престижное место церемониймейстера. Потому правитель Хоарезма не ожидал особого сопротивления со стороны Шейса в отношении русоволосой пленницы.
