Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии
Сразу же следом за беглецами из ветвей высунулась огромная голова и они с леденящим ужасом глядели на обрамленную зеленью страшную морду с разинутой пастью и горящими глазами. С треском захлопнулась пасть и голова открылась словно погрузившись в озеро. Сквозь поломанные ветви они разглядели, что чудовище уселось на задние лапы и неотступно пялится вверх.
Валерия задрожала.
— Долго он будет тут сидеть?
Конан пнул череп, тот что валялся в листве.
— Этот бедняга забрался сюда, спасаясь от него или его сородичей. И помер с голоду. Кости целы. Ясно, это тот самый дракон, о котором чернокожие рассказывают легенды. А если так, то от живых от нас он не отвяжется.
Валерия жалобно глядела на него, позабыв о недавней ссоре. Она пыталась унять страх. Не раз показывала свою отвагу на море и на суше — на скользких от крови палубах боевых галер, на стенах, взятых с бою городов, на песчаных пляжа, где молодцы из Красного Братства резали друг дружку в борьбе за власть.
Но то, что их ожидало, было гораздо страшнее. Удар клинка и пламя битвы это еще ничего. Но беспомощно сидеть на голой скале в ожидании голодной смерти под охраной чудовища из древних веков — эта мысль наполняла ее ужасом.
— Он же должен время от времени ходить за жратвой и водой, — сказала она неуверенно.
— И то, и другое рядом, — ответил Конан. — Конским мясом он запасся, да к тому же, как всякий змей может долго обходиться без пищи и воды. Жаль только, что не спит, нажравшись, как змеи делают. Но так иль этак, на скалу ему не влезть.
Конан говорил спокойно. Он был варваром. Терпеливость лесов и их обитателей было же частью его натуры, как вожделение и неудержимая ярость. В отличие от цивилизованных людей, он сохранял хладнокровие и в худших обстоятельствах.
— А мы не можем забраться на дерево и убежать, прыгая с ветки на ветку, как обезьяны? — спросила она в отчаянии.
— Я уже думал об этом. Ближние ветви слишком тонки, они обломятся под нами. А потом мне сдается, что эта скотина может вырвать с корнем любое дерево.
— Значит, мы будем здесь торчать, пока не околеем с голоду? — в ярости заорала она и пнула череп так, что он со стуком покатился по скале. — Я не хочу! Я опущусь вниз и снесу эту чертову башку!
Конан сидел на каменном выступе у подножия шпиля. Он с восхищением смотрел на ее горящие глаза, но сейчас она была способна на любое безрассудство, так что восхищение пришлось оставить при себе.
— Сядь! — рявкнул он и, схватив Валерию за руку, усадил к себе на колени. Она так опешила, что даже не сопротивлялась, когда он отобрал у нее меч и вернул в ножны. — Сиди тихо и успокойся. Сталь сломается об его чешую. А ты ему на один зуб. Или он прихлопнет тебя хвостом. Как-нибудь да мы выберемся отсюда…
Она ничего не ответила и не попыталась отбросить его руку с талии. Страх давил ее, это чувство было незнакомо для Валерии из Красного Братства. Покорно сидела она на коленях у своего спутника. То-то удивился бы Заралло, окрестивший ее «дьяволицей из адского гарема»!
Конан лениво перебирал ее золотые локоны. Ни скелет у ног, ни чудовище под скалой, его сейчас не интересовали.
А ее беспокойные глаза заметили цветные пятна на зеленом фоне. Это были плоды — большие темно-пурпурные шары на ветвях дерева с широкими ярко-зелеными листьями. Тотчас она снова почувствовала голод, а заодно и жажду — ведь озеро было теперь недосягаемым.
— Мы не умрем, — сказала она. — Вон плоды, только руку протяни!
Конан глянул в ту сторону.
— Если мы их съедим, — проворчал он, — то дракону будет делать нечего. Черные люди земли Куш называют их «яблоки Деркето». А Деркето — Царица мертвых. Проглоти каплю сока или даже окропи им кожу — и ты умрешь раньше, чем успеешь сбежать со скалы.
— О! — она замолкла бессильно. Видно от судьбы не уйдешь. Спасенья она уже не чаяла. А Конан был все еще занят ее талией и локонами. Если он и думал о спасении, то про себя.
— Если бы ты убрал свою лапу и залез на шпиль, — сказала она, — то увидел бы много интересного.
Он вопросительно глянул на нее, пожал плечами да так и сделал. Обхватил каменную вершину и внимательно оглядел окрестности. Потом слез и застыл как статуя.
— И правда, укрепленный город, — буркнул он. — Так ты собираешься туда, а меня хотела наладить на побережье?
— Я увидела его как раз перед тем, как ты появился. Когда я покидала Сукмет, то слыхом не слыхивала об этом городе.
— Кто бы мог подумать, здесь — город! Вряд ли стигийцы продвинулись так далеко. Уж не чернокожие ли возвели его? Но не видно ни пристроек, ни людей…
— Еще бы — с такого-то расстояния!
Он пожал плечами.
— Во всяком случае тамошние жители нам не помогут. Народы Черной Земли враждебных пришельцев. Они бы просто забросали нас копьями и…
Он замолчал, уставившись на пурпурные шары в листве.
— Копия! — сказал он. — Проклятый идиот, как я раньше не додумался! Вот как пагубно действует на мужика женская красота!
— Что ты несешь? — спросила она.
Не отвечая, он опустился к ветвям и посмотрел вниз. Чудовище продолжало сидеть, уставившись на скалу со змеиным упорством. Много тысяч лет назад его предки вот так же выслеживали пещерных людей.
Конан незлобливо выругался и начал рубить тесаком ветви, норовя выбрать потолще. Движение листвы потревожило тварь, она встала на четыре лапы и принялась колотить хвостом во все стороны. Конан внимательно следил за драконом и, когда тот вновь бросился на скалу успел вовремя отскочить с пучком отрубленных веток. Три штуки их было — длинною около семи локтей, толщиной с большой палец. Кроме того, киммериец заготовил несколько тонких, но крепких лиан.
— Слишком легкие для древка копья, — сказал он. — И нашего веса они бы, конечно, не выдержали. Но в единении сила — так учили нас, киммерийцев, аквилонские мятежники, что приходили нанимать наших воинов для разорения своей же земли. А мы предпочитали биться по-старому — родами да племенами…
— А причем тут эти чертовы палочки? — спросила она.
Конан вставил между ветвями рукоятку своего тесака и обмотал связку лианой. Получилось надежное копье.
— А что толку? Ты же сам говорил, что чешую не пробить.
— Не весь же он в чешуе, — ответил Конан. — Есть много способов содрать шкуру с пантеры.
Он подошел к краю скалы выставил копье и пронзил одно из яблок Деркето, всячески оберегаясь от брызнувшего пурпурного сока. Голубоватая сталь лезвия покрылась алым матовым налетом.
— Не знаю, выйдет ли что из этой затеи, — сказал он, — но яду здесь хватило бы для слона. Посмотрим.
