Анна Блоубелл - Беглецы
Грондарец смущенно пригубил крепкого пива.
Собутыльники добавили ему новую порцию хмельного напитка, приправляя ее непристойными шуточками. Шем жадно отхлебнул вторую кружку, торопясь избавиться от скверных мыслей как можно скорее.
— Сидим, как в берлоге, — недовольно проворчал Брул, взирая на разношерстую публику, обсуждающую все грехи мироздания, кроме своих собственных. На лице пикта отражалась хмурая улыбка, такая же кислая, как и дрянное винцо, подаваемое в здешних местах. Он хмуро обозрел ближайших соседей, и вяло добавил. — Обосновались, будто в целом мире нет ничего кроме этой пропотевшей дыры, разогретой не хуже самой преисподней.
Атлант спокойно пожал широкими плечами.
— Без лошадей и пищи мы недолго протянем.
— Уж лучше сгинуть в пути, как подобает свободному человеку, чем сдохнуть от тоски в этом душистом погребе, — философски заметил Брул.
— А ты пойди проветрись на свежий воздух, — пророкотал здоровенный вояка, сидевший неподалеку в компании таких же подвыпивших громил. — Может тогда твой язык станет чуть сговорчивее, выбирая тепло очага, вместо колючего морозца снаружи.
Его приятели радостно заржали.
— А ты помоги ему, Малыш! — задиристо подхватил чей-то грубоватый голос. — Не видишь разве, что у него уже вся задница сомлела от жара!
— Ему же, поди, теперь ее от лавки не отскрести!…
— Вместе с прокисшими мозгами!…
— До того разогрелся, бедолага!…
— Ха-ха-ха…
В следующую секунду глиняный кувшин, метко запущенный Брулом, разлетелся градом осколков, угодив одному из громил в лоб. Остатки вина брызнули на грязную рубаху, стекая за шиворот неудачного острослова.
Подвыпившие вояки живо вскочили. Их довольные рожи, обезображенные красноватыми татуировками, в мгновение ока сменились мрачными оскалами хладнокровных убийц. Судя по изобретательному рисунку на лбу и щеках, это были наемники с побережья Западного океана, такие же свирепые, как и крутые волны моря, на берегу которого они родились.
— Разделай его под орех, Дорби, — громогласно проревел тот, кого назвали Малышом.
Кто-то звучно сплюнул на пол.
— Вышиби из него весь дух!
Дорби внушительно шевельнул саженными плечами, молча сжал пудовые кулаки и шумно ринулся на пикта. Кулл, не мешкая, ударом сапога, бросил ему под ноги подвернувшуюся скамью.
Огромный Дорби нелепо взмахнул руками, обрушившись на замызганные доски пола, как дубовая колода, лишившаяся вдруг опоры. Брул, недолго думая, огрел его по голове тяжелым табуретом и невозмутимо посмотрел на компанию грозных верзил.
— Надеюсь, ему не было больно? — в голосе пикта прозвучал такой ядовитый сарказм, что только покойник остался бы к нему равнодушен.
Десяток крепких мужчин, облаченных в военные доспехи, с ревом бросились на него и Кулла. Атлант опрокинул круглый стол, на котором стояло блюдо с недоеденным каплуном.
На пол посыпались крошки желтого сыра, ломти недоеденного хлеба, разбитая плошка с огарком свечи и несколько крашеных бутылей с вином. Малыш поскользнулся на куске упавшего сала и с грохотом опрокинулся навзничь. На него тут же свалилось несколько человек, устроив невообразимую кучу. Часть посетителей, наблюдавшая потасовку, расторопно кинулась врассыпную, вполне обоснованно беспокоясь за свою жизнь.
Где-то тонко и пронзительно завизжали женщины. Их испуганные крики потонули в оглушительном грохоте опрокинутого шкафа с глиняными блюдами, старательно выкрашенными багряной охрой.
Яростно зашипел разъяренный кот, одним гигантским прыжком очутившись на лестнице.
Волна нападающих подмяла Брула. Он сопротивлялся, как дикий разгневанный лев. Вверх летели разбитые стулья, лавки и столы.
Пикт чудом выбрался из-под лавины разгневанных драчунов, награждая всякого, кто попадался ему под горячую руку, увесистыми тумаками.
Чьи-то скользкие пальцы схватили его за ноги, мешая двигаться.
Поднявшийся Малыш с ходу сгреб его в охапку, одним мощным ударом повергая пикта на пол. В следующий момент на Копьебоя с ревом налетела толпа разъяренных верзил, начисто погребая его под грудой давно немытых тел.
В разгоревшейся потасовке Кулл со всего маху врезал кулаком в чью-то оскаленную пасть. Противник глухо охнул, неловко заваливаясь на правый бок. Вместо него перед атлантом возникла пара разъяренных здоровяков, размахивающая широкими ножами. Стремительный выпад последовал тут же, но Кулл оказался проворнее.
Увернувшись от зазубренного лезвия, он сделал неуловимый взмах рукой, и разукрашенный наемник перелетел через голову.
Второй, одурманенный вином, бросился на атланта, словно разбуженный медведь, глухо рыча от ярости. Однако Кулл хладнокровно отступил немного в сторону, давая нападающему возможность пролететь мимо, после чего наградил его увесистым пинком под зад, отправив громилу перекошенной мордой в очаг.
Почерневший от сажи котел опрокинулся в огонь, его содержимое плеснуло на горящие уголья, окутывая помещение густыми парами бараньей похлебки. Ошпаренный и обожженный здоровяк с ревом вскочил на ноги, ударился головой об потолочную балку, и слепо размахивая руками, бросился вон из зала. Не обращая на него никакого внимания, атлант ринулся на помощь Брулу.
Сзади незамедлительно набросилось несколько головорезов, повиснув на плечах Кулла, словно многопудовые гроздья винограда.
Он слегка пригнулся, пружинисто выпрямил ноги, ловко разбросав противников в разные стороны. Несколько тяжелых ударов скамьей добавило смельчакам приличных синяков на опухших физиономиях.
Большинство побитых наемников, ворочались на полу, стеная от боли. Часть из них находилась без сознания, плавая в лужах пролитого вина.
Повсюду валялись остатки пищи, осколки глиняной утвари и куски поломанной мебели.
— Немедленно прекратить потасовку! — прогремел чей-то властный голос. Несколько трезвых воинов, увесистыми ударами палок, расчищали путь для того, кто шел позади них.
К опрокинутому столику, пробираясь сквозь раскиданный мусор и тела очухивающихся вояк, подошел невысокий плотный мужчина в черном одеянии.
Его лицо было скрыто позолоченной маской. Только голубые глаза оставались открытыми. Он спокойно, без тени тревоги или смущения рассматривал Кулла.
Позади него остановился кривоногий карлик в шутовском наряде. Чуть в стороне, униженно кланяясь, замер Старый Баас.
При виде человека в позолоченной маске, побитые вояКи, старательно вытянулись по струнке, изо всех сил стараясь явить миру образец порядка и послушания.
Разодранная одежда и багровые синяки делали их усилия тщетными. Малыш виновато прятал глаза. Остальные выглядели не лучше.
