Юрий Никитин - Трое в Долине
По спине пробегал холодок. Дерзкая мысль пробивалась все выше, но он гасил, заталкивал вовнутрь, сам ужасаясь дерзости. Если Род сотворил мир несовершенным, то не для того ли создал людей, дабы доделали лучше? Продолжили работу Рода? А они трое, спасшие мир, не должны ли стоять во главе этих спасателей? А то и взяться за работу первыми?
Он перевел дыхание, потряс головой, отгоняя шибко сложные мысли:
— Мрак, ты не больно-то думай... До снега что-то да успеем. Ведь наконец-то у нас времени прорва!.. Сколько книг непрочитанных... сколько тайн неразгаданных, как много можно узнать и научиться. Наконец-то можно начать жить!.. Мы отыщем противоядие, а затем... затем начнем наконец-то жить. Просто, как все люди.
Кора посмотрела на него многообещающим взором:
— Неспешно наслаждаясь просто жизнью.
Из желтых глаз Лиски выметнулась крохотная молния. Красные, как пламя, волосы заходили волнами.
— Да, — сказала она с нажимом, — с той, с кем был в трудном походе... и не жаловался!.. Теперь он увидит, как еще лучше в покое.
Олег старательно отводил взгляд от обеих женщин. Мрак даже раздвинул запекшиеся губы в улыбке, бедному волхву сейчас хоть головой в прорубь.
— А я, — сказал Олег с усилием, — забьюсь куда-нибудь в нору. Надо прочесть много книг, неспешно разобраться в магии. А то трясти горами могу, а вот сдвинуть птичье перо еще не умею... Когда научусь всему, тогда и выйду к людям.
Женщины помрачнели, переглянулись, а Мрак проворчал:
— И тогда наступит настоящий конец света.
— Почему?
— Сразу начнешь учить жить праведно. А ты такой зануда, что все тут же подохнут, как вот уже подохли мухи вокруг тебя.
Олег в недоумении огляделся, но мух в вирии вроде бы нет. Все настолько чисто, хрустально и благородно, что даже ему захотелось найти грязный булыжник и швырнуть в хрустальное окно.
Шагах в трех воздух завертелся жгутом. Сквозь вихрь проглянуло нечеловеческое лицо, огромное, злое, сменилось мутью, словно в кувшине размешивали кисель, потом вихрь опал, а на хрустальных плитах возник высокий строгий старик с длинной белой бородой и серебряными волосами, падающими на плечи. Взгляд его был острым, как ножи, желтые глаза полыхали, как два чана кипящего золота. Взгляд сразу же прикипел к сверкающему Яйцу.
Мрак крякнул, слабо похлопал ладонью в поисках секиры. Олег отшатнулся, только Таргитай тупо смотрел в пространство.
— Числобог, — прошептал Олег, бледнея.
— Узнал, — сказал старик сухо. — Зрю, прилежен был в учениях!
Мрак прохрипел, на миг прикрыв глаза от приступа боли:
— Зело прилежен. Батя, ты на чьей стороне?
Старец непонимающе смотрел на него сверху вниз. Олег торопливо воскликнул:
— Не сердись на него, отец!.. Он сильно ранен.
— Вижу, — кивнул Числобог с неприязнью. — Мозги вышибло. Так что слушай ты, на третьего не оглядывайся, у того их и вовсе не было. А эти с распущенными волосами, срамницы, не в счет вовсе. Козы не скотина, бабы не люди... Так вот, я не собирался этого говорить, но глядел на вас, глядел... Словом, сейчас начинается Великий Передел.
Олег отшатнулся:
— Великий... ага, понятно. Сейчас все, за что беремся, если не великое, то очень великое. А то и величайшее. Но что за Передел?
Мрак сопел, недоброжелательно поглядывая на старца. Таргитай мутно посмотрел на них, отвернулся. Ему при любом переделе достанутся только пинки и попреки.
— Передел, — внятно повторил Числобог. — Великий Передел Мира. Все знали... я говорю о Знающих, что белый свет вот-вот угаснет, потому и сидели... Но сейчас, когда мир спасен, зашевелились древние упыри, мудрые лешие, степные полканы. Один мир — один хозяин!
— Один мир — одна голова, — пробормотал Мрак. — Это здорово! Чтобы взять и открутить разом к... И больше не мучиться.
Олег чувствовал, как лицо холодеет и вытягивается:
— Это что же... нам опять?
Числобог развел руками:
— Это ты сказал.
— Я?
— Почему-то ты сразу решил, что вам троим надо что-то делать. Я только сообщил.
Они переглядывались, как-то само собой разумелось, что им до всего есть дело. Олег спросил:
— И как он... состоится?
— Великий бог богов и всего сущего Род решит, кому передать мир. Это состоится через две недели в священной долине, где однажды уже было... Там до сих пор горит земля...
Олег воскликнул:
— Долина Битвы Волхвов!
Его передернуло, лицо посерело. Числобог кивнул, несколько раздраженный, что перебили:
— Да, так ее называют лешие, боги и даже упыри. Там Род вручит свое Перо тому, чей народ по его воле будет властвовать над всем сущим.
Мрак прогудел издали:
— А что ж сам старик?.. Помирать собрался?
Числобог стегнул по нему огненным взором:
— Смертный!.. Так о самом Роде?.. Род удалится на тысячелетний покой. Или на больше. Кто мы, чтобы судить или даже понимать Великий Замысел?.. Даже мы, боги, знаем только, что в ту заветную долину люди даже не приглашены!
Он отступил на шаг, глаза его уже смотрели поверх голов троих невров и двух замерших женщин. Мрак буркнул:
— Но мы-то что можем? Мне вот осталось только чихнуть и помереть. А эти двое...
Числобог ответил медленно:
— В Книге Бытия, где записан предельный срок жизни всяк сущей твари, есть и твоя запись. Тебе отмерено... чудно, этот смертный волхв угадал, что до первого снега... Увы, ты его уже не узришь. Правда, можешь погибнуть и раньше, но это будет случайная смерть. Хотя до своего срока если кто и дотягивает, то на такого сбегаются смотреть даже боги.
Мрак скривился, пережидал новый приступ, а Таргитай спросил жалобно:
— И ничего-ничего нельзя?
Числобог покачал головой:
— Даже тебе, молодой бог. Молодой, но сильномогучий. Книга Бытия главнее богов, главнее всего на свете. Она и есть само Бытие... Но ты, получеловек, можешь прожить и оставшиеся дни... достойно. А вот тебе, молодой бог, эта дорога заказана. Все, кончилось детство.
— Почему? — спросил Таргитай жалобно. — Почему мне нельзя идти с друзьями?
— Потому что опять мечтаешь жить за чьей-то широкой спиной. Чтоб принимали решения, вели, направляли, добивались, обламывая ногти и разбивая в кровь сердца и души, страдали и мучились, а ты лишь помогал...
Таргитай вскрикнул, защищаясь:
— Но разве я плохой помощник? Ты ж сам говоришь... ну, и все говорите, что я... ну... я бог...
Последнюю фразу он выдавливал долго, а конечное слово почти прошептал, опустив глаза и залившись румянцем.
Числобог развел руками:
— Ну вот ты и сказал. Сам сказал! Ты — бог. Так что же набиваешься в помощники? Конечно, легше быть хвостиком двух львов... но тебе самому пора им стать. Львом, я глаголю!
