Юрий Никитин - Куявия
Нет, если его кто-то и недооценивает, то только не он, Оргост. Уже видно, что удар нанесен в самое уязвимое место. И в то же время можно поклясться, что стан по-прежнему окружен и к Куябе придется пробиваться своими силами. Что ж, до нее совсем рукой подать, не может быть, чтобы Придон не услышал и не помог…
* * *Иггельд со стыдом вспоминал те дни, когда Придон с небольшим войском вышел из Куябы, прошел через встречные куявские войска Антланца и Ратши, как раскаленный камень через рыхлый снег, почти без помех прорвал и его оборону, соединился с Оргостом. В куявском лагере сперва обрадовались, как же, теперь артане в осаде все, даже Придон со своим небольшим отрядом, уже поредевшим, не вырвутся, тут им и смерть, место удобное: излучина реки, берег с той стороны крутой, не выберутся. На всякий случай отгородились глубоким рвом, землю сложили в виде высоченного вала.
Да, никто бы не выбрался, Иггельд был уверен, что Придон в ловушке, но артанский герой сумел темной ночью переправиться со своими телохранителями через реку вплавь, ударил с той стороны и учинил такую резню, что все решили, будто явилось новое войско… А когда всей массой поперли туда, осажденное артанское войско забросало вязанками хвороста ров и ударило в спину.
Стыдно сказать, но артане снова гнали и уничтожали их весь остаток ночи, утро и половину дня, а прекратили преследование только потому, что сами едва держались на ногах от усталости. Иггельд тогда метался на Малыше, пытался соединить разрозненные бегущие массы, потом просто указывал путь, а когда избиение прекратилось, собирал уцелевших в одно место. Но даже после такой кровавой бойни их оставалось намного больше, чем артан. И когда артанское войско победно вступило в Куябу, Иггельд в ярости заявил:
– Клянусь, ни один из вошедших в наш стольный град с артанским топором в руке не выйдет живым!..
– Клянусь! – прокричал Антланец.
– Клянусь! – сказал Ратша резко.
– Клянусь! – проговорил Вихрян сурово.
– Клянемся! – сказали братья Казан и Осташко, могучие военачальники из племени тугенов.
– Разбить воинский стан, – велел Иггельд, – в виду главных ворот Куябы! Пусть несокрушимый Придон видит, что мы не разбиты. Мы проиграли сражение… мы проиграли много сражений, но войну мы выиграем. Артане будут уничтожены, Куявия станет свободной.
Антланец посмотрел на него, добавил многозначительно:
– И сильной. Теперь вижу, будет сильной.
Стан начали разбивать напротив главных ворот Куябы, но Иггельд не учел, что войск с Антланцем и Ратшей прибыло немерено. За два дня воинский стаи превратился почти в такой же по численности город, как и сама Куяба. А люди все прибывали, за неделю город окружили воинским станом, одних шатров для военачальников пламенели сотни и сотни, а когда наступала ночь, то казалось, что само небо опустилось на землю: яркие точки костров тянулись от городских стен по всем направлениям, казалось, до края света.
Артане затихли, из города вылазок не делали, но Иггельд понимал, что взять Куябу так, как взял ее Придон, не удастся, а пытаться взять штурмом – нелепо. Стены сами же сделали настолько высокими, что никому не перебраться. Ворота не пробить никаким тараном, да и сам знал по опыту защиты своей Долины, что тараны – слабая надежда, если на охране ворот не полные олухи.
Иггельд ежедневно объезжал Куябу на коне в сопровождении военачальников, но больше слушал их доводы, чем смотрел на город. Он столько раз поднимался на Малыше и осматривал город сверху, искал слабые места, что мог нарисовать на песке расположение всех домов и дворцов. А слабых мест… не находил. Придон – великий воин, и хотя о нем говорят лишь как о смелом рубаке и отважном герое, но сейчас выказывает себя умелым полководцем, прекрасно управляется с огромными массами войска, искусно защищает огромный город.
В Куябе масса сокровищ, артане не расстанутся с ними по доброй воле. Скорее с жизнью, чем с такими богатствами. В степной стране, где города только в самой северной части, да и то из дерева, недолговечные, быстро сгнивающие, невозможно накопить сокровища, потому артане ошалели от сказочных богатств Куявии, хватали все, до чего дотягивались руки, поспешно отправляли добычу в Артанию, вереницами тянулись обозы, сюда – пустые, а обратно – нагруженные так, что колеса увязали в земле даже при сухой погоде.
Успели вывезти, по мнению артан, богатства неслыханные, небывалые, сказочные, но на самом деле едва ли десятую часть. Позже отряды повстанцев начали перехватывать обозы, и артане последний месяц все сокровища из других городов, поместий и загородных имений свозили в Куябу, чтобы отправить все под охраной сильного отряда. Так что сейчас в Куябе столько золота, драгоценных камней, дорогих изделий, что ни один артанин с ними не расстанется иначе как вместе с жизнью.
* * *Из ополчения он создал полк, а потом и полчище, укомплектовав доспехами, заменив вилы и топоры на мечи и копья Теперь, когда артане остались в Куябе да еще в двух-трех городах, можно без помех наладить производство добротного оружия. Они окружили тройным кольцом Куябу, в передних рядах расположились копейщики на случай, если артане обезумеют настолько, что решатся на вылазку, за ними лучники, еще дальше – пешие ратники, и только за ратниками располагалась тяжелая панцирная конница, среди них и расцвели, как дивные цветы, шатры военачальников.
Со спины Малыша хорошо видны бесконечные обозы, все тянутся к стану, туда же – вереницы груженых коней, повозок, телег, все загружено битой дичью, птицей, овощами, фруктами. Мясо гонят в лагерь в виде стад коров, овец, коз, все это кричит, мычит, блеет, воздух дрожит от неумолчного гула, что достигает небес, Малыш в полете вздрагивает и делает огромные глаза, не понимая, что творится внизу.
– К шатру! – сказал ему с загривка всемогущий и всезнающий папа.
Малыш с готовностью наклонил правое крыло, приподнял левое, ветер пошел обтекать по дуге. Пестрая земля начала приближаться, Малыш уцепился взглядом за пурпурное пятно. Когда войско разрослось, Иггельд махнул па все рукой и начал сажать дракона прямо в лагере, слишком далеко, если на окраине. Да и Антланец настоял, вождь не должен считаться с мнением всяких там пугливых, вождь, он на то и вождь, чтобы отличаться от остальных, так что пусть у остальных полководцев только кони, а у верховного – и конь, и дракон.
Народ привычно разбежался, Малыш плюхнулся прямо перед входом в шатер, огромный, роскошный, да только гребень Малыша на уровне флажка на шатре, а в длину впятеро больше. Люди закрывались от ветра, поднятого крыльями, телохранители, тоже отбежав, создали живую цепь и не подпускали посторонних уже и к дракону.
