Мэтью Стовер - Клинок Тишалла
Паря в липкой бесконечности, он не мог вспомнить, как его зовут и что это за место. Неужели он Кейн – калека, лежащий в собственном дерьме? В исполосованной пламенем ночи не угадывалось ни единого намека. Ноздри уловили тяжелый смрад Донжона. Он был почище вони отхожего места – едкий, перебивающий дыхание, как запах дыма артанских горнопроходческих машин, которые жуют в Забожье горные склоны.
Сильные руки перевернули его на спину. Он увидел два незнакомых лица, а за ними клубы черного дыма, застилавшего звезды.
– Посол… – заглушая гул пламени, произнес чей-то голос. – Почтенный Райте, вы слышите меня? Мы должны унести вас отсюда. Вы уже дышите?
«Все верно, – подумал он. – Райте. Я Райте».
Он хватал ртом воздух и не понимал, что выходило из его легких – вода или жар огня, который бушевал вокруг. Болотная отрыжка чужих воспоминаний поднималась пузырями из синей трясины в его голове. Пузыри лопались и исчезали до того, как он успевал уловить их сюжеты.
– Райте, скажите что-нибудь, – произнес другой голос, сердитый и осипший от выкрикивания команд.
В поле зрения возник силуэт и переместился в сторону. Алое пламя освещало пол-лица, другая половина скрывалась в непроницаемой тени. На нижней челюсти проступала серая щетина. Покрасневший глаз выглядел так, словно не моргал уже несколько дней. На человеке была мантия монастырского посла, испачканная, порванная, вся в грязи и копоти.
– Пока мы вытаскивали вас из реки, я потерял троих монахов, – скрипучим голосом сообщил человек. – Они сгорели в масле. Трое моих лучших людей. Последние из моих лучших людей. Последние, кому я мог доверять. Я доверял им. Теперь остались только вы, и я хочу получить ответы на свои вопросы.
Он наклонился ближе и пристально посмотрел на Райте:
– Что такое этот меч? Как он влияет на вас? Кто вы такой и что собираетесь делать в городе?
Райте машинально узнавал услышанные слова, но не мог понять их смысл.
– Почтенный Дамон, – настороженно сказал стоявший рядом монах. – Пора уходить. Мы подвергаем себя опасности.
Человек свирепо оскалил желтые зубы и повернулся к монаху:
– Я уже слышал ваше мнение. Но вы не остановите меня!
– Его признания будут бесполезны, если мы сгорим в огне, – угрюмо возразил монах.
Издав животное рычание, Дамон набросился на своего противника. Они повалились на землю и скрылись из поля зрения Райте. Тот попытался повернуть голову, но тщетно, и слышал только шум драки и свирепые проклятия вперемешку со смачными ударами кулаков. Ему удалось задействовать внутренне зрение. Однако куда бы он ни направлял мысленный взор, везде бушевало пламя. Райте еще раз попробовал приподняться на локтях и сесть. Но у него ничего не получилось. Левая рука была парализована.
Пальцы правой руки ощупали онемевший участок от грудной мышцы до плеча. Левое предплечье, запястье и кисть были такими же безжизненными, как мясо в коптильне. Он хотел закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Он хотел упереться в землю ногами, но осознал, что отнялась вся левая сторона тела. Правая пятка беспомощно скользила по каменной плите.
– Помогите мне, – беззвучно прошептал он. – Пожалуйста, кто-нибудь… помогите мне…
На миг ему привиделось, что вокруг не бушующее пламя, а люди, мужчины и женщины, готовые вонзить в него ножи, вцепиться скрюченными пальцами и зубами, – люди, которых болезнь Гарретта свела с ума и лишила человеческого облика, кровожадные призрами, чьи опустошенные души томились голодом и похотью. Ему казалось, что он ощущает их дыхание, похожее на запах скотобойни, что чувствует слюни вампиров, скользящие теплыми струйками по шее и плечу…
Гул пожара заглушил звуки драки.
– Вот так-то, – качнув головой, произнес Дамон. – Это вам урок. Наказание за измену . Кто еще хочет усомниться в моих полномочиях ?
Райте покосился на влажную полоску, оставленную одинокой слезой на руке. Над ним снова склонился Дамон. Его губы и подбородок были испачканы кровью. Он пососал ободранные костяшки кулака и хриплым голосом спросил:
– Что происходит? Вы ведь знаете, Райте. Что с нами происходит?
Но единственным, что смог выдавить из себя юноша, было хриплое бульканье:
– Нет… не…..
Дамон наклонился ниже и сердито прошептал:
– Я ждал вас несколько дней. Мы теперь связаны друг с другом, Райте. Город стал приютом для безумцев. Вы знаете, почему люди сходят с ума, и знаете, что я могу сделать для их спасения. Я бесконечно терпелив, но сейчас мое терпение на исходе.
Рука, похожая на лапу, сжала парализованное запястье Райте. Морщась от голода и одновременно от отвращения, Дамон поднес его ладонь ко рту.
– Меня одолевает жажда крови.
Его передернуло, и он опустил руку Райте. Затем отступил на шаг, как человек, у которого на краю утеса закружилась голова.
– Вы должны помочь мне, Райте. Я знаю, вы можете помочь. Мне непонятно, почему вы отказываетесь…
«Отказываюсь?! – мысленно крикнул Райте. – Посмотри на меня! Неужели ты не видишь?» И чего же от него ждут?
Дамон погладил тыльной стороной ладони онемевшую щеку Райте.
– Причина в воде, не так ли? – тихо спросил он. – Я знаю, нас отравили, но вы должны сказать мне, где найти чистую воду. Это наша единственная надежда, Райте. Единственная надежда на спасение города. Почему вы не хотите разговаривать со мной?
Дамон пригнул голову и, пряча глаза, прошептал:
– Я так хочу пить…
Страх сдавил грудь так сильно, что Райте едва мог дышать.
– Или это кровь? – внезапно спросил Дамон.
Он снова взглянул на Райте. В его глазах тлел огонь безумия.
– Вот почему вы молчите. Я понимаю. Чистая вода уже не поможет – слишком поздно. Нужна незараженная кровь. Кровь – это жизнь и наша последняя надежда. Нам необходимо пить ее. Мы должны поддерживать жизнь свежей и чистой кровью.
Дамон снова схватил парализованную руку Райте. Снова поднес ее к губам, и губы его изогнулись.
– Это ваша кровь? Мы должны пить ее? Кровь человека, ставшего богом? Вот почему вы молчите. Вот почему вы желаете нам смерти. Вы не хотите делиться своей кровью.
«Кровь, – подумал Райте. – Все дело в крови». Ему никак не удавалось вернуть этот забытый фрагмент памяти. Он знал что-то о крови – что-то очень важное. А кто рассказал ему о ней?
Богиня.
Он узнал это от богини.
Вместе с ответом пришло не только раздражение, но и взрыв удивления: «С каких пор она перестала быть для меня царицей актиров и превратилась в богиню?» Знание было где-то внутри него. Он не мог объять той информации, которой она поделилась с ним, но сейчас ему была нужна лишь малая толика.
