Фарид Джасим - Властелин Севера
Хигелак сел рядом с Сигурдом, заняв последнее место на скамье. Вульф пододвинул стул и сел во главе стола. Он уловил едва заметное смущение на морщинистом лице Фолькхари, которое тот всеми силами попытался скрыть, обращаясь к одному из лазутчиков.
— Расскажи все, что вы видели, Скарпхедин. — а потом добавил, — Вульф, сын Хрейтмара теперь вождь ильвингов.
Скарпхедин, посмотрев с некоторым недоверием на Вульфа, сидящего во главе стола, сказал:
— Мы прошли к северу вдоль гор, а затем наблюдали за горами на востоке. С севера по побережью, а также с востока с гор шли тролли. Их было очень много, и видели мы среди них немало хримтурсов. Потом южнее Утиного Ущелья они все объединились в одно войско и продолжали идти на юг. Их было несметное количество, мы насчитали их больше двадцати сотен, а с гор продолжали спускаться все новые отряды. Мы решили возвращаться в Ароти, и по дороге нарвались на небольшую группу троллей. Храфнкель и Гицур погибли, а нам удалось добраться до нашего гарта… вернее того, что от него осталось. Поняв, что здесь было сражение и люди оставили деревню, мы двинулись по следам и пришли сюда в Этельруги.
Скарпхедин замолчал, разглядывая сосредоточенные лица ильвингов. Было как-то непривычно сидеть вот так вот за одним столом с ними, словно с близкими родичами, после стольких лет вражды.
— Как быстро они двигаются? — спросил Вульф.
— Позавчера около полудня они объединились возле Утиного Ущелья. Ходят они вроде бы не быстрее людей. Они все пешие.
Вульф кивнул и с трагической уверенностью в голосе сказал:
— Значит к вечеру они будут здесь.
Повисло тяжелое молчание. Серьезность положения постепенно доходила до сознания людей. Вульф смотрел на своих родных, на хордлингов, и в его голове выстраивался план, который, по его мнению, был единственным возможным в этой ситуации. Огненный хоровод пронесся перед его мысленным взором, ослепляя его на мгновение.
— Мои худшие опасения подтвердились, — произнес Вульф, — до сих пор мы сражались всего лишь с разведывательными отрядами троллей, которые проверяли нас на прочность. Теперь же сюда движется их основная армия. Хотя, быть может, и это их не главные силы. Но в любом случае, война только начинается.
— Что ты предлагаешь? — спросил Фолькхари.
— У нас нет иного выхода, кроме как оставить Этельруги и уходить.
— Куда мы пойдем? И до каких пор мы будет бежать? — спросила Сигни. Вульф почувствовал, сколько усилий требуется его матери, чтобы держать чувства в узде. Оставлять гарт, где их род обитал сотни зим, землю, где погребен прах их предков, было нелегко. Вульф знал это, но он был уверен в благоразумии матери — она понимала, что остаться здесь означало погибнуть.
— Мы будем отступать, пока не соберем достаточно сил, чтобы выступить против пришельцев из Утгарта. Чтобы собрать силы, нам придется объединить все племена Севера для борьбы. А также сделать многое другое. Победа, если она когда-нибудь придет, будет не легкой. И зависит она не только от наших мечей, но и от нашего ума. В единении — наша сила!
Фолькхари кивнул и сказал:
— Юный ильвинг прав. Мы должны быть вместе, чтобы победить. Но куда нам идти сейчас?
— Сейчас мы пойдем на восток. На юг идти не имеет смысла, там будет море. На востоке живут много племен, некоторые из которых с нами в союзе.
— Что ж, тогда следует поторопиться, — сказал Иварр.
— Да, но прежде мы поедим перед дорогой, — ответил Вульф. — Путь нам предстоит долгий, и никто не ведает когда и где он закончится.
— Что верно, то верно, — вздохнул Хигелак.
Сигни и Вальхтеов встали и пошли за элем, приказав слугам нести еду.
— Кстати, где твоя дочь? — обратился Вульф к Фолькхари.
— Она в доме. Говорит, что ей нездоровится, — ответил старый Хордлинг.
— Ты сказал, что видел хримтурсов среди троллей. Сколько их было? — спросил Хигелак у Скарпхедина.
— Немного, если сравнить с троллями — около двух или двух с половиной сотен, — ответил лазутчик, принимая из рук Вальхтеов рог с элем.
— Кто еще был среди них?
Скарпхедин пожал плечами.
— Больше никого, по крайней мере, пока мы за ними наблюдали.
Хигелак сокрушенно покачал головой.
— Двести хримтурсов — это существенное подкрепление, — сказал он, — Тролли-то сами довольно слабые воины. Во всех трех сражениях мы их резали, как свиней. Если их сравнить с людьми, то соотношение будет примерно десять троллей к одному опытному воину.
— Именно, — согласился Вульф, — Но инистые великаны не такие. Они и сильнее, и дерутся гораздо лучше.
— Да, — подтвердил Фолькхари, невольно коснувшись раны на бедре, — Тот, которого ты убил, сражался не хуже любого из нас. Между прочим, он дрался железным топором. К счастью, у троллей не было железного оружия, они бились по большей части дубинами или каменными топорами.
— Я заметил еще одно важное отличие хримтурсов от троллей, — сказал Вульф.
— Какое же? — спросил Хродгар.
— Они говорят по-нашему. А тролли лишь рычат, словно звери. Может у них тоже есть речь, но я пока ее не слышал.
Слуги тем временем разложили на столе широкие деревянные подносы с жареным мясом, сыром, хлебом, а также горшки с маслом и медом. Сигни и Вальхтеов вновь наполнили рога элем и присоединились к мужчинам.
— К нашему счастью, — сказал Вульф, — нам пока не встречались ётуны. Эти великаны были бы самой серьезной угрозой для нас.
— Откуда ты знаешь? — спросил Гундхари.
Вульф промолчал, запивая мясо пивом. Мрачные предсказания Одноглазого всплыли в памяти, словно темные тучи из-за горизонта. Когда трапеза подошла к концу, Вульф поднялся из-за стола и обратился к вождю хордлингов:
— Готовь своих людей, Фолькхари. Нам пора, — затем он повернулся к своим братьям и сказал: — Хигелак, собери наших людей, убедись, что все сыты и готовы к походу. Сигурд возьми несколько человек и оправляйся с Вальхтеов в кладовые. Нам нужно взять с собой самого необходимого продовольствия столько, сколько мы сможем унести. Хродгар, подготовь все наши телеги и повозки, а также коней. Все, что нам придется оставить, мы сожжем. И еще, придется похоронить всех мертвых сейчас.
Братья кивнули и отправились выполнять поручения. Фолькхари и его люди также ушли, оставив в чертоге лишь Вульфа и Сигни. Женщина печально смотрела на сына, в глазах ее появился непривычный блеск, а тонкие губы сжались в узкую бледно-розовую полоску над заостренным подбородком. Вульф подошел и обнял ее, прижав к груди. Ему стало как-то не по себе, когда ему показалось, что он сделал это больше по привычке, нежели потому, что любил мать.
