Крис Уэйнрайт - Ветер бездны
Когда на Майран налетала орда гирканцев или отряды наемников с Кезанкийских гор, они никогда не наведывались в Ослиную пустошь: взять там было нечего, а если что случайно и имелось, то уж пряталось куда как надежно — не тратить же целые дни, чтобы найти мешок жалкого скарба. Иногда, правда, Ослиную пустошь поджигали, и в жарком пламени сгорало все, включая и многих обитателей, но проходило несколько лет, и вновь лепились по склонам холмов жалкие лачуги, снова появлялись те, кому на роду написано жить в таком — и никаком другом — месте.
— Что-то долго нет нашего главаря… — зевнув, произнес Талгат, не глядя ни на кого, а просто так, в пространство, чтобы хоть как-то нарушить молчание.
— Значит, занят, — веско промолвил Гафур. — Сиди себе и жди. Тебе-то что беспокоиться? Покормят, оденут, да еще и спать, глядишь, уложат… Ты же живешь в городе!
Сам Гафур был из Ослиной пустоши, на ребят из обычных семей посматривал свысока и недолюбливал их, но, в то же время, отчаянно завидовал. Не раз между мальчишками по самому пустячному поводу вспыхивали ссоры, но обычно Удод быстро пресекал стычки.
Сейчас главаря не было, и Гафур от нечего делать искал повод, чтобы как следует накостылять по шее этим городским чистюлям. Два слова, которыми он перекинулся с Соней, испортили ему настроение — он сообразил, что рыжая девчонка или что-то пронюхала об их сговоре со стражниками, или просто имеет на сей счет какие-то подозрения. И то и другое было крайне неприятно. Вот он и искал случая выместить на ком-нибудь свое раздражение.
— Тебе, Косой, — ехидно сказал он, — мама, небось, еще и ножки моет на ночь?
— Чего задираешься? — миролюбиво пробурчал Волчий Клык.
Он, хоть и был соседом Гафура по Ослиной пустоши, но нрав имел более спокойный. Его к тому же мало волновало, что думает Соня. Удод приказал, он исполнил.
— А ты сиди себе! — зло огрызнулся Гафур. — Не с тобой говорят! Так что, Талгат, — снова повернулся он к Косому, — моет тебе мама ножки?
— А иди ты… — отмахнулся Талгат. — Тебе самому не мешает помыться!
— Ты хочешь сказать, что я грязный? — ощетинился Гафур.
— Как свинья, — с удовольствием подтвердил Косой и ухмыльнулся. — С тобой даже на дело не стоит идти.
— Это почему? — слегка опешил забияка.
— Собаки учуют тебя раньше, чем мы выйдем отсюда…
— Не понял… — угрожающе протянул Гафур.
— Помойкой воняешь, — доходчиво объяснил Талгат и отодвинулся на всякий случай подальше. — Недаром ведь ваши лачуги называют Ослиной помойкой.
— Сам ты из помойки! — зло прошипел Гафур. — Вот сейчас как врежу тебе!
— Попробуй, — усмехнулся Талгат, который был на полголовы выше своего противника. — Я тебе сам так врежу, что будешь лететь, кувыркаться и мечтать — скорей бы стенка!
— Ну, давай! — с угрозой протянул парень, но на решительные действия все же не решился. Однако, чтобы не потерять лицо, через мгновение продолжил: — Еще одно слово, и я за себя не ручаюсь!
— Ручаешься, не ручаешься, какое мне дело, — усмехнулся Косой. — Чище не сделаешься. Все равно несет от тебя помойкой.
Гафур в ярости заскрипел зубами и начал подниматься со своего места. Остальные, развалясь на всяком хламе, который был в изобилии навален повсюду, с интересом наблюдали за тем, чем закончится разгорающаяся ссора. Перепалки между городскими и Гафуром были делом обычным и почти всегда кончались дракой, если рядом не было Удода.
— Дай ему, Гафур как следует, — лениво подзадорил Волчий Клык. — Уж больно стал важничать Косой.
Задира, смерив Талгата взглядом, направился было к нему, но Косой встал и прыгнул на Гафура прежде, чем тот успел нанести удар. Кулак Талгата просвистел рядом с ухом уклонившегося противника, и они налетели друг на друга, как разъяренные петухи. Гафур вцепился в рубаху Косого и рванул что есть силы в сторону. Раздался треск разрываемой материи и истошный вопль Талгата:
— Ах ты, паршивец! Рубаху порвал!
Он двинул Гафура в ухо довольно-таки чувствительно, потому что тот на мгновение отпустил Талгата, но, быстро оправившись от удара, ответил коротким и резким тычком под ребра. Талгат охнул и согнулся пополам.
Гафур что есть силы размахнулся, чтобы ударить Косого по шее, но тот успел уклониться и в свою очередь попытался ногой попасть противнику в то самое место, куда несколько дней назад успешно врезала Удоду Соня. Но, в отличие от рыжей шельмы, Косой промахнулся, и противники, сцепившись, покатились по грязному полу, рьяно осыпая друг друга ударами.
Размахнуться, как следует, не удавалось, и тычки мальчишек не причиняли обоим особых неприятностей. Под громкие вопли собравшихся, катаясь в пыли, они продолжали тузить друг друга, обмениваясь попутно смачными ругательствами.
Зрители возбужденно вопили, подзадоривая дерущихся. Никто не пытался ввязаться в драку: по неписаному закону шайки это было дело тех, кто ее затеял. Все настолько увлеклись зрелищем, что никто, кроме Сони, не заметил вошедших Хункара и Удода.
Главарь некоторое время с интересом наблюдал за потасовкой; мальчишки, наконец, увидев его, притихли. Главарь отвесил каждому из катающихся под его ногами по хорошему пинку и громко выругался. Гафур с Талгатом вскочили на ноги, отряхиваясь, потирая ушибленные места, и воззрились на Удода.
— Я же сказал, что не потерплю этого! — Предводитель влепил провинившимся еще по одной здоровенной оплеухе. — На место!
Драчуны, как побитые собаки, поплелись к своим ящикам. Удод прошел несколько шагов и увидел, что его персональное кресло занято — и не кем иным, как рыжей девкой! — на мгновение замер в замешательстве. Соня, выждав не много, усмехнулась и встала:
— Принес? — спросила девочка у главаря, словно тот был ее подчиненным.
— Принес… — не обращая внимания на ее ухмылку, ответил Удод, усаживаясь на свое место.
— Ну-ка! — небрежно кивнула Соня Гафуру. — Подвинься!
Тот беспрекословно потеснился, и она присела на крышку разбитого сундука. Мальчишки захихикали.
— Тихо! — гаркнул главарь. — Всем причитается по два золотых. Кто хочет получить мелочью, могу разменять.
Это была обычная уловка Удода. Куда пойдешь с золотым, на который можно купить целого барана? Особенно если такую монету увидят в руках обитателя Ослиной пустоши или, того хуже, сопливого мальчишки. Серебро еще куда ни шло, но за размен главарь брал мзду. Протестовать никто не решался, все с этим давно смирились. Можно было, конечно, обратиться к меняле, тот не будет задавать лишних вопросов, но за размен возьмет еще больше.
