Юрий Никитин - Куявия
Он повел, похлопывая по спине, от чего Иггельд едва удерживался, чтобы не побежать, сохраняя равновесие. Из дома навстречу выскочил народ, все кланялись, смотрели во все глаза, кланялись так низко, что Иггельд усмотрел насмешку, не могут же кланяться так, как будто он незнаемо кто, засмущался, но сделал каменное лицо и пошел прямо, не глядя по сторонам.
Антланец усадил за огромный стол, что начал как по волшебству заполняться блюдами, слуг почти не видно, зато поплыл дразнящий аромат приготовленного в ягодах мяса, птицы.
Иггельд сглотнул слюну и напомнил:
– Малыша покорми, ладно?
– Уже кормят, – успокоил Антланец. – Ты что, всерьез думаешь, что я тебя буду кормить раньше, чем эту смешную зверюшку? Наивный… Ты ешь, ешь, а я пока вслух рассуждать буду, мне так думается легче. Перво-наперво надо сразу заявить, что в нашем войске никаких вольностей! Понял? Никаких. В смысле, как при Тулее, что совсем вожжи распустил, отчего такое непотребство и случилось. Пока воюем, никаких вольностей, это понятно, но и потом вся власть отныне в руках достойного и мудрого человека, которого изберут жрецы по указанию богов. Вся власть – как военная, торговая, так и вся на местах, землях, в вотчинах и удаленных крепостях.
Иггельд усомнился, сказал с набитым ртом:
– Такое не пройдет! У нас не Артания.
Антланец с грохотом опустил двухпудовый кулак на свободный край стола.
– Сейчас, когда мы в такой выгребной яме, что стыдимся друг на друга смотреть, все пройдет! Видят, насколько нужна твердая рука и железный кулак. Куявию ввергли в это самое не артане! Это мы туда страну затащили своими раздорами, распрями, своеволием. А потом… потом будет видно. Возможно, удержать удастся не все, я не такой легковерный, но артане нас кое-чему научили, спасибо им! Отныне власть в Куявии никогда не будет такой никчемной, как при Тулее.
* * *Рано утром Антланец взял всех сыновей, оставив управлять хозяйством дальнего родственника, в самом деле собрал и посадил на коней сотню неплохо вооруженных мужчин и повел их за Иггельдом. Правда, это он так всем говорил, на самом же деле это Иггельд, не имея войска, не имея ничего, кроме меча и дракона, шел с ними, вернее – ехал на прекрасном белом жеребце, но считалось, что ведет их Иггельд, тот самый Иггельд, а они только смотрят ему в рот и бегом выполняют все его мудрые, а как же иначе, пожелания.
Малыша Иггельд хотел отправить домой, но тот так визжал, скулил, припадал брюхом к земле, подлизывался и прикидывался умирающим, что Антланец всерьез рассердился, что обижает ребенка, да пусть идет с ними, ему же интересно, молодой еще… Иггельд скрепя сердце велел парить сверху, опускаться только по знаку или свисту, Антланец, одобрив, добавил:
– Ты же можешь с него видеть за сто верст, где что делается?.. Или не можешь?
– Могу, – буркнул Иггельд.
– Так чего же от такого счастья отказываешься?
– Чтобы народ не пугал…
– Пусть не пугаются, – отрезал Антланец. – В Новой Куявии драконы не будут жить как собаки за высоким забором, да еще в забытой всеми Долине! Пусть везде живут!
Снег все еще лежал на склонах, но к полудню, когда остановились на первый короткий отдых, исчез, оставшись далеко вверху на самом гребне. Мохнатые серые тучи клубились уже под ногами, похожие на неопрятный туман Сквозь разрывы можно видеть скалистые склоны, отвесные стены, а еще дальше – зеленый клочок земли.
Вечером они двигались вдоль отвесной стены по узенькой тропке, когда камни окрасились пурпуром, словно их залило кровью. Антланец забормотал про знак, что подают боги. Мол, быть артанам в беде и быть великой крови. Иггельд смолчал, знамения всяк толкует по-своему.
Вечером сидели у костра, беседовали, над головой медленно угасал прекрасный закат, потом так же медленно зажигались холодные звезды. Иггельд про себя злился, на Малыше легко слетел бы на равнину за считанные мгновенья, но Антланец прав, время одинокого и загадочного героя прошло. Если жаждет поднять простой народ на борьбу с врагом, то надо и жить, как простой народ, передвигаться, как простой народ, а не по-тцарски: верхом над облаками.
Ехать приходилось дальней дорогой, по той, что вела к его Долине напрямую, постоянно двигались артанские конные отряды, обозы. Лазутчики рассказывали, что везут теплую одежду, еду, все еще пытаются перетаскивать катапульты, но по дороге их разбивают камнями неизвестные. И хотя отряд Антланца мог выдержать любую схватку, сам Антланец постоянно повторял, что они замахнулись сейчас на большее, чем просто одолеть очередной артанский отряд. Артан сколько ни лупи, на смену погибшему придет другой, в Артании народ плодится как мухи: ежегодно десять тысяч человек садятся на коней впервые.
Иггельд тревожился, все-таки пополнение к Аснерду поступает, хотя и не столько, как тот жаждет. Остается надеяться, что долинники сумеют все перемолоть. Да и Барвник, судя по всему, маг очень сильный.
Дважды встречали горные селения, где жители совсем недавно услышали о нашествии артан. И хотя артане им ничего не сделали злого, но каждый кипел возмущением и жаждал истребить чужаков. Первую ночевку сделали в Низовцах, а утром, объявив всем, что отправляются на Верхние Вязы, свернули, предварительно отъехав подальше, на дорогу к Омутью Антланец все время рассылал вперед верных людей, те проверяли, нет ли артанских отрядов. Коман, его старший сын, все еще молодой и горячий, кипел жаждой сразиться с людьми, что завоевали ужасную славу непобедимых, Антланец посмеивался, приговаривал:
– Уже скоро, скоро…
Впереди пустили Бусела и Крицу, а юного Ногайку, который слишком уж рвался в бой, Антланец держал при себе, на привалах учил быть сдержанным, осторожным, расчетливым, отваге это не помеха.
На следующий день встретили небольшое горное село, где жители, предупрежденные Буселом и Крицей, высыпали навстречу. Иггельд ехал впереди на белом коне, покрытом красной попоной, народ впереди разом колыхнулся, словно колосья пшеницы на поле, все опустились на колени.
Антланец довольно хмыкнул, Иггельд застеснялся, начал вертеть головой, отыскивая того, при виде которого все вот так, одна из женщин подошла, припала к его стремени, поцеловала сапог.
– Князь ты наш светлый, – сказала она с великой любовью и нежностью. – К стопам твоим припадаем! Имя твое прокатилось по всей стране от края и до края. Устыдился народ, уже ворчат на своих князей, что так легко предались артанам. Многие беричи уже сели на коней и, сбившись в ватаги, бьют артан из лесов да гор. Уже и знатные беры собирают войска…
Иггельд раскрыл рот, собираясь запротестовать, он-де даже не берич, куда уж до князя, но прервал Антланец, спросив с интересом:
