Николай Ревизов - Стражи круга жизни
– Дезертиры, две большие банды. Обьединятся будет беда. Хорошо что прислали сотню. Хотя я просил две.
– Да у меня едва полусотня наберется. В последнее время пополнение не приходило.
– Ты давай устраивайся, а вечером приходи в корчму, отметим ваше прибытие.
Большому Воину отвели небольшой, в две комнаты домик, неподалеку от храма, а сотня расположилась на опушке леса, рядом с казармами.
В провинции все скучно. Дома. Лица. Избывая тоску, Большой Воин шел по пустынной улице и думал:
Такой отдых больше напоминает ссылку! Кажется, Кривой Юм прав…
Увидев за поворотом храм, он свернул к нему. Хотелось, чтобы вечные дали ему благословение – ведь пора было в дорогу. Перед его глазами постоянно стояло обжигающее голубое пламя раскосых зовущих глаз бессмертного.
Храм был сложен из крупных небрежно тесаных камней, но в его строгой простой форме соблюдались все пропорции алтарей вечных. Он вошел в открытые двери. Свет, скудно проникая через проем сверху, оттеснял тьму к стенам храма. Трижды восславив Великого Орр-Ги, Зэт огляделся. Умолкнувший с его появлением гул голосов, вновь наполнил помещение.
Местные, с провинциальными чертами лица, казались одинаковыми. В центре зала было посветлее, там стояли женщины. Большой Воин заметил, что на него смотрят…
Она была прекрасна. Стройную фигуру обтягивало коричневое, цвета жизни платье, в огромных глазах горел призывный огонь. Не отводя ни на мгновение взгляда, она пристально рассматривала его. Большого Воина бросило в жар. Растерявшись, он вышел, и только дома до него дошло – приближались Сроки. В окопах в это время давали пить настой пустоцвета, и великий инстинкт, которому ни один стергл не мог сопротивляться, исчезал. Только ерь не знала Сроков, дети ери могли появляться в любое время, но след бессмертия на их груди отсутствовал.
Придя в себя, он вернулся храм. На этот раз встал не у колонны, а затерялся в толпе и следил за ней из полутьмы помещения.
Для себя он назвал ее Ослепительной, а что ее имя Чилла, он узнал позднее. Ослепительная стояла под световым проемом и свет, падая сверху, освещал лицо так, что легкие тени делали его более красивым. Вдруг его сердце встрепенулось. Ослепительная не отрываясь, смотрела на колонну, где совсем еще недавно стоял он. Инстинкт, которому было невозможно сопротивляться, требовал своего. Сроки, начинавшиеся веселым праздником, длились недолго. Образовавшиеся пары все это время находились вместе. Продолжение рода всячески поощрялось, часто беременевшие были особо почитаемы.
Корчма оказалась просторной. Скамьи – набор жердей, столы колотые пополам чурбаки, низкий потолок накатан из бревен, очаг, выложенный из крупной речной гальки, был ярким и бездымным. Хромой сотник махал ему рукой. Зэт подсел к нему за стол.
– Селище маленькое, а корчма большая, – заметил он.
– Да местные и не ходят сюда. В основном охотники, да те кто камешки в речке моет, ну и те кто эти камешки отбирает. Многие здесь не дружат с законом, – объяснил хромой. – Давай по маленькой. Эй, хозяин. Мочу шакала, маленький кувшин, и два больших – бражной. Да что нибудь закусить.
Хозяин, круглый стергл с неожиданно тонким, писклявым голосом распорядился – их обслужили быстро.
– Давай. – Хромой разлил из кувшинчика. Они выпили. Зэту понравилось:
– Хороша!
– Хороша – то хороша, только дорогая.
– А что так?
– Да держит он только четыре шакала. Сколько от них мочи?
– Ты хочешь сказать…
– Да, моча бродит, травы настаиваются. Сюда кто вина настоящего привезет? Невыгодно и опасно.
У Большого воина что – то прокатило в желудке.
– Ну не хочешь мочу шакала, пей бражную. – Хромой сотник налил из большого кувшина в глиняную кружку до краев. Зэт выпил половину.
– Пей, пей, она дешевая – настояна на моче клиентов, тут от них стены ломятся, и слуг и домочадцев – их у него полный дом…
Сотник вскочил и побежал на выход, едва добежал до кустов, как его вывернуло наизнанку.
Вернулся в корчму, судорожно сглатывая и шатаясь, но едва вошел, в нос ударил запах, его вновь замутило. За ним распахнулась дверь – в корчму влетел воин и закричал:
– Банда!
Хромой сотник вскочил из – за стола:
– Близко?
– Уже за вторыми порогами!
– Сотник выводи к реке сотню, я тоже приведу своих.
Вскоре вновь прибывшая, неполная сотня была выстроена на берегу. Хромой командир заставы тоже выстроил своих воинов, их было еще меньше чем в сотне Зэта.
Дезертиры прошли ночью долину. Жители видели, говорят: их сотни три не меньше, – от волнения хромой косноязычил.
– Сам знаешь у страха глаза – то? – усомнился Большой Воин.
– Мы их скоро посчитаем.
– И перехватим.
– Перехватим то, перехватим, только их ведь намного больше, а так пройдут мимо. Нападать не будут, им незачем – взять – то у нас нечего – зачем терять воинов. Может и пусть себе идут?
– Нет, сотник, мимо меня не пройдут!
Прибежал дозорный:
– Идут.
И Большой воин увидел их. Они шли по той стороне речушки. Длиной цепью вдоль скал иногда пропадая из вида за россыпью крупных камней.
– Фалангой вперед! – резко бросил Зэт
Сотня двинулась по пологому склону, усеянному мелкими камнями и крупной галькой, к реке. Прошли половину и тут, из – за россыпи камней ударили зуги.
– Не меньше сотни стволов – мгновенно понял опытный сотник.– Не залечь – все открыто. Упало около десятка воинов. Он закричал:
– Назад. Взять убитых и раненых.
– Не бери ни раненых, ни убитых. Всем назад. – Кричал позади Хромой сотник.
Сотня бежала назад.
– Ты что командуешь! – зло спросил у хромого Зэт.
– Подожди…видишь! –
Пропустив мимо отряд дезертиров, из – за россыпи камней спешно уходили сидевшие в засаде.
– Все, вот иди, собирай раненых, и не под пулями.
Большой воин понял его правоту. Вдруг он увидел воинов жрецов. Они появились вслед за дезертирами и остановились, стараясь не показываться.
– Воины жрецов, – он показал на них хромому сотнику.
– Да. Они сами по себе… – вздохнул тот, – все пошли в корчму.
– Ну, уж нет – усмехнулся Зэт, оставив заботу по похоронам убитых, и лечению раненых на Кургая, он отправился домой. Уже другие мысли забились в его голове… Ослепительная …завтра же!
Заветный день наступил как обычно, как приходили тысячи подобных, из которых складывалась жизнь Большого Воина. Стало светло, и пора было вставать. Зэт волновался, волновался с того момента, как открыл глаза – сегодня предстояло объясниться с Ослепительной.
Великий Орр-Ги, помоги! – страстно воззвал он, поднимаясь с постели. Утро тянулось томительно долго, едва дождавшись, когда день перевалит за середину, он оделся и вышел на улицу. В голове метались видения: то пронзительные, голубые глаза вечного, то желанное лицо Ослепительной.
