Питер Бретт - Дневная битва
Буря рванулась вперед, пустилась галопом. Ренна зачехлила нож и взялась за гриву двумя руками. Дернуть в сторону – и можно свернуть, но Ренна дала лошади волю, возбуждаясь от ветра, что трепал длинную косу, и непрестанно сотрясаясь от неистовой скачки.
Она подалась вперед, придвинула губы к уху Бури:
– Ты принадлежишь ночи, девочка. Я не позволю тебе кончить жизнь, как Облом. Даю зарок.
Ренна направила лошадь обратно и резко остановилась у изгороди, где ждали Арлен и остальные.
– Выбрала, значит? – спросил Арлен. – Бурю?
Ренна кивнула:
– Но Буря – плохое имя. Я назову ее Зарукой.
Трапезы на ранчо Жеребца были семейным делом, а семьей считались все, вплоть до последнего работника и прачки, в целом больше тридцати человек. Даже собаки расположились на одеялах вдоль стен просторной столовой, готовые метнуться за объедками. Ренна и Арлен сели рядом с Жоном, Ником и Глин во главе длинного стола на козлах, заставленного снедью и кувшинами с водой и элем.
Жон читал молитву Создателю, а Ренна заметила, что кое-кто из работников таращится на меченое лицо Арлена. Даже сквозь речитатив Жона ее острый слух различил слово «Избавитель», шепотом произнесенное за столом. Пальцы погладили гладкую костяную рукоятку ножа.
Жон закончил молитву и выпрямился:
– Не ведаю о Тебе многого, но я проголодался! Так перейдем же к суетному.
Притихший стол пришел в движение, и тридцать едоков с усвоенной сноровкой передавали друг другу подносы с мясом, миски с овощами, хлебные корки и соусницы.
Все наполнили тарелки, смеясь и болтая по ходу еды и выпивки, а солнце тем временем садилось. Люди поглядывали на Арлена, однако он притворялся, будто этого не замечает, и уплел три порции. Он встал не раньше, чем опустели тарелки и раскурились трубки.
– Глин, обед был великолепен, как всегда, но нам пора в путь.
– Чушь, – возразила Глин. – Снаружи не видно ни зги. Ночуйте здесь, у нас полно комнат.
– Мы ценим выше гостеприимство, – ответил Арлен, – но впереди у нас много миль.
Глин надулась, но все же кивнула:
– Велю девочкам собрать кое-что в дорогу. Один Создатель знает, что за еда у вас в седельных сумках. – Она встала и направилась в кухню.
Арлен вручил Жону тугой кошель:
– За Заруку.
Жон покачал головой:
– Твои монеты здесь не нужны, вестник, после того что ты совершил для меня и моей родни. Ты спас не только мальчонку – твоих меченых стрел хватило надолго, чтобы всем спать спокойно.
Арлен тоже покачал головой:
– Наступают трудные времена, Жон. Беженцы из Райзона потоком текут на запад. Не надейся, что сюда не придет война. Красийцы положили глаз на Милн и дальше, а что касается подземников – народ дает им отпор, и не рассчитывай, что им это понравится. Они нахлынут в ночи всей ордой, особенно в новолуние.
Он силой вложил кошель в руки Жона:
– Золота у меня полно. Не вижу причины не заплатить за то, что беру. Я еще оставлю тебе пару меченых копий. Ты умен, привлечешь кузнецов и метчиков, чтобы сделать такие же и вооружиться до зубов.
Ренна тронула его за руку и, когда Арлен взглянул, умоляюще посмотрела ему в глаза:
– Забери и Облома! Негоже держать его взаперти. Он создан для ночи.
– Поспорить трудно, – согласился Арлен, – но нам придется в спешке проделать длинный путь, и у нас нет времени тащить до самой Лощины еще одного дикого мустанга.
Он глянул на Жона и отсчитал еще монет:
– Можешь выслать его следом?
– За мной куда больший долг, – ответил Жон, – но я не могу рисковать работниками, отправляя их в такое путешествие. Едва они встанут лагерем, Облом выдернет кол и порушит охранные круги.
Арлен кивнул:
– Я пришлю за ним лесорубов, как только доберусь до Лощины. Если кто и может справиться с таким огромным конем, то это они.
Они пустились вскачь по дороге. Сумеречному Плясуну пришлось сбавить обычную скорость, чтобы подстроиться под Заруку, но Ренна знала: нужно лишь подождать.
– Я разметила тебя, – шепнула она в ухо кобыле, – и это ему придется приноравливаться к тебе.
Зарука уже обзавелась подковами, которые Арлен пометил лично, как у Плясуна. На дорогу выступил лесной демон, и Ренна сбила его в громовом разряде магии. Затем остановилась, чтобы растоптать невезучую тварь, и расхохоталась, когда Зарука вышибла из демона жизнь и впервые вкусила магии. С новым рвением она понеслась за Плясуном, сокращая разрыв.
Незадолго до рассвета они разбили лагерь.
– Побудь с лошадьми, – попросил Арлен. – Мне нужно маленько восстановить силы.
И он растворился во мраке.
Ренна дала ему время исчезнуть – это заняло несколько вдохов. Затем снялась с места на собственную охоту. Невдалеке от лагеря она приметила полевого демона и превратилась в прежнюю безмозглую Ренну, всхлипывающую и задыхающуюся от страха.
Демон заурчал и пошел на приступ, но Ренна была начеку и повергла его на землю броском шарусака. Ее кулаки были исчерчены мощными метками, и она молотила выползня по голове, пока тот не затих.
Затем вытащила нож и, как и в прошлый раз, даже не подумала о том, чтобы приготовить мясо, съела его сырым, всосала ихор демона, как соус Глин. Вкус оказался еще гаже, но память о силе при свете солнца укрепила желудок Ренны.
Она утерлась и вернулась в лагерь, жуя дурнолист. Возвращение Арлена заслышала, когда вырезала метки на копытах Заруки.
– Он не узнает, что я сделала, – поделилась с нею Ренна. – Вовек не узнает. И даже если проведает, то что? Арлен Тюк мне не указ, сговорены мы или нет.
Это прозвучало довольно правдиво, но все равно показалось ложью.
Когда Арлен появился, Ренна вздернула подбородок. Он так лучился магией, что ей пришлось прикрыть меченые веки. Она поняла, почему его считали Избавителем. Бывали времена, когда и сам Создатель так не сиял.
Глава 3
Овсюжники
На следующий день они скакали по разбитой дороге вестников, разговаривали мало. Арлен надвинул от солнца капюшон, но Ренна знала – на его лице написана досада.
«Что за спешка и что за важные дела у Арлена в Лощине Избавителя?»
Она понимала, что это связано с девушкой. С Лишей Свиток. Ее имя прицепилось к Ренне, как клещ. Когда Ренна впервые спросила, кем ему приходится Лиша, Арлен уклонился от ответа, но тогда они не были сговорены и она не имела права настаивать. «Пожалуй, пора повторить», – подумала Ренна.
