Олаф Локнит - Чёрная река
— О чем мы с тобой говорили прошлый раз? — Рагнар, полутысячник войска Пуантена, взглянул на варвара исподлобья. — Победа над пиктами невозможна, а чтобы закрыть им путь на Восход и обустроить рубежи по Черной реке придется потратить целую гору золота! Или я что-то неправильно понял?
— Сейчас расскажу…
* * *
… Конан за время пребывания в Велитриуме разговаривал с Просперо трижды. Молодой герцог оказался въедлив и дотошен настолько, что варвару на ум невольно пришло сравнение с упорным немедийским стряпчим. Вопросы следовали довольно странные. Пользуются ли пикты необычным оружием? Не появились ли у варваров железные клинки? Только захваченные у аквилонцев? А может быть следопыты встречали среди дикарей хайборийцев, которые могли командовать отрядами пиктов? Тоже не видели? Очень хорошо…
Конан смекнул, о чем думал Просперо — не оказывают ли дикарям помощь недоброжелатели Аквилонии? По большому счету у Трона Льва не было открытых врагов, только соперники, но кто знает, кто знает… При слабом короле наподобие Нумедидеса у ближайших соседей могли появится нехорошие мысли: Аквилония потеряла былую мощь, сравнивать нынешнего государя нельзя не то что с Сигибертом Великим, но даже с Вилером, а упомянутый Сигиберт некогда оттяпал у соседей изрядное количество земель — на часть Пуантена претендует Зингара, территории между Красной и Тайбором когда-то принадлежали Офиру и Немедии, Аргос был бы не прочь вернуть себе два графства на левом берегу Хорота.
До Сигиберта в состав Аквилонии входило всего три Великих герцогства, после — аж целых пять! Так почему бы не пересмотреть границы, установленные самым знаменитым аквилонским королем после Алькоя с Олайетом? Однако, вначале следует непременно ослабить Трон Льва до такой степени, чтобы он стал легкой добычей — Нумедидес, безусловно, дурной государь, но окончательно разрушить фундамент заложенный великими предками он пока не сумел. Простейший путь к этому — связать руки Трону Льва бессмысленной и затяжной войной с варварами, тем более что в отличие от других держав Трон Льва граничит с Нордхеймом, Киммерией и Пущей, исконно варварскими землями. Одно плохо: Киммерия расположена за неприступными горами, нордлинги предпочитают с аквилонцами не воевать, а торговать и вообще относятся к соседям с Полудня доброжелательно (недаром многие вожди асиров и ванов ныне пришли на помощь Аквилонии), а вот пикты…
Пикты — это серьезно. Не исключено, что некто мог сделать ставку в большой игре за «наследство Сигиберта» именно на пиктов. Подобные соображения очень беспокоили Просперо и его сиятельного отца.
Конан знал, что существует одна весьма неприятная разновидность душевного нездоровья — человек начинает искать опасность во всем и видеть врагов там, где их нет и не было. На сумасшедшего Просперо ничуть не походил, следовательно имел некие основания для подозрений. Киммериец на расспросы ответил прямо: дикари привычны к своему обыкновенному оружию, в основном деревянному или костяному — у пиктов даже костяные мечи есть! Крупные племена часто используют плохо обработанную бронзу, а вот работать с железом пиктские кузнецы не умеют. Захваченное аквилонские оружие дикари носят неохотно, считают его тяжелым и «нечистым» — они полагают, что все изделия других племен изначально прокляты, поскольку сделаны чужаками. Да и вообще словом «люди» пикты обозначают исключительно своих сородичей, все прочие для них — нелюди.
— Это неудивительно, — сказал в ответ на это граф Кертис тоже участвовавший в затянувшейся беседе. — Обитатели Пущи являются одним из самых древних народов, куда старше подданных Кхарии и тем более хайборийцев! Между прочим в стигийском языке понятие «человек» тоже применимо лишь к самим стигийцам и их кхарийским предкам…
О «странностях» Пущи киммериец мог рассказывать бесконечно — Конан всегда отличался прекрасной памятью и умением замечать любые мелочи. Как только речь зашла о походах следопытов в глубины запретных лесов, Просперо распорядился принести еще вина и холодного мяса, а разговор продолжался до глубокой ночи.
Даже самые отчаянные боссонские следопыты редко отваживались переправляться через Черную реку, и только единицы могли похвастаться несколькими днями проведенными на враждебном берегу. Копан входил в их число — во-первых, киммериец искренне верил в свою неизменную удачу, во-вторых он считал недостойным отставать от других, и, наконец, в третьих, играло свою роль неуемное варварское любопытство: Конан мог похвалиться тем, что побывал во всех известных государствах материка, включая такие медвежьи углы как Паган и Аргаим, но Пуща доселе оставалась для него загадкой. Равно и преподносила безмерное количество других загадок — куда более интересных, чем туманный серый лес и гиблые болота…
О Пуще ходило множество слухов, в основном страшных. Главными персонажами леденящих кровь баек были, разумеется, пикты-каннибалы, чудовища якобы обитающие в непролазных дебрях и духи-демоны вылезающие ночами из своих потаенных укрывищ. Имелась и противоположная точка зрения, которую отстаивали люди маловпечатлительные и прагматичные: чудовищ в Пуще не больше, чем в Руазельском лесу под Тарантией, где традиционно охотятся короли Аквилонии, любого пикта, будь он колдуном или нет, можно убить стрелой или мечом, да и вообще не следует преувеличивать исходящую из-за Черной реки опасность.
Истина, как обычно, лежала посередине — если разные люди говорят вам об одном предмете противоположное, одновременно называя его «черным» и «белым», значит данный предмет скорее всего серый. Кроме того чудовища чудовищам рознь — существует гигантская разница между обыкновенным болотным ящером и воплощенным духом наподобие Вендикко!
Прошлым годом Конан двенадцать седмиц ходил в отряде Ночной Стражи — охотников на монстров и приобрел достаточно опыта для того, чтобы уметь отличить безобидное, но жутковато выглядящее существо от настоящего чудища.
Так вот, за время экспедиций в Пущу варвар ни разу не видел обычную для Аквилонии, Бритунии или Немедии нечисть и нежить. Там не водились вампиры и гули, следопыты ни разу не упоминали о бальберитах или этеркапах, никто никогда не видел в пиктских лесах вурдалаков и брукс. Однако, это вовсе не говорило о том, что в Пуще не обитают иные, незнакомые хайборийцам страшилища и сохранившиеся с древнейших времен хищники которых люди цивилизованные и в глаза никогда не видели!
Чего было много, так это «странностей» — сим выражением обозначались непонятные явления, которые наблюдали некоторые следопыты. Изредка среди леса встречались загадочные каменистые поля, над которыми висело зеленоватое свечение. Один из приятелей Конана, следопыт Гедрих из Танасула, клятвенно уверял, будто собственными глазами видел как «деревья ходят», и киммериец был склонен ему верить — кое-где местность становилась неузнаваемой буквально за несколько дней. Холмы и лощины на месте, а вековой лес незнамо куда сгинул. По Пуще разгуливали не только деревья — всего полторы луны назад Копан несказанно удивился, встретив катящийся сам по себе круглый гранитный валун: камень целеустремленно направлялся к Полуденному закату не обратив никакого внимания на ошеломленных следопытов едва успевших отскочить в сторону. Нарушая все законы природы валун запросто взобрался на вершину сопки и благополучно сгинул за ее гребнем.
