Саймон Грин - Охотник за смертью: Восстание
— Враг разбит, — сказал Шторм. — Мы уже начали убирать туннели, но это долгая работа. Слишком много трупов.
— Уцелевшие захватили заложников, — добавила Алиса-Призрак. — Мы пока не знаем, сколько и кого именно. Сначала надо разобрать трупы. Один бог знает, что Вольфы сделают с заложниками. Раньше они никогда не брали пленных.
— Не волнуйтесь, — сказал Рэндом. — Мы отобьем их.
Когда он заговорил, огонь в его глазах начал постепенно угасать, и вскоре они снова превратились в обычные человеческие глаза.
— Скажите всем. Когда Вольфы ослабят экран и начнут свою церемонию, мы нападем на фабрику. Все вместе. Мы освободим клонов и заложников, сорвем церемонию и испортим им конвейер. И все это во время передачи в прямом эфире. После нее все наконец поймут, кто здесь хозяин.
— Джек, — сказал Шторм. — Такие вещи на словах всегда оказываются намного проще, чем на деле. Повстанцы уже много раз устраивали массированные атаки, но до сих пор ни черта из этого не выходило.
— У них не было меня с Руби, — объяснил Рэндом. — С нами во главе у них все получится. Я не узнаю тебя, Алекс! Где твой боевой дух? Мы с тобой будем биться в первых рядах, как в добрые старые времена!
— Надеюсь, что нет, — сказал Александр Шторм. — Боже, только не это!
Но взгляд Рэндома он выдержал не дрогнув.
Дэниэл и Стефания Вольфы начали переодеваться за два часа до начала торжественной церемонии. Нет ничего важнее для подобных мероприятий, чем должное обмундирование. Переодевались они в комнате у Стефании. Дэниэл не смог правильно завязать галстук и попросил сестру помочь. Стефания, нисколько не удивившись, покачала головой и уверенными движениями завязала подходящий случаю узел. Затем она критически оглядела костюм Дэниэла и поправила еще несколько разных мелочей. Дэниэл послушно поворачивался, рассматривая в то же время комнату сестры. На квадратный дюйм здесь приходилось больше предметов роскоши, чем иные люди видели за всю свою жизнь, но Стефания искренне считала обстановку спартанской и не упускала случая громко об этом заявить. В конце концов, она была Вольф и с детства привыкла пользоваться только самым лучшим. Дэниэл разделял точку зрения сестры, но предпочитал не кричать об этом на каждом углу. Его мысли занимало совсем другое.
— Наверное, я больше не должна делать для тебя все эти вещи, Дэнни, — сказала Стефания, отступая назад, чтобы полюбоваться плодами своего труда. — Я знаю, ты не любишь, когда этим занимаются слуги, но вообще-то следить за тобой должна Лили. В конце концов, она ведь твоя жена.
— Я даже не знаю, где сейчас Лили, — сказал Дэниэл. — Когда она нужна, ее никогда нет на месте. Но мне, в сущности, наплевать. Не выношу ее вечной болтовни. Несет все какие-то глупости. Иногда мне кажется, что папа заставил меня жениться на ней просто ради шутки.
— Я тебя так понимаю, — сказала Стефания. — Мишель ничуть не лучше. Хорошо сложен, но между шляпой и желудком нет вовсе ничего. Все время опаздывает, забывает поручения и дуется, когда я на него за это кричу. В постели он, правда, хорош, но обаяния в нем — как в вареном яйце. Не надо нам было соглашаться на эти браки.
— Не было выбора. Ты же видела завещание. Либо брак, либо лишение наследства. Кроме того, клану нужен был их бизнес.
— Теперь он у нас есть. С этим, слава богу, покончено. Дэниэл, не трогай галстук! Ни при каких обстоятельствах. Понял? Молодец. Так вот, ты абсолютно прав. Наши супруги так же бесполезны, как… Ох, я даже не знаю. Назови что-нибудь бесполезное.
— Лили и Мишель, — сказал Дэниэл, и Стефания невольно улыбнулась.
— Верно, — сказала она. — Я развелась бы с Мишелем завтра же, если бы не была уверена, что он выкачает из меня все мои деньги до последнего кредита. Да еще постарается влезть в семейный бизнес. Надо было настоять на раздельном владении имуществом, но завещание дорогого папочки связало нас по рукам и ногам. В любом случае это мои деньги и мой бизнес, а Мишель ничего не получит. Скорее я его похороню.
— А что? Это мысль, — сказал Дэниэл.
Стефания метнула в него быстрый взгляд. Интересно, понял он намек? Но лицо Дэниэла оставалось хмурым и озабоченным. Видно было, что разговор этот он поддерживает только из вежливости, а на самом деле думает о другом.
— Послушай, Стеф… Долго нам придется торчать здесь после этой церемонии?
— Дэнни, так надо. Мы пробудем здесь еще по меньшей мере два месяца. Может, три. Даже наш маленький сюрприз не поможет нам отнять фабрику у дорогого Валентина мгновенно.
— Для этого я тебе не понадоблюсь. Я вообще здесь не нужен. Я должен уехать, Стеф. Ты сама знаешь зачем.
— Дэнни…
— Наш отец все еще не умер. И я обязательно отыщу его. Я знаю.
— Дэнни, отец мертв. Он погиб во время захвата Башни Кэмпбеллов. Ты сам при этом был. А в приемной мы видели воина-призрака. Только встроенные компьютеры заставляли этот труп двигаться и говорить.
— Нет! Это был отец! Он узнал меня. Он все еще жив и заперт в тесной клетке гниющего тела. Я должен найти и освободить его, тем или иным путем.
— Но послушай, Дэнни! Наш отец, в каком бы состоянии он сейчас ни был, остался в прошлом. А мы с тобой должны думать о будущем. И он никогда не любил нас, просто заботился о продолжении рода. А мне ты нужен, Дэнни! Мне нужна твоя поддержка, как здесь, так и при дворе. Я не могу сбросить Валентина и взвалить все дела клана только на свои плечи. Мне трудно без тебя, Дэнни, ты же знаешь!
— Зачем я тебе? Чтобы стоять у тебя за плечом в безупречно завязанном галстуке? Чтобы драться на дуэлях за твое доброе имя, а когда дела идут не совсем здорово, держать тебя за руку и утешать? Так у тебя для этого есть Мишель. А если он не подходит, всегда можно кого-нибудь нанять. Настоящая борьба идет вокруг политики и денег, а я в этом ничего не смыслю. — Я должен уехать, Стеф. Я нужен папе. Кроме меня, ему никто не поможет. Многие даже рады, что он умер. Я — это все, что у него осталось.
— Отец мертв! Сколько раз я должна это повторять? Вдолби наконец в свою тупую башку: то, что мы видели, было подделкой, очередным трюком обитателей планеты Шаб, а ты попался на их удочку!
— Я надеялся, что хотя бы ты мне поверишь! А ты тоже считаешь, что я спятил, да?
Дэниэл покраснел, обиженно надул губы и разрыдался как ребенок. Стефания вздохнула и обняла его. Дэниэл, рыдая, прижался к сестре и уткнулся лицом в ее шею.
— Я не могу бросить отца в беде, — всхлипывал он. — До сих пор он не нуждался в моей помощи. А потом он ушел и погиб, и я даже не смог с ним попрощаться. Не успел сказать, как я его люблю.
— Забудь о папе, — сказала Стефания. — Теперь он тебе уже не нужен. У тебя есть я.
