Лин Картер - Конан Бессмертный
— И бежал, конечно, — усмехнулся Зароно.
— Конечно, бежал. Но кроме как в вересковые пустоши, бежать было некуда. Друзья позаботились, чтобы у меня были и оружие, и добрый конь, но пикты позаботились обо мне еще лучше! — заключил он со смехом.
Тем временем корабль уже входил в бухту. На мачте его взвился флаг, и Конан присвистнул:
— Клянусь печенью Крома! Это не просто аквилонец, это корабль из Пуантена!
Они спустились вниз и вышли на берег. К ним присоединились неразлучные Белеза и Тина, увидевшие корабль из окна Главного дома. Тина снова превратилась в обычную девчушку, и ничто в ее облике не говорило о той силе, которая дремала где-то на дне ее детского существа.
Тридцативесельная галера аквилонцев была гораздо меньше и подвижнее больших зингарских или барахских кораблей и потому спокойно подошла к берегу, ткнувшись в песок носом с изящной рострой в виде единорога. На лодочную пристань зингарцев по спущенным сходням сошли четверо мужчин.
— Граф Просперо! — взревел Конан, устремляясь к ним. — И ты, Троцеро! Прах и пепел! Как вы здесь оказались?
На палубе галеры стоял высокий человек в развевающемся одеянии священника Митры. Тот, кого Конан назвал Просперо, указал на него и торжественно ответил:
— Тебя нашел Дектисиус. Он уверил нас, что ты жив и невредим, и привел прямо сюда!
Священник поклонился:
— Вся Аквилония призывает тебя, Конан из Киммерии! Народ восстал против деспота-короля! Во имя Митры, приди и возглавь народное воинство!
— Кром-воитель! Много же переменилось у вас за это лето! — Он обернулся к зингарцам. — Что ж, это только к лучшему, раз уж мне не досталась «Красная Рука» Строма! Золото Траникоса пойдет на служение Митре и народу Аквилонии. А что будет с вами?
— А мы, видимо, вернемся в Кордаву, — ответил Валенсо. — Довольно таиться. Да и Белезе давно пора вернуться в свет.
Девушка покачала головой.
— Нет, я выйду замуж за Зароно. Мы все решили нынче утром. Пусть моим детям не достанется майорат Корзетты, но у нас ведь остаются сокровища Траникоса.
Валенсо вдруг расхохотался.
— За три дня! Кто бы мог подумать! А как же каперство, моя девочка?
— Я убедилась, дядя, что даже самый благородный гранд не в силах избежать ошибок молодости, — лукаво ответила Белеза, вызвав всеобщий смех. — Мы ведь сможем и дальше жить одной семьей, правда? — умоляюще добавила она.
— Но Тот-Амон еще жив, — возразил серьезно Валенсо.
— Пусть только сунется, я ему задам! — встряла Тина, состроив свирепую рожицу.
Все засмеялись еще громче.
— Что ж, — заключил Зароно, отойдя с Конаном в сторонку, — все возвращаются. Я и в самом деле буду рад домашнему очагу и уюту…
— Ночному колпаку, — поддакнул Конан.
— Пусть и ночному колпаку. Мне уже тридцать пять, пора обзаводиться семьей. А ты, глава восстаний и вершитель судеб королей, когда наконец осядешь и заведешь жену и детей?
— Скажу тебе по секрету, — сказал Конан, воспользовавшись тем, что все тормошат и дразнят Тину, а Белеза сердито отбивается за обеих, — осесть я намерен на троне Аквилонии. Ни больше, ни меньше. Король Конан! Звучит, клянусь Кремом!
Роберт Говард, Л. Спрэг де Камп
Волчий рубеж
Перевод Т. Старшиновой, Ю. Лангсдорфа
1
Далекий тревожный рокот барабанов пробудил меня. Не двигаясь, я лежал в кустах, выбранных мной для ночлега прошлым вечером. Затаившись от постороннего глаза, я напрягал слух, соображая, откуда доносятся рокочущие удары, — в этом густом лесу было нелегко определить направление по отдаленным звукам.
Лишь мерный барабанный бой нарушал лесную тишину. Колючие ветви кустарника, оплетенные вдобавок вьющимися растениями, создавали надо мной непроницаемый темный свод. Из своего убежища я не мог видеть ни звезд, ни луны — вокруг простиралась сплошная тьма, черная и глухая, как ненависть врага. Но это вполне устраивало меня: если я почти ничего не вижу, то и сам остаюсь невидимым для чужих глаз.
Ритмичные барабанные удары начинали действовать мне на нервы; они продолжали звучать непрерывно, гулко и угрожающе: бух-бух-бух! — и снова: бух-бух-бух! Не приходилось сомневаться, что этот глухой тревожный рокот предвещает нечто ужасное. Ведь только один инструмент на свете мог издавать эти низкие мерные звуки — боевой барабан пиктов, в который колотят размалеванные дикари в набедренных повязках, варвары, из-за которых дремучие леса по ту сторону границы были полны смертельной угрозы.
По ту сторону был сейчас и я. Один, без всякой надежды на помощь, укрывшись под колючими ветвями густого кустарника, я находился в чужом враждебном лесу, кишевшем полуголыми воинами; испокон веков они чувствовали себя хозяевами этих непроходимых джунглей.
Так! Наконец-то я разобрался, откуда доносятся ритмичные удары! Барабан бил на западе, и я решил, что расстояние до него было не таким уж большим.
Я внимательно проверил свое боевое снаряжение: потуже затянул пояс, на котором висело оружие, попробовал, легко ли выходит из расшитых стеклянным бисером ножен короткий кинжал; затем, убедившись, что все в порядке, я, извиваясь ужом и стараясь двигаться совершенно бесшумно, начал пробираться между колючками и острыми шипами кустарника в сторону неумолкающего барабанного боя.
Я был уверен, что этот ритмичный глухой стук означает что-то определенное, но вряд ли он возвещал о моем присутствии — меня обнаружить пикты еще не могли. И тем не менее зловещее «бух-бух-бух» несло угрозу и предвестие беды всем незваным пришельцам, осмелившимся вторгнуться на территорию дикарей, где на редких лесных полянах стояли их немногочисленные хижины. В рокочущих глухих ударах явственно слышались рев всепожирающего огня и шипенье градом сыпавшихся пылающих пиктских стрел, вопли, исторгаемые нечеловеческими пытками, и свист окровавленных боевых топоров, раскалывающих без разбора головы и воинов, и женщин, и детей. Это было поистине страшно!
Выбравшись из-под колючих ветвей, я в полной темноте осторожно пробирался между стволами гигантских деревьев. Время от времени, когда моего лица или напряженно вытянутых рук касалась какая-нибудь тонкая ветка, мне чудилось, что это хвост одной из тех огромных змей, смертельно опасных для человека, что обитают в этом лесу и, притаившись в древесных кронах, дожидаются добычи; эти твари молниеносно падали вниз и обвивались вокруг тела жертвы.
Но создания, которых выслеживал я, были куда опаснее самых смертоносных гадов. Я шел по верному пути: барабанный бой приближался, и теперь мне приходилось красться все осторожнее — как по острому лезвию ножа. Наконец в просвете между деревьями мелькнул красноватый отблеск, и сквозь грохот размеренных низких ударов я смог различить приглушенное бормотание собравшихся у костра дикарей.
