Лин Картер - Конан Бессмертный
— Кто мог подумать, что он окажется такой дрянью! — в сердцах сказала Белеза. — Ведь он знал об этом кладе!
С самого начала их пребывания в бухте Корвелы Гальборо был единственным человеком, который отваживался уходить в лес на сутки или двое. Домоправитель утверждал, что изучает расположение деревень пиктов.
7
Пещера и демон
Послеполуденный зной заставил всех бросить работу и забраться в тень. Суета на берегу стихла, женщины разошлись по домам, забрав сонных детей, мужчины дремали подле огромного корабля Зароно. Даже стража у ворот сняла шлемы и отставила в сторону тяжелые копья.
В двадцати полетах стрелы от берега покачивалась на мелкой волне «Красная Рука». Зловещие ее паруса были убраны, и даже она в мареве летнего зноя выглядела мирно, как галера какого-нибудь мессантийского купца. Капитан Стром отобрал из команды пятнадцать человек, которым не доверял менее, чем всем остальным, и отправился по берегу на поиски клада — вместе с Конаном и Зароно. Ему пришлось выдержать немало упреков со стороны своих людей после неудачной атаки форта и потери карты, но близкая пожива примирила команду с большими потерями. И все же пираты были очень близки к бунту, и Стром Заячья Губа это знал. Знал это и Конан, подслушавший несколько разговоров в лагере, и не замедлил рассказать об этом Зароно, пока Стром отбирал людей для похода.
— Быть может, этим следует воспользоваться, — кивнул дель Торрес, выслушав друга. — Только прежде надо убрать самого Строма.
— Кром! Это произойдет быстрее, чем ты думаешь! — усмехнулся Конан. — Не спеши входить в пещеру первым, а то мне придется и за твою голову вылить в себя кувшин барахского, а где я его здесь найду?
Зароно потребовал было объяснений, но тут приплыла шлюпка Строма, и разговор пришлось оборвать. Из окна кабинета графа Белеза смотрела, как исчезает в лесу маленький отряд.
— Как вы думаете, они вернутся? — спросила она у дяди, не оборачиваясь. Последнее время ей боязно было смотреть на него: за эти два дня граф словно постарел на десять лет. Он старался держаться как ни в чем не бывало, а Белеза, мало что понимая, но ничем не в силах помочь, старалась делать вид, что ничего не замечает. Но, видит Митра, ей это нелегко давалось!
— Думаю, да, — ответил Валенсо, рассматривая чертеж новой мачты для «Славы Зингары». — Стром все-таки очень рассчитывает получить свою долю. Он побоится выступить против наших объединенных сил на суше. Но конечно, следует выждать не менее дня, прежде чем отправляться вслед за ним в море. Худо только, что у нас может не быть этого дня…
— А что будет со мной? — спросила Белеза.
— С тобой, дитя мое? О чем ты? Мое решение не изменилось. — Он взглянул на Белезу неожиданно лукаво. — А твое? Тебе по-прежнему не нравится Зароно дель Торрес?
— Ах, дядя, не дразните меня, — сказала Белеза тоном капризной девочки, и граф усмехнулся. — Скажите мне лучше, какое отношение вы имеете к Тот-Амону?
Валенсо вздрогнул. Встал из-за стола, подошел к племяннице.
— Ты что-то о нем знаешь. Что?
Взгляд и тон его были так настойчивы, что Белеза, не удержавшись, рассказала ему о страшной ночи, которую пережили они с Тиной. Вспоминая ледяной холод темной тени, прошедшей по коридору, Белеза всхлипнула и расплакалась. В конце концов, она была еще совсем девочка.
— Что ему от нас надо? — повторяла она. — Почему он не хочет оставить вас в покое?
Граф, обняв ее за плечи, ласково гладил затылок девушки.
— Какими только грехами не отмечена юность! Когда я был молод и глуп, меня снедали гордыня и жажда власти. Твой отец был старшим в семье, и майорат отходил ему, я же, как все младшие сыновья, мог рассчитывать только на свои силы. И я решил, что сам завоюю себе свое маленькое графство, пусть его подарит мне сам король за военные и иные подвиги. Я был молод и глуп, повторяю, и все средства казались мне тогда хороши, если хороша цель. Для того чтобы начать свое стремительное продвижение вверх, мне нужно было убрать с дороги одного-единственного человека. Но этот человек был влиятелен и известен, я не мог просто зарубить его мечом на темной улице. И я, глупец, обратился к Тот-Амону, который тогда был чем-то средним между магом и шутом при дворе зингарского короля. Он согласился помочь — за большие деньги, разумеется. Он вызвал демона, смердящее дыхание Нергала, и это чудовище истребило всю семью знатного гранда, истребило с бессмысленной жестокостью. Я, хотевший совершенно другого — скажем, хорошо подстроенного несчастного случая, ужаснулся, когда узнал, что по моей вине погибли женщины и дети. Может быть, именно за этот грех наказал меня Митра, не дав своей семьи… Разыскав Тот-Амона, я обрушил на него град упреков и заявил, что, если он немедленно не уберется из страны, я так или иначе с ним разделаюсь. Его золото я швырнул ему под ноги. Он зашипел, как тысяча змей, но ничего не сказал. А я все же добился, чтобы его выслали из страны, — со смертью соперника я быстро оказался в милости у короля. Тот-Амон уехал, но поклялся отомстить мне за дерзость и свое изгнание.
Граф вздохнул.
— Что же дальше? — спросила Белеза.
— Дальше? Дальше он начал мучать меня — не сразу, нет. Сперва он возвратился на родину — почему, ты уже и сама знаешь — и снова стал там могущественным колдуном, первым в Черном Круге. Лет семь назад я в первый раз увидел его призрак — в своем доме, в углу спальни. С тех пор не проходило и года, чтобы он не явился мне в самый неподходящий момент. Он виделся мне всюду: в горящем камине, в блеске алмазов, в полированной стали, в каплях росы. И меня перестали радовать веселые язычки огня, сияние драгоценностей, добрая сталь и утренняя роса… В конце концов я узнал, что призраки не в силах путешествовать по воде, и на водной глади ни один маг не прочтет оставленных следов. И тогда я решил уплыть куда-нибудь как можно дальше из Зингары. Но он все же выследил меня. Остальное ты знаешь.
— Он опасен? — испуганно прижимаясь к широкому плечу дяди, спросила Белеза.
— А ты забыла вчерашнюю бурю? Он опасен, как клубок ядовитых кобр, ночью забравшихся под твое одеяло.
Узкая звериная тропа, по которой вел их Конан, извивалась и петляла, так что вскоре матросы, непривычные к лесу, потеряли всякое понятие о направлении.
— Проклятый киммериец! — проворчал Стром, но так тихо, что его услышал только идущий рядом Форст, его старший помощник и лучший стрелок в отряде. — Нарочно петляет, чтобы нам потом было без него не выбраться!
Конан вдруг резко остановился и нагнулся к самой земле.
— Видишь этот след, Зароно? — спросил он, указывая на четкий отпечаток подкованного сапога на влажной земле. — Кто-то побывал здесь часа за два до нас! Может, твою карту. Рваная Губа, видел кто-нибудь еще, кроме кормчего? — Стром в ответ на это только что-то прорычал.
