Пилот - Оченков Иван Валерьевич

– Более чем!

– Так я могу надеяться на ваше благоразумие, молодые люди? – обернулся к юношам контрразведчик.

– Так точно! – вытянулись они.

– Вот и славно! В таком случае я не стану занимать ваше время и далее.

– Ваше благородие, – дернулся Витька.

– Слушаю вас.

– А вы не знаете, что с Надей?

– Я так полагаю, вы интересуетесь мадемуазель Ли?

– Да.

– Для вашего здоровья будет гораздо лучше, если вы оставите означенную особу в покое. Что же касается существа вашего вопроса, то, насколько мне известно, отец решил отправить ее учиться в столичный институт. – Поручик бросил взгляд на наручные часы и добавил: – Борт уходит буквально через час. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?

– Более чем. Благодарю вас.

– Вот и чудненько. Господин капитан второго ранга, вы не проводите меня?

В первый момент Зимин опешил от подобного предложения, но сразу же сообразил, что контрразведчик хочет сказать ему что-то непредназначенное для других ушей.

– Прошу! – сделал он характерный жест и двинулся вслед за поручиком.

– Владимир Васильевич, – негромко начал тот. – Я слышал, к вам скоро приедет ваш брат?

– Да.

– Может так случиться, что его превосходительство обратиться к вам с одной просьбой.

– С какой?

– Вы все узнаете в свое время… или нет.

– Какого черта вы темните? В конце концов, будет весьма странно, если я откажу в просьбе родному брату!

– Так-то оно так, но уж больно… в общем, если решитесь, дайте нам знать. Немедленно!

Последние слова уже не были похожи на просьбу, и Зимин это прекрасно понял. Как и то, что никакого иного выхода у него, собственно говоря, и нет.

Март устало развалился на диване и хлопнул по колену друга.

– Приземляйся. Отбой боевой тревоги. Все, можно выдохнуть. Как говорится, инцидент исперчен…

– Исчерпан, – хмуро поправил Ким.

– Темный ты человек, Витька, это же Маяковский!

– Какой еще Маяковский?

– Владимир Владимирович, поэт-футурист и просто глыбища! – ответил Колычев, с некоторым опозданием сообразивший, что толком и не знает литераторов в этой реальности.

Но, судя по кислому виду друга, русская словесность вообще и поэзия в частности его сейчас интересовали меньше всего.

– Март, я должен ее увидеть. Попрощаться. Все сказать… Будь другом, тут же рядом, давай съездим к ней!? – взмолился влюбленный со всей силой своих чувств.

– Ты уверен?

– На все сто!

– Ладно, так и быть. Но надо подумать, как это сделать…

– О чем речь? – спросил только что вошедший в комнату Зимин.

– Владимир Васильевич, мне очень надо, – сбивчиво заговорил Ким, умоляюще глядя на капитана. – Последний раз. Я вас очень прошу, разрешите нам съездить попрощаться с Надеждой. Она ведь все равно уедет. Ничего уже не станет хуже…

Первым побуждением сурового рейдера было обматерить несчастного влюбленного большим петровским загибом, но тот выглядел так трогательно и искренне, что он не смог ему отказать, а может, вспомнив свою юность, и не захотел.

– Черт с вами, молодые люди, – махнул он рукой.

– Спасибо, – едва не бросился ему на шею Витька.

– А вот это уже лишнее, – отстранился капитан. – Тем более времени у вас не так много, так что поторопитесь.

С этими словами он бросил Марту ключи от своего «паккарда», после чего, как будто стесняясь проявленной доброты, продолжил максимально суровым тоном:

– Очень надеюсь, что в этот раз вы меня не подведете. И самое главное: более нигде не задерживаться и ни в какие истории не влипать. Категорически!

– Так точно! Спасибо. Мы мигом! – вразнобой отвечали ему друзья, после чего опрометью бросились к гаражу.

После начала войны все воздушные пассажирские перевозки на Дальнем Востоке были сразу же отменены. Слишком уж велика была вероятность наткнуться на японский корвет. Единственным исключением оставалась «Звезда Владивостока» – роскошный воздушный пакетбот, снабженный тремя палубами разных классов, собственным рестораном и даже люксовыми каютами со всеми удобствами, совершавший регулярные рейсы между Центральной Россией и ее азиатской окраиной.

И именно на этом, не слишком скоростном, но очень комфортабельном, судне отправлялась в свою новую жизнь Наденька Ли. Сменив осточертевшую ей косу и гимназическую форму на взрослую прическу и модный английский костюм из тонкого дорогого шевиота, добавив, пусть и сдержанных, но весьма дорогих украшений и дамских аксессуаров, она выглядела теперь просто сногсшибательно, и сама прекрасно знала об этом. Во всяком случае, все встречные мужчины поглядывали на нее с нескрываемым интересом.

Жаль только, что никто не пришел ее проводить, но, возможно, это и к лучшему. Отец все еще злится, а мачеха никогда ее не любила. Разве что подружки могли бы оценить модную шляпку и сумочку, но она позже непременно сфотографируется и пошлет им карточку. Пусть завидуют…

– Здравствуйте, Надежда, – раздался за спиной знакомый голос.

– Вы? – удивилась девушка, увидев перед собой Марта и Виктора. – Господи, мальчики, как же хорошо, что вы пришли меня проводить!

– Это тебе, – смущаясь, протянул букет из красных роз Ким.

– Спасибо, – мило покраснела барышня.

– Куда летишь? – поинтересовался Март.

– В Петербург. У меня там тетка. Буду учиться в медицинском. Не сразу, конечно, надо сначала гимназию окончить. Но на будущий год – обязательно! Вы себе не представляете, как я об этом мечтала! Сиятельная, блестящая столица. Дворцы, музеи, театры…

Она все щебетала и щебетала, рассказывая о том, как рада оказаться далеко-далеко отсюда, где ее ждет новая, интересная и совершенно замечательная жизнь. Но в какой-то момент даже ей стало неудобно, и она замолчала, заметив, наконец, что Ким как-то похудел и осунулся, а на щеке у него плохо припудренный синяк.

– Уважаемые пассажиры, – раздался хриплый голос из колокола громкоговорителя, – прошу вас проследовать на посадку!

– Мне пора, – вздохнула Надя и, лукаво улыбнувшись, добавила: – Если когда-нибудь появитесь в городе на Неве, можете даже навестить меня. Но только предупреждаю, никаких вваливаний с медведями, шампанским и цыганами без предупреждения! Сначала звонок по телефону, уговоримся на время и место. Потом только обеды, букеты и взгляды горящие.

– Счастливого пути, – улыбнулся в ответ, оценив ее юмор, Колычев.

– Спасибо вам, мальчики, – вдруг вырвалось у Наденьки.

– За что? – удивился Виктор.

– За то, что помогли мне избавиться от Пужэня! И вообще, за все, за все!

С этими словами она подскочила сначала к Киму и чмокнула его в щеку, потом поднялась на цыпочки и проделала то же самое с Мартом и, круто развернувшись, с необычайной грацией и ощутимыми флюидами женственности, торопливо застучала каблучками по пути к посадочному терминалу.

– Мерлин Монро, епта… А она ничего так, секси… – только и смог хмыкнуть Март, глядя ей вслед.

– Ты что-нибудь понимаешь? – недоуменно спросил Витька, когда предмет его страсти исчез за раздвижными дверями.

– Витя-Витя, – покачал головой его приятель. – Ну что тут непонятного? Девчонка она боевая, но при этом еще и умная. Выходить замуж за младшего сына одного из предводителей маньчжурского клана и сидеть взаперти в четырех стенах ей не улыбалось. Клетка – она клетка и есть, даже золотая. Ты на своей шкуре испытал… Вот и нашла двух лох… лосей, которые не побоялись связаться с Пужэнем и всей его родней.

– Но ее репутация?

– А что репутация? Помолвка расстроена, а это главное. И отец поспешил отправить непутевую дочь туда, где ее никто не знает.

– Тогда получается, она нас использовала? – широко распахнул раскосые глаза Ким.

– Аллилуйя! – усмехнулся Март. – Наконец-то дошло! Не просто использовала, а поимела с особым цинизмом. Нет, что ни говори, а все зло от баб, – убежденно резюмировал он. – Поэтому заклинаю тебя всеми буддистскими идолами, перестань быть влюбчивой вороной и займись лучше делом!