Джеффри Лорд - Храмы Айокана (Странствие 19)
Оба сопровождавших Птерина воина сжали рукояти мечей. Спорить не приходилось; оставалось только подчиниться.
Блейд проследовал за жрецом на палубу. Два Священных Воина шли прямо за ним. Разведчик отметил про себя, что оба они не слишком внимательны — расстояние между ними и пленником превышало длину меча. Это значит, что ему может подвернуться неплохой шанс: если он будет достаточно ловок и быстр, то успеет перемахнуть через борт, прежде чем охранники выхватят оружие. Разведчик не заметил на барже ни одного лука: было похоже, что Священные Воины Айокана их попросту не знали. Получалось, едва пленник окажется в воде, он будет вне досягаемости. Конечно, если он бросится в реку здесь, у всех на виду, ни о каком тайном побеге не будет и речи, но догнать его все равно не смогут…
Внизу снова послышались шум, крики, звон цепей, затем открылась крышка люка, находившегося в носовой части баржи. Воздух наполнился таким зловонием, что у Блейда к горлу подступила тошнота. Из люка на палубу вылезли два воина, тащившие грязного, истощенного невольника, совершенно нагого, если не считать набедренной повязки, и такого слабого, что он едва держался на ногах. Он был беспомощен, как ребенок, но стоило ему увидеть Птерина, глаза раба вспыхнули жгучей ненавистью. У него был вид человека, которому нечего терять.
— Раб, — обратился к нему Птерин, — тебе не нравится служба на этой барже, принадлежащей всемогущему Айокану?
Гребец презрительно пожал плечами и сплюнул.
— Да, я вижу, она тебе не по душе. Не все мы рождены ублажать бога, и он никого не держит силой. Он не тиран! Так что я смело говорю тебе, и моими устами говорит Великий Бог: ты будешь немедленно освобожден от службы на этом судне.
Дернувшись и подпрыгнув, словно его ударило электрическим током, раб уставился на Птерина. В глазах несчастного появилась надежда, костлявые, покрытые мозолями и волдырями руки затряслись, по щекам потекли слезы, прочерчивая дорожки на грязном лице.
— Ты говоришь правду, жрец? — хрипло спросил он; — Правду?
— Жрецы всемогущего Айокана не лгут. Ложь не нравится богу. Айокана нельзя гневить!
Птерин повернулся к двум воинам, державшим раба, и приказал:
— Освободите его от службы на этой барже.
— Тогда пусть меня высадят… — начал раб, но не успел закончить фразу.
Подхватив несчастного под мышки, воины потащили его к фальшборту и подняли в воздух.
На губах Птерина появилась недобрая улыбка.
— Я не обманул тебя, — сказал он. — Я освобождаю тебя, несчастный раб. Ступай же с благословением Айокана!
Воины раскачали бьющегося у них в руках человека и вышвырнули его за борт.
Еще в воздухе раб испустил крик животного ужаса. Он с головой погрузился под воду, но тут же выплыл, издав еще более страшный вопль. Когда вечерние сумерки прорезал третий вопль, Блейд подумал, что такие звуки может издавать только человек, которого сжигают заживо. Забыв о стоявших за спиной воинах, разведчик бросился к краю палубы и уставился в воду.
Раба не сжигали заживо — его заживо ели. «Местные пираньи», — ахнул про себя Блейд, не в силах поверить увиденному. Темная вода бурлила от невесть откуда взявшихся маленьких кровожадных белых рыбок, с остервенением набросившихся на человека. Вода покраснела от крови; послышался еще один полный ужаса крик, потом раб вскинул вверх руку — вернее, то, что от нее осталось, обглоданную кость, которую терзали две белые рыбки. Бедняга издал последний, резко оборвавшийся вопль — рыбы впились в горло несчастного. Какое-то мгновение его голова оставалась над алой поверхностью, потом исчезла.
Блейд медленно отвернулся и встретился взглядом с Птерином. Надменно улыбнувшись, жрец заговорил веселым голосом, в котором слышалось ехидство:
— Теперь ты знаешь, воин, как мы отпускаем тех, кто не желает служить всемогущему Айокану. Айокану это нравится. Айокана нужно ублажать!
Разведчик сжал кулаки.
«Если чертов жрец еще раз произнесет эту треклятую фразу, — подумал он, — я схвачу его за ноги и брошу вслед за рабом. Гнусный садист! Выродок… Ничего, я еще посчитаюсь с тобой!»
Увидев ярость в глазах пленника, Птерин отшатнулся и быстро отступил подальше. Четверо Священных Воинов выхватили мечи, окружив разведчика. Несколько секунд Блейд с Птерином с ненавистью смотрели друг на друга, затем жрец, не выдержав, отвел глаза, жестом указав на дверь каюты.
Разведчик молча прошел в свою камеру. Дверь за ним захлопнулась, лязгнул засов. Трясясь от гнева, Блейд опустился на кровать. Он с большим трудом заставил себя успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов. Когда дрожь прошла, он разжал кулаки и глубоко задумался.
Теперь о побеге с баржи не могло быть и речи — раз река кишмя кишит этими маленькими белыми чудовищами. Ему придется подождать, пока судно не пристанет к берегу, там, куда оно направляется — пусть хоть в этом Цакалане, месте жертвоприношений Айокану.
«Спасибо, друг, — мысленно обратился он к мертвому рабу. — Ты умер, но ты спас мне жизнь. Может быть, тебе уже все равно, но я постараюсь отомстить». Он вспомнил предсмертный вопль несчастного и с размаху врезал кулаком по деревянной стене. Это его немного отрезвило.
Ладно, подумал странник, даже если ему и не удастся убежать, Айокан получит куда больше жертв, чем собирался, — уж он-то об этом позаботится! Если ему суждено погибнуть от руки этих выродков, он возьмет с собой всех, до кого дотянется. Недурной подарок для всемогущего бога… Блейд недобро ухмыльнулся. Будем надеяться, это понравится Айокану. Ведь Айокана надо ублажать!
Глава восьмая
Путешествие по Нижней Реке до Цакалана, столицы страны Чирибу, заняло пять дней и пять ночей. Они проплывали мимо отдельных хижин, стоящих на сваях прямо в воде у самого берега, и небогатых деревень; миновали также один большой город с традиционным холмом, в недрах которого располагалось святилище. У причала перед холмом было привязано с полдюжины пирог. По дороге они никого не встретили, если не считать редких барж, подобных той, в которой везли Блейда. По этой реке нельзя было путешествовать на протекающей или неустойчивой лодке: маленькие белые рыбки сожрали бы любого, кто по неосторожности или из-за несчастного случая оказался бы в воде.
Большую часть пути Блейд видел лишь мутную грязную зеленовато-коричневую реку. По обоим ее берегам росли деревья и кустарники самых немыслимых оттенков зелени — от изумрудного до темного хаки. Опять его самым худшим врагом стала скука; правда, к ней теперь добавилось еще и расстройство желудка — видимо, от большого количества тяжелой пищи, которую он ежедневно потреблял в огромном количестве, но без всякого удовольствия.
