Керк Монро - Крысиный Король
Эйнар был первым, кто распознал неожиданную опасность и понял, что произошло — Рэльгонн, по ведомым ему одному соображениям, перенес через Ничто принадлежащего Конану сартака, остававшегося в замке, у дальней коновязи. Теперь клыкастый монстр (и в обычное-то время голубиной кротостью и ласковым нравом не отличавшийся) был донельзя взбешен неприятным даже для привычного человека переходом сквозь пустоту и искал обидчика. Рэльгонн благоразумно переместился на крышу таверны и теперь наблюдал за происходящим сверху, Эйнар, дабы не оказаться покусанным разъяренной тварью, с беличьим проворством забрался на росшую у ограды старую яблоню, Асгерд же, понимая, насколько опасно связываться с сартаком, укрылась в деревянном нужнике, стоявшем в углу двора, заодно затащив туда месьора Атрога. Стражники бросились в дом и теперь взирали на происходящее сквозь дверную щелку.
Сартак несколько раз щелкнул клыками буквально в полупальце от седалища Эйнара, устроившегося на ненадежной ветке яблони, и вовсю вопившего нечто наподобие «Помогите, он меня съест!», затем с хозяйским видом пробежался по двору, изыскивая, на ком еще можно выместить раздражение, и только затем обратил внимание на своего владельца. Точнее, владельцев.
Конан и допплегангер в облике Конана отбежали в сторону, опасаясь, что сартак может ударить их копытом или просто растоптать — характер у ездового монстра был скверный. Даже киммерийцу далеко не всегда удавалось с ним поладить, и Конан недавно приобрел несколько лишних шрамов на руке, поскольку чем-то недовольный сартак задел его клыками. Однако варвар был единственным человеком чью волю сартак признавал и кому позволял собой командовать — эти звери являлись однолюбами и были верны только хозяину.
Сартак остановился и уставился на двух одинаковых киммерийцев. Если так можно сказать о лошади (вернее, ее подобии…), то вид у хищника был до крайности озадаченный: как так, почему вместо одного господина у меня теперь их двое? Что за бред?
…Рэльгонн потом признался, что затея с сартаком могла и не сработать, однако надеялся, что врожденные способности существа из чужого мира, достаточно сообразительного и умеющего распознавать магию, позволят выявить настоящего Конана. Все-таки, под личиной киммерийца скрывалось магическое существо, пускай его и невозможно было отличить от человека при помощи использующегося людьми и каттаканами волшебного искусства — не смотря на очевидную разницу двух рас в облике и устройстве жизни, человек и каттакан шли по одной дороге, их магия была схожа. А вот сартак, порожденный миром Ауруса, владел частицей волшебства неведомого ни людям, ни упырям и наверняка мог почуять чужеродную магию.
Зверь медленно повел мордой, будто принюхиваясь, глянул сперва на первого Конана, потом на второго и…
Это было страшно. Киммериец впервые увидел, на что способен монстр, с виду похожий на обычного жеребца. Сартак, конечно, в своем мире был довольно опасным хищником, но никакой человек не может себе представить, как лошадь в мгновение ока превращается в разъяренного льва!
Сартак бросился на того Конана, что стоял ближе к разбитому колодцу — тот не успел и глазом моргнуть, как острейшие клыки, длиной с человеческую ладонь, впились в шею сзади, ломая хребет и разрывая жилы. Сартак поступил с имитатором так, словно он был мышью, попавший в зубы невероятно оголодавшей кошке — мотал из стороны в сторону, подбрасывал, рвал зубами…
Допплегангер умер не сразу — он тоненько верещал, пытался отбиваться (что было заведомо бесполезно) и начал менять облик, возвращая себе исходную внешность странного серенького существа, с торчащими ребрами и круглой большой головой. Наконец, туловище имитатора, почти напополам разорванное сартаком обмякло.
Ездовой монстр еще немного подержал тело в зубах, потом урони — как выплюнул. Толкнул копытом — не шевелится. Развернулся и потрусил к замершему Конану: ни дать ни взять, обычная лошадь. Ткнулся измазанной в темной крови имитатора мордой в хозяйское плечо.
— Ну и ну, — выдавил киммериец. — Ты, как я погляжу, пострашнее любого тигра будешь. Гвай, ты где? Эй, куда все спрятались? Вылезайте, Гнедой сейчас никого не тронет!
Гвайнард, кряхтя и держась за ушибленную поясницу, подошел к трупу допплегангера, убедился, что тот — мертвее мертвого и только головой покачал:
— Дела-а… Впрочем, имитатор сам виноват. Я же предлагал его отпустить и сдержал бы слово! Асгерд, месьор Атрог, вы там в выгребной яме не утонули? Выходите!
Скрипнула дверь нужника и на пороге показался господин управитель с вытянувшейся физиономией. Асгерд, как всегда, выглядела хладнокровно.
— По мне, так лучше в навозе утонуть, чем оказаться на пути у вашего чудовища, — сказал Аторг, с опаской поглядывая на сартака.
— Полностью согласен, — донесся голос Рэльгонна, доселе не желавшего спускаться с крыши таверны. Упырь знал, что сартак был до невероятия злопамятен. — Если сегодня мои услуги более не требуются, то я откланяюсь и полечу в свой замок, проверить как дела у родственников…
— А где Эйнар? — Гвай оглядел двор, поскольку не заметил, куда броллайхэн спрятался от разъяренного сартака. — Выходи, все кончилось!
Яблоневая ветка наконец переломилась, и Эйнар с воплем полетел в заросли лопухов.
— Будь проклят тот день, когда я согласился взяться за это гнусное ремесло! — донеслось оттуда. — Хватит! Кто как хочет, а я отправляюсь домой! Ужинать и спать!
