Роберт Джордан - Черный камень Аманара
Ночь была соткана из глубокого мрака, звезды сверкали, как алмазы на черном бархате. Конан все еще не смыкал глаз. Выглянул прибывающий серп луны, и когда он поднялся над ним, Конан вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Незаметно он вытащил из ножен кинжал с узким лезвием, расстегнул бронзовую пряжку, скалывающую его плащ, и ползком скользнул в ночь. Трижды он проползал вокруг лагеря, и все это время чувствовал на себе глаза, но он не только не видел никого, но и не нашел следов, которые мог бы оставить невидимый шпион. И внезапно чувство, что кто-то за ним наблюдает, исчезло. Еще раз он обошел лагерь, но снова ничего необычного не заметил. Злой на самого себя он встал и вернулся назад к своему плащу. Карела все еще спала. Обессиленный, он укрылся плащом. Во всем виновата женщина. Он все время ждал предательства с ее стороны – и из-за этого начал видеть и чувствовать вещи, которых не существует.
Когда красное солнце поднялось над горизонтом, Карела проснулась, и они снова поскакали на север. Постепенно волнистая равнина превратилась в гористую местность. Конан спрашивал себя, что нужно этим людям так далеко к северу от караванной дороги. Внезапно девушка помчалась галопом.
– Там! – крикнула она. – За следующим холмом!
Он помчался за ней.
– Карела, назад! Карела!
Она неслась вперед и скоро пропала за холмом. Чокнутая, подумал он. Если паломники все еще там, она непременно обратит на себя внимание. Поднявшись на холм, он остановил коня. Ее нигде не было видно, и он не слышал больше стука копыт ее вороного.
– Конан!
Он повернулся на ее крик. Карела на своем вороном стояла на вершине холма справа от него.
– Кром! Девушка, что ты...
– Я Карела! – крикнула она. – Я Рыжий Ястреб!
Она пронзительно свистнула, и тотчас в ложбинах между холмами из-под земли выросла орда каких-то людей – пестрое смешение ярких одежд и оружия самых разных родов и видов. В мгновение ока он оказался в центре кольца стоящих плечом к плечу бандитов. Он осторожно сложил руки на луке седла. Одно неверное движение, и в него воткнутся четыре болта из четырех арбалетов, которые он обнаружил сразу, а возможно, имеются еще другие.
– Карела, – громко сказал он, – ты сдержишь обещание?
– Я не огорчила тебя неприветливым словом, – колко ответила она, – и не подняла на тебя руки. Я не сделаю этого и впредь. Но я боюсь, что не смогу сказать того же о моих людях. Ордо!
Крепкий чернобородый человек с кожаным браслетом на левой руке вывел своего коня из круга разбойников и остановился перед Конаном. Неровный шрам пересекал его лицо от брови до щетинистой бороды, под которой исчезал. Эта сторона его лица была искажена постоянной издевательской улыбкой. Его кольчуга несомненно раньше принадлежала состоятельному человеку, еще сейчас были заметны следы позолоты. В его ушах качались большие золотые кольца, на боку висел послуживший кривой меч.
– Она назвала тебя «Конан», – сказал рослый бандит. – А я Ордо, капитан Рыжего Ястреба. Я хочу знать – то есть, мы все хотели бы знать, почему мы прямо здесь и прямо сейчас не должны перерезать тебе горло.
– Карела привела меня сюда, – начал Конан и оборвал себя, когда Ордо ударил его кулаком размером с добрый окорок. Уцелевший глаз бандита, казалось, выскочит из орбиты, когда Конан отразил его удар.
Один миг оба они были неподвижны, а потом Ордо взревел:
– Взять его!
Десятки рук схватили киммерийца, вырвали у него меч и сбросили его с седла. Но из-за большого их количества нападающие мешали друг другу, и одолеть его было не так-то просто. Его кинжал нашел себе новое прибежище между ребер, скрытых желтой одеждой – в давке он не рассмотрел, кому они принадлежали; неосмотрительная рука была сломана в локтевом суставе, и несколько большее число людей, чем один, выплевывало выбитые зубы после того, как их лица познакомились с его могучими кулаками. Но численное превосходство было слишком велико, и в конце концов его противникам удалось связать ему руки за спиной и затянуть на его щиколотках кожаный ремень длиною в две ступни. После чего те, кто был обут в сапоги, начали пинать его под ребра. Наконец Ордо разогнал их дикими ругательствами и поднял голову Конана, держа его за волосы.
– Мы называем ее Рыжий Ястреб, – проворчал он. – Ты должен называть ее «госпожа», и не отваживайся больше никогда осквернять ее имя своим грязным ртом! Иначе тебе не жить!
– А почему он вообще должен жить? – спросил человек с лицом хорька, одетый в трофейную кирасу и лейб-гвардейский шлем, которому недоставало конского султана. – Гепакиах захлебнулся в собственной крови из-за кинжала этого парня. А я... – Он неожиданно скривился и выплюнул зуб. – Перережь ему глотку, и мы избавимся от него.
Ухмыляясь, Ордо извлек свой вендийский кинжал с «пламенеющим» клинком.
– Абериусу пришла в голову неплохая мысль.
Внезапно Карела пробилась на своем коне сквозь толпу, обступившую Конана, и ее зеленые кошачьи глаза сверкнули над ним.
– А тебе ничего в голову не приходит, Ордо?
– А, так ты все-таки верна своей клятве? – проворчал Конан. – Милая награда за то, что я спас тебя от невольничьего рынка или кое-чего похуже.
Ордо отпустил его волосы, и голова Конана упала обратно на землю.
– Рыжий Ястреб не может быть спасена – никем и ни от чего! – запальчиво рявкнул он. – Она получше любого мужчины управляется как с мечом, так и со своими мозгами! Не забывай этого!
Карела звонко рассмеялась.
– Конечно, я такая, дружок Конан. Если тебя кто-то и ударил, то это руки моих людей, но не мои. Ордо, мы забираем его в лагерь. Там ты в тишине и покое обдумаешь, что ты с ним хочешь сделать.
Человек со шрамом прокричал приказ, и под руки Конана мгновенно была продета веревка. Разбойники залезали в свои седла. Ордо схватил конец веревки, и они рысью пустились вскачь. Копыта лошадей вздымали пыль и мелкие камешки, которые дождем летели в лицо киммерийцу.
Конан сцепил зубы. Поскольку они связали ему руки за спиной, ему пришлось перевернуться на живот. Острые камни царапали его грудь, и жесткие комья глины раздирали кожу.
Когда лошади остановились, Конан выплюнул попавший в рот песок и грязь и жадно глотнул свежего воздуха. Казалось, не было такого мускула, такой кости, которые бы не болели, и кровь капала из тех его ссадин и царапин, которые не были еще забиты пылью. Он был вовсе не уверен в том, что умереть, волочась в пыли за скачущей лошадью, – это худшая участь, чем та, которую они для него приготовили.
– Ордо! – радостно крикнула Карела. – Ты уже разбил мою палатку!
Она соскочила с седла и побежала к красной полосатой палатке – единственной в лагере. Она стояла, укрытая в ложбине между двумя высокими подковообразными холмами. Скомканные одеяла лежали возле доброго десятка погасших кострищ. Несколько человек принялись снова раскладывать огонь, в то время как остальные вытащили кувшин с килом, крепкой пряной водкой, и пустили его по кругу.
