Роберт Вегнер - Истории мееханского пограничья. Том I. Север
– Все так делают, как я слышал, родители каждого новорожденного ребенка кладут камень на курган, во время спуска с Лысицы.
– А почему?
– Местный обычай? Древняя традиция? Не знаю.
– Этой традиции всего двадцать пять лет, господин лейтенант. Что находится за Лысицей?
– Долина Варес и дорога на юг, в Кален.
– Да, дорога, по которой ездят купцы в Новый Ревендат. Основной путь, соединяющий нас с югом Империи.
– Долина Варес… Это там се–кохландцы вырезали половину Семнадцатого Пехотного Полка?
– Не половину, едва ли треть, господин лейтенант.
– Ты был там?
На мгновение лицо десятника странно окаменело:
– Да, был. Рассказать?
Кеннет оглянулся. Покой и тишина, до следующей пробежки было еще несколько минут. Шпион был связан и под охраной, а в округе не было даже пропасти, в которую он мог бы броситься.
– Говори.
– Клянусь железным хером Ригвира!
***
Кавер Монель, по прозвищу Черный Капитан, стоял на вершине Лысицы, и смотрел на юг. Вид открывался прекраснейший. На небе ни облачка, солнце высоко поднялось над горизонтом, и взгляду, если он был достаточно зорким, открывались детали на пятьдесят миль вперед. Поля, луга, рыбные пруды, два изумрудных при таком освещении озера, огромный массив лесов, села и города, соединенные сетью дорог. Плодородный, богатый, густонаселенный край.
Лысица была форпостом Малого Хребта, горной цепи, о который Мееханская Империя опиралась во время своей военной экспансии. По правде говоря, Империя пересекла Малый Хребет только тогда, когда экономически и политически поглотила земли Вессирской Лиги, после серии неудачных войн на фоне продолжающихся несколько десятилетий объединений семей, смешивания интересов и укрепления политических связей. Дело облегчалось тем, что вессирцы не исповедовали единого бога, но исходили из предположения, что в пантеоне есть место для всех; воинственные секты, которые на протяжении веков создавали теократии в разных местах континента, не смогли убедить их в своей точке зрения. Поэтому религия не была проблемой. Тем не менее, долины между Малым и Большим Хребтами и территории на пятьдесят миль южнее от Малого Хребта, до реки Ванавен, считались вессирскими землями. При достаточно остром зрении можно было с вершины Лысицы увидеть эту реку – серую ленту на горизонте.
Гора была почти милю высотой и выглядела так, будто кто–то когда–то взял могучий молот и ради забавы со всей силы ударил в ее склон. Так и получилась долина Варес, которая формально долиной не была, так, овальная низина диаметром более четверти мили, с двух сторон зажатая скалами, и закрытая почти вертикальной стеной Лысицы. Проход был меньше пятидесяти ярдов шириной, и к нему вела каменная лента имперской дороги, шириною в два воза. Называли это место Воротами Севера, и это было единственное место в радиусе почти ста миль, где купеческие караваны могли пересечь Малый Хребет.
И хотя дорога на вершину Лысицы была узкой, выбитой в дьявольски крутой горной стене, строившие ее имперские инженеры заслужили все почести и награды, которыми могла их отблагодарить человеческая память и признательность. Путь поднимался уклонами, имел восемнадцать поворотов и общую протяженность почти семь миль. Купеческий фургон, запряженный четверкой сильных лошадей, поднимался на вершину целый день. Но и так добирался до Нового Ревендата намного быстрее, чем если бы он ехал сто миль на восток, к Большим Воротам.
Только теперь он поднимался бы на Лысицу три дня. Если не больше.
– Как стадо баранов. – Капитан сплюнул на землю, не понятно, – недовольный видом, или просто избавляясь от скопившейся во рту желчи.
Молодой стражник дернул кадыком. Сам с удовольствием бы сплюнул, избавился от комка густой, липкой мокроты под горлом, но не судьба. У офицера прав намного больше. Лучшее жалованье, лучшая казарма, лучшая порция из общего котла. И плюнуть может, когда хочет.
Но сейчас он ни за что не поменялся бы с капитаном на все его привилегии.
– Ты будешь моим гонцом? Как зовут?
– Вархенн, господин капитан.
Черный Капитан оторвал взгляд от долины и внимательно присмотрелся к нему:
– Бергенец? – Глаза остановились на племенных татуировках, покрывающих щеки, лоб и внешнюю сторону ладоней молодого стражника.
– От деда прадеда.
– Сколько тебе лет?
– Семнадцать, господин капитан.
– А я зять императора. Сколько, я спрашиваю!
– Пятнадцать.
– Ну, это уже лучше. Умеешь этим пользоваться? – Он ткнул пальцем в тяжелый топор за поясом у парня.
– С детства, господин капитан.
– Это хорошо, он тебе пригодится. Что об этом думаешь? – Офицер указал на долину.
Стражник посмотрел вниз. С этой высоты дно долины выглядело как бушующее море. Люди, животные, повозки, все перемешалось и переплелось. В проход вливались новые группы ищущих спасения беженцев. Имперская дорога была забита людьми, возами, стадами домашних животных. Даже здесь, стоя на вершине, он слышал гул толпы. Смешанные голоса людей и животных создавали грозный, мрачный фон. Паника, это слово подкатывалось к горлу обжигающим шаром. Одно слово, один крик о кочевниках, и вся эта масса рванет к ведущей на Лысицу дороге и начнет топтать, душить и умирать. Сначала старики, женщины и дети, а потом остальные. Одно слово убьет больше людей, чем наступающая армия.
Он не знал, что сказать.
– Я тоже так думаю. – Капитан стоял, широко расставив ноги, засунув руки за пояс, вороненая кольчуга, которую он носил поверх черной кожаной брони, глухо звякнула. – Се–кохландцы загоняют их сюда как рыбу в сак. А завтра, не позже полудня, появятся выбрать себе лучше кусочки.
Это было понятно всем. Империя уже три года шаталась под ударами кочевников. Результатом этой войны были пока пять проигранных битв и бесчисленное количество стычек и столкновений, уничтоживших миф о непобедимой мееханской пехоте. Кочевники были не шайкой, сумевшей пробиться на территорию Империи, но стотысячной, закаленной в боях конной армией, прекрасно управляемой, и умеющей использовать свои преимущества. Они передвигались в два раза быстрее пользующихся сетью имперских дорог мееханских полков, избегали сражений, если у них не было, по крайней мере, двукратного превосходства в силе, и били там, где были уверены в победе. Армию кочевников составляли пять больших двадцатитысячных отрядов, а их боевые отряды численностью от ста двадцати до ста пятидесяти лошадей, появлялись практически в любом месте к северу от Кремневых гор. Грабили, жгли, убивали и забирали все, что было у них на пути. Центральные провинции Империи на протяжении почти трехсот лет жили в мире. Села, деревни, даже крупные города не имели стен и были как открытые ульи для роя злых и голодных шершней.