Джон Норман - ТАРНСМЕНЫ ГОРА
Она поднялась на ноги, закрывая глаза руками, пытаясь защитить их от света.
Даже остриженная, она показалась мне необыкновенно прекрасной и очень испуганной с своем коротком пластиковом платье - единственной одежде, разрешенной мулам.
Я снял с шеи металлический ключ и повернул механизм тяжелого замка.
Открыл клетку.
– Хозяин? - спросила она.
– Да.
Крик радости сорвался с ее губ.
Она стояла передо мной, мигая в свете факела, и пыталась улыбнуться.
И казалась очень испуганной. К моему удивлению, она боялась подойти к двери, хотя та была открыта.
Она смотрела на меня.
В глазах ее было беспокойство и ожидание: она не знала, что я сделаю и почему я вернулся к ее клетке.
И страх ее не уменьшился, когда она за мной увидела существа, несомненно, отвратительные в ее глазах, которые со своими факелами висели на потолке вивария.
– Кто они? - шепотом спросила она.
– Необычные люди, - ответил я.
Она смотрела на маленькие круглые тела и необыкновенно длинные конечности с круглыми подушечками вместо ступней и ладоней.
Сотни пар больших круглых темных глаз смотрели на нее.
Она вздрогнула.
Потом снова посмотрела на меня.
Не посмела ничего спросить, но покорно склонилась, как требовало ее положение, и наклонила голову.
Я сказал себе, что клетка многому научила Вику из Трева.
И перед тем как она опустила голову, я прочел в ее взгляде бессловесную мольбу беспомощной рабыни, чтобы ее хозяин, ее владелец, который держит ее цепь, был доволен и добр к ней.
Нужно ли забирать ее из клетки?
Плечи ее задрожали. Она ждала решения своей судьбы.
Теперь, когда я лучше знал, как обстоят дела в рое, я не хотел больше держать ее здесь. Мне казалось, что в войсках Миска она будет в большей безопасности. Больше того, смотрители вивария исчезли, остальные клетки опустели, и она со временем может просто умереть с голоду. Мне не хотелось приходить в виварий время от времени, чтобы кормить ее; к тому же, если понадобится, я смогу запереть ее куда-нибудь вблизи штаба Миска. Если ничего не подвернется, можно ее просто посадить на цепь возле моей клетки.
Вика склонилась передо мной, плечи ее дрожали, но она не смела поднять голову, не смела прочесть свою судьбу в моем взгляде.
Хотел бы я верить ей, но знал, что не могу.
– Я вернулся за тобой, Вика из Трева, рабыня, - строго сказал я, - чтобы забрать тебя из клетки.
Вика медленно подняла голову. Глаза ее сверкали, губы дрожали.
– Спасибо, хозяин, - негромко и покорно ответила она. Глаза ее наполнились слезами.
– Зови меня Кабот, если хочешь.
На Горе я не возражал против владения женщинами, но мне никогда не нравилось, когда меня называют "хозяин".
Достаточно просто быть хозяином.
Женщины, которыми я владел, Сана, Талена, Лара и другие, о ком я не писал, племенные рабыни, нанятые на время в тавернах Ко-ро-ба или Ара, рабыни для страсти, данные другом на ночь в знак гостеприимства, - все они знали, что я хозяин, и этого вполне достаточно.
С другой стороны, я никогда особенно и не возражал против этого, потому что, недолго пробыв на Горе, обнаружил, что это слово вызывает неописуемую дрожь у девушки, когда она его произносит; она в этот момент знает, что она рабыня. Не знаю, так ли было бы с девушками Земли.
– Хорошо, Кабот, мой хозяин, - сказала Вика.
Посмотрев в глаза Вики, я увидел в них слезы радости и благодарности, но было в них и какое-то другое, более нежное чувство, которого я не смог разгадать.
Она поклонилась в позе рабыни для страсти, сложив руки на бедрах, но бессознательно, просительно повернула ко мне ладони. Как будто просила позволения встать и прийти ко мне в объятия. Я строго посмотрел на нее, она повернула ладони к бедрам, снова опустилась на колени и опустила голову, глядя мне в ноги.
Все ее тело дрожало от желания.
Но она рабыня и не смела заговорить.
Я строго посмотрел на нее.
– Подними голову, рабыня.
Она подняла голову.
Я улыбнулся.
– К моим губам, рабыня, - приказал я.
С криком радости и со слезами она бросилась ко мне в объятия.
– Я люблю тебя, хозяин, - воскликнула она. - Я люблю тебя, Кабот, мой хозяин!
Я знал, что она говорит неправду, но не осадил ее.
Я больше не хотел быть жестоким с Викой из Трева, кем бы она ни была.
Через несколько минут я строго сказал ей:
– У меня нет на это времени, - и она рассмеялась и отступила.
Я повернулся и вышел из клетки, и Вика, как ей и подобало, счастливо шла в двух шагах за мной.
Мы спустились к транспортному диску.
Ал-Ка внимательно осмотрел Вику.
– Она очень здоровая, - сказал я.
– Ноги не кажутся сильными, - ответил Ал-Ка, разглядывая прекрасные бедра, икры и лодыжки рабыни.
– Я против этого не возражаю, - сказал я.
– Я тоже, - согласился Ал-Ка. - Ведь можно заставить ее побегать взад и вперед, и они у нее окрепнут.
– Верно.
– Я думаю, как-нибудь я тоже возьму себе женщину. - Потом добавил: - Но с более сильными ногами.
– Хорошая мысль, - сказал я.
Ал-Ка вывел диск из вивария, и мы направились к комнате Миска, а носители гура двигались над нами.
Я держал Вику за руки.
– Ты знала, что я за тобой вернусь?
Она вздрогнула и посмотрела вперед, в темный туннель.
– Нет, я знала только, что ты поступишь, как захочешь.
Она посмотрела на меня.
– Может ли бедная рабыня попросить, - прошептала она негромко, - чтобы хозяин призвал ее к своим губам?
– Приказываю, - сказал я, и ее губы тут же отыскали мои.
***
Позже в тот же день появился Мул-Ба-Та, теперь просто Ба-Та; он привел с собой множество прежних мулов. Они пришли с пастбищ и грибных плантаций, и, подобно носителям гура, в пути они пели.
Одни несли на спинах мешки с лучшими спорами, другие сгибались под тяжестью больших корзин с только что сорванными грибами; эти корзины они несли по двое на палках. Те, что пришли с пастбищ, гнали перед собой длинными заостренными палками больших серых артроподов, скот царей-жрецов, или несли вязанки лоз с большими листьями растения сим, пищи этого скота.
– Скоро зажжем лампы, - сказал Ба-Та. - Мы просто сменим пастбища, вот и все.
– Грибов нам хватит, - заметил один из работников грибных плантаций, - пока мы не посадим свежие споры и не вырастим новый урожай.
– Все, что мы не смогли унести, мы сожгли, - добавил другой.
Миск с удивлением смотрел, как эти люди подходили ко мне и уходили дальше.
– Мы приветствуем вашу помощь, - сказал он, - но вы должны повиноваться царям-жрецам.
