Ирвинг Керидж - Глаз скорпиона
Дорога шла через несколько небольших селений, жители которых от мала до велика, высыпав из домов, с любопытством глазели на кинну и ее эскорт. Но в одной из деревень никто не обратил на них внимания. Люди перекрыли дорогу, не давая проехать всадникам и обозу, но смотрели не на них, а на выступление бродячих комедиантов. Ровена, узнав, что им мешает, остановила начальника охраны, который собирался разогнать народ. Ей самой захотелось посмотреть представление. Толпа расступилась, пропуская кинну вперед.
Комедиантов было четверо. Огромного роста силач, обнаженный до пояса и состоявший, казалось, из одних мускулов, гнул подковы и подбрасывал в воздух тяжелые гири; худой высокий старик в цветастом балахоне пронзительным голосом выкрикивал сальные шутки; худенькая и гибкая девочка в шелковых шароварах ходила на руках. Но взоры всех привлекал молодой человек, который был красив, светловолос, как все илуры, очень хорошо сложен и будто излучал жизненную силу. Он не ходил, а носился, не прыгал, а взлетал, он не просто шел по веревке, натянутой между двумя деревянными козлами, а танцевал на ней и проделывал такие трюки, что все ахали от восторга. Казалось, этот комедиант умел все: подбрасывая в воздух несколько предметов, ловко их ловил, изгибал свое тело, словно у него не было костей, стоя на спине бегущей по кругу лошади, умудрялся жонглировать горящими факелами. Всадники из свиты кинны, то и дело восторженно вскрикивая, откровенно восхищались его искусством. Под конец юноша, подбежал к коню Ровены, начал вынимать из его уха бесконечно длинную ленту. Кинна, с огромным удовольствием смотревшая представление, смеялась и хлопала вместе со всеми в ладоши, а когда молодой человек согнулся в почтительном поклоне, милостиво ему улыбнулась и сказала:
— Ты очень искусен во всем, что делаешь, комедиант. Ты очень порадовал меня. Проси награды.
Юноша снова поклонился:
— Моя госпожа, несколько монет нам, конечно, не помешают, но позволь обратиться к тебе с просьбой. Разреши поехать за твоим обозом. Нам не хочется встречаться с лихими людьми, которые, говорят, промышляют на этой дороге.
Говоря это, он смотрел веселыми искрящимися глазами прямо в лицо Ровене, и она поймала себя на мысли, что никогда еще не видела таких красивых и умных глаз.
— Хорошо, — кивнула она. — Я распоряжусь, чтобы вам заплатили, и разрешаю следовать за нами.
Юноша склонился почти до земли, потом вдруг резко выпрямился, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и снова крепко встал на ноги лицом к Ровене. Кинна звонко захлопала в ладоши.
* * *
Румелия хорошо продумала, как расправится с Ровен ой, еще во дворце. Все было очень просто. Если нельзя, не вызывая подозрений, отравить кинну, то можно запросто подложить в корм ее коню такую травку, от которой животное взбесится, понесет и сбросит всадницу под копыта.
Рано утром под предлогом, что ей нужно осмотреть ногу своей лошади, пораненную в дороге о камень, Румелия подошла к коню кинны и быстро подбросила в торбу с зерном, висевшую у него на шее, пучок травы.
Немного позже коня подвели к Ровене, и она заметила, что тот, обычно такой послушный, упирается и шарахается из стороны в сторону, глаза его налиты кровью, кожа на груди и крупе подергивалась. Кинна погладила коня по морде и выгнутой белой шее, а он, выкатив огромный лиловый глаз, настороженно на нее смотрел и беспокойно перебирал ногами. Как только девушка села в седло, конь рванулся, но она удержала его, и он покорно пошел шагом. Однако Ровена чувствовала, что ее скакун нервничает и подчиняется крайне неохотно. Думая, что конь застоялся и ему не терпится пуститься рысью, она отпустила поводья и даже на миг зажмурилась от удовольствия, подставив лицо свежему утреннему ветерку.
Но вскоре ее конь догнал отряд конных лучников, ехавших впереди, а когда она пожелала его приостановить, не послушался и полетел дальше. Солдаты с удивлением посмотрели на кинну, которая стремительно промчалась мимо, едва не сбив нескольких всадников, попавшихся на пути. Только увидев, что белый конь кинны, взметая клубы пыли, понесся стрелой по дороге, они поняли, что дело неладно, и пустились следом.
Ровена тщетно старалась остановить коня. Что есть силы натянув поводья, она добилась только того, что он, задрав голову с оскаленными зубами, взвился на дыбы и, сделав огромный прыжок, снова пустился галопом. Бедняжка едва удержалась в седле. Ее охватил ужас. Пригнувшись к шее скакуна и отпустив поводья, она уповала лишь на то, что он рано или поздно выбьется из сил и сам остановится. Дорога стремительно неслась навстречу, ветер свистел в ушах, перестук копыт по земле становился все быстрее. Впереди показалась синяя лента широкой реки, и Ровена безотчетно дернула левый повод, стараясь повернуть коня. На удивление, он послушался. Не уменьшая скорости, конь подался влево, сошел с дороги и понесся по равнине, делая огромную дугу.
Ровена краем глаза видела, что всадники, также свернув с дороги, бросились ей наперерез. Она еще сильнее натянула левый повод, заставляя коня сворачивать все больше и больше. Всадники приближались. Впереди всех скакал юноша со светлыми, развевающимися на ветру волосами. Он пригнулся к луке седла и привстал на стременах. Его стройное легкое тело словно парило над конем, покачиваясь в такт его движениям. Ровена с надеждой смотрела на юношу, прилагая последние силы, чтобы удержаться на взбесившемся жеребце. Наконец их кони сблизились и поскакали бок о бок. Юноша протянул руку и крикнул: «Вожжи!» Ровена бросила ему поводья. Конь юноши чуть обогнал белого жеребца, а умелый наездник вдруг стремительным броском кинулся плашмя на холку мчавшегося во весь опор скакуна кинны. От толчка и тяжести неожиданно навалившегося на него человека тот замедлил бег, а юноша тем временем умудрился сесть перед кинной.
Конь постепенно начал переходить на рысь. Он тяжело поводил боками, хлопья розовой пены падали из разодранного удилами рта. Он бежал все медленнее и наконец встал. Юноша спрыгнул и протянул Ровене руки. Как только она оказалась на земле, конь зашатался и рухнул как подкошенный. Огромное тело задергалось, забилось в предсмертной агонии, из глотки вырвалось жалобное ржание, и через несколько мгновений великолепное животное испустило дух. Ровена мягко осела на землю, ноги ее не держали, все косточки ныли, ладони, натертые поводьями, распухли. От пережитого потрясения она не могла говорить, и, когда всадники приблизились к ним, кинна только кивала и показывала пальцем на юношу, который стоял рядом и весело улыбался.
* * *
На следующий день, когда они почти приблизились к горной гряде, им навстречу попался большой табор бродячих сигани. Лучники, заметив их издалека, поскакали вперед и заставили освободить дорогу, а затем вернулись и доложили, что можно продолжать путь.
