Роланд Грин - Путь воина
— Нельзя ли мне?.. — Ливия протянула руку, и Реза вложил в нее пергамент.
— Это писал совсем не писец, — определила она. — Это накарябано его собственной рукой. — Она быстро прочла и почувствовала, как брови у нее поднимаются, а волосы на голове так и шевелятся. — Как он прослышал о нападении?
— Желаете, чтобы я спросил?
— Думаешь, он узнал от госпожи Дорис?
— Скорее всего.
— Если мы спросим, она поймет, что мы обеспокоены и что это она заставила нас беспокоиться. Ни за что не доставлю ей такого удовольствия. Кроме того, возможно, это Арфос трепал языком, а не она.
Лицо Резы ясно говорило, что, по его мнению, следовало сделать с языком молодого человека. Ливия покачала головой:
— Сделать что-либо — значит опозорить его перед матерью. Разве он сделал что-то заслуживающее такого?
— Он возомнил себя достаточно неплохим для вас! — выпалил Реза. — Скорее Атлантида вновь поднимется из вод, прежде чем это станет правдой!
— Если в Аргосе действует магия, то кто знает, что может случиться? — возразила Ливия, но невольно улыбнулась вспышке Резы. У мажордома не было детей, и после того как умерли ее отец и опекун, он начал по-отечески присматривать за ней.
— Чего уж точно не случится, так это того, что Арфос станет подходящим мужем для вас, — упрямо стоял на своем Реза. — Возможно, предоставленный самому себе, он и мог бы исправиться, но разве мать позволит ему выйти из детской, пока жива?
— Возможно, ты говоришь разумно, — признала Ливия. — Но давай вернемся к господину Акимосу. Он говорит, что присылает нам колдуна, который к тому же является капитаном кондотьеров, или капитана, который к тому же еще и колдун. Вместе с двунадесятью молодчиками из его отряда. И вдобавок это не какой-нибудь бродячий кудесник. Он тот самый человек, который убил речного дракона у Великого Моста.
— В Мессантии ему не найдется никаких речных драконов на убой, — сказал Реза. — И мне не нравится принимать у нас шайку чужаков, какой бы там магией ни владел их капитан.
— Если на нас нападет колдун, то колдун же может и защитить нас, — решила Ливия. — Да и колдуны не столь обычны в Аргосе, чтобы мы могли позволить себе выбросить такого, как гнилую капусту. Если же нам придется посылать за ним в Шем или Коф, то это займет больше времени. К тому же о грозящей нам опасности узнает еще большее число чужаков.
— Верно, — признал Реза. — Значит этого — капитана Конана — впустить в дом?
— Да, и даже некоторых из его людей.
— Не всех?
— Лишь столько, со сколькими, по-твоему, ты и другие слуги сможете справиться, если понадобится. И они долго не узнают у нас никаких тайн.
— А, — произнес Реза, лицо у него, казалось, запылало, и Ливия могла бы поклясться, что у него раздулись ноздри, как у старого боевого коня, заслышавшего вдали пение труб.
— Да, я положусь на твое умение изобрести способы выведать эти тайны. — Она улыбнулась: — Если ты не сможешь, я буду гадать, а правда ли ты был сержантом в Туране или всего лишь убирал навоз!
Драхмы господина Акимоса не потянули снабдить лошадьми весь отряд Конана. И их ждал пятидневный поход, прежде чем впереди у залива перед ними выросли белые стены Мессантии.
Поход этот не относился к числу самых легких на памяти Конана. Дороги-то были великолепные, погода ничуть не хуже, а местность выглядела богатой и привлекательной. Но между горным лагерем и Мессантией располагалась не одна винная лавка. Фактически на каждый дневной переход попадалась не одна винная лавка.
Удержание своих людей в строю — или по крайней мере на ногах — до предела истощило силы и терпение Конана. К середине пути он с радостью оставил бы их упиваться до бесчувствия, а сам отправился бы дальше к Мессантии. А уж заняв свое место в доме госпожи Ливии, он мог бы созвать тех, кто достаточно протрезвеет, чтобы прочесть послание, когда оно доберется до них.
Единственный изъян в этом плане заключался в аргосийцах. У Конана было мало причин и еще меньше побуждения доверять им. Они наверняка сочтут, что его люди нарушили один или несколько их запутанных законов. И тогда отряд Конана снова окажется там же, где был, и теперь на них вдобавок ополчится и господин Акимос за то, что они испортили его широкий жест.
Последнюю милю до Мессантии дорога шла под уклон, и даже те, у кого болела голова и пересохло во рту, двигались довольно резво. Конан ехал в арьергарде верхом на приманке для воронов, едва выдерживавшей его вес, в то время как Талуф шагал в авангарде, ведя в поводу отрядного мула. На спине мула лежали растянувшись двое бойцов, которых этим утром не удалось поставить на ноги.
Подъехал конный патруль Воителей, изучил отряд и конановское письмо с печатью Акимоса, а затем пропустил их. Такое случилось еще дважды, прежде чем они добрались до Садовых ворот Мессантии, да и в самой караулке у ворот Воители валандались, пока уже давно не перевалило за полдень.
— Чума на этих жеманных детей, — пробормотал себе под нос Джаренз. — Что они смогут сделать против нас, если мы обнажим мечи?
Конану хотелось смеяться. Некоторые из Воителей по возрасту вполне годились Джарензу в деды. Талуф пожал плечами:
— Только у одних этих ворот я насчитал их сотню. Готов поспорить, что такое множество сможет сделать немало хорошего с двадцатью кондотьерами, из которых ни один не был прошлой ночью трезвым.
Стены Мессантии тоже были достаточно внушительными, чтобы отрезвить любого. Высотой в пять человеческих ростов и по меньшей мере в трех человек толщиной, и это помимо защиты, обеспечиваемой стражами. Даже будь улицы за стенами вымощены золотом, любой не начисто лишенный ума все равно дважды подумал бы, прежде чем пытаться пробить брешь в этих стенах.
Со временем им дали пропуск, кусок пергамента потоньше старого
капитанского патента Конана времен службы в войсках Турана. Им не дали
никаких указаний, как пройти ко дворцу Дамаос, но как они могли заблудиться
в городе более чем в двое меньше Аграпура?
Ответ был таков: чересчур легко. Они ухитрились сделать это по меньшей мере трижды, и последний раз стоил им мула. Похоже, они забрели туда, где между зарей и сумерками людям разрешалось разгуливать только пешком.
— Похоже, нам надо брести назад из этого города позолоченных нужников, — пробормотал один из тех двоих, кому пришлось идти пешком, когда конфисковали мула. — С улиц-то они навоз убирают постоянно, но кладут его себе в головы!
Конан начинал соглашаться с ним, когда они наконец добрались до ворот и стены, которые в Офире сгодились бы для большинства городов. Цветущие лимонные деревья едва возвышались над шедшими по верху стены позолоченными кольями. На шелковом ремне висел большой колокол, а рядом с ним на другом ремне — умягченный молоток. Конан схватил молоток и колотил по колокольчику до тех пор, пока его лязг, казалось, не вызвал эхо в отдаленных горах.
