Вильям Кинг - Победитель троллей
Его голос осип, и слова не прозвучали уверенно. Он говорил как испуганный мальчик. Они оба вздрогнули.
— Все в лагере боятся, кроме твоего друга Готрека. Почему он такой бесстрашный?
Феликс тихо рассмеялся.
— Готрек — Победитель троллей, который поклялся отыскать смерть, чтобы искупить свое преступление. Он отлучен от семьи, дома, друзей. Ему нет места в этом мире. Он смел, потому что ему нечего терять. Он может восстановить свою честь, только если умрет славной смертью.
— Почему ты следуешь за ним? Ты кажешься таким чувствительным…
Феликс хорошенько обдумал свой ответ. Его никогда не спрашивали так откровенно о том, что его побуждало к этому. Под взглядом темных глаз Кирстен ему самому стало важно узнать это.
— Он спас мне жизнь. Потом мы принесли клятву верности на крови. Не знаю, что означал этот ритуал, но я прошел через него.
Он выдавал только голые факты, правдивые, но ничего не объясняющие слова. Умолкнув, Феликс потрогал старый шрам на правой щеке. Он хотел быть честным.
— Я убил человека на дуэли. Вышло много шума. Мне пришлось изменить мой образ жизни, когда я был студентом, а мой отец отрекся от меня. Я был обозлен и нажил новые неприятности с законом. Тогда мы с гномом и встретились — у меня не было никакой цели, я просто странствовал. Предложение Готрека оказалось таким заманчивым, что я просто прилип к этому бродяге. Было проще пойти за ним, чем начать новую жизнь. Иногда меня привлекает его безумное саморазрушение.
Она вопросительно посмотрела на него.
— И ничего больше?
Он покачал головой.
— А что ты? Что привело тебя к Гремящей реке?
Они подошли к поваленному дереву. Феликс подал Кирстен руку, чтобы помочь ей взобраться на ствол, а затем прыгнул сам позади нее. Она подобрала подол своей длинной крестьянской юбки, отведя локон волос за ухо. Феликс подумал, что она очень здорово выглядит в свете двух лун, среди поднимающегося тумана.
— Мои родители были вассалами барона Готфрида, служили в Дилендорфе. Они отдали меня на обучение госпоже Винтер. Оба погибли во время лавины вместе с моими сестрами.
— Прости, — сказал Феликс. — Я не знал.
Она пожала плечами.
— Много людей погибло там. Я должна быть благодарна за то, что оказалась здесь.
Она надолго замолчала, а когда заговорила вновь, ее голос был очень мягок:
— Я по ним скучаю.
Феликс подумал, что тут нечего сказать, поэтому промолчал.
— Знаешь, моя бабушка никогда не уходила дальше чем на милю от Дилендорфа. Она даже никогда не видела старый замок изнутри. Все, что она знала, была ее хижина и полоска поля, на котором она работала. А я уже видела горы, города и эту реку. Я ушла дальше, чем она даже могла мечтать. В любом случае, я счастлива.
Феликс посмотрел на нее. Среди теней, лежащих на ее щеках, он мог заметить поблескивавший след от слез. Их лица были очень близки. Позади нее клубился речной туман, быстро густея. Ему с трудом удалось рассмотреть воду. Кирстен подошла ближе.
— Если бы я не пришла, я бы не встретила тебя.
Они поцеловались, неумело, как в первый раз. Просто губы коснулись губ. Феликс наклонился вперед и запустил руку в ее длинные волосы. Они прижались друг к другу, не насытившись, пока поцелуй не стал более глубоким. Их руки начали страстно блуждать, нащупывая тела друг друга под толстым слоем одежды.
Они наклонились слишком сильно. Кирстен слабо вскрикнула, когда они свалились со ствола дерева на мягкую мокрую землю.
— Мой плащ весь грязный, — сказал Феликс.
— Может, ты лучше его снимешь. Мы можем лечь на него. Земля вся мокрая.
Под тенью мертвых холмов они любили друг друга в тумане и лунном свете.
— Где ты был, человечий отпрыск, и почему ты выглядишь таким довольным? — строго спросил Готрек.
— Ниже по реке, — с невинным видом ответил Феликс. — Просто гулял.
Готрек поднял свою густую бровь.
— Ты выбрал неподходящее время для простых прогулок. Посмотри, как густеет туман. Я чую колдовство.
Феликс почувствовал, как страх пробрал его до костей. Его рука потянулась к мечу. Он вспомнил туман, окружавший торфяник возле Круга Темных Камней, и то, что он скрывал. Он обернулся и посмотрел в темноту.
— Если это так, то что мы должны сказать об этом Дитеру и барону? — спросил он.
— Я уже предупредил оруженосца вельможи. Охрана удвоена. Это все, что они смогли сделать.
— А что ты сам собираешься предпринять?
— Иди поспи, человечий отпрыск. Скоро твоя очередь караулить.
Феликс улегся на спину на мешок с пшеницей и укрылся плащом. Он долгое время пытался заснуть, но все время думал о Кирстен. Когда Ягер смотрел на Моррслиб, Малую луну, ему казалось, что он видит лицо девушки. Туман сгущался, поглощая все звуки, за исключением тихого дыхания Готрека.
Когда же он наконец заснул, ему снились мрачные сны, в которых он видел ходячих мертвецов.
Вдалеке раздалось жалобное лошадиное ржание. Чья-то большая рука легла на рот Феликсу. Он испуганно вздрогнул, решив, что Ларс пришел отомстить.
— Тише, тише, человечий отпрыск! Что-то объявилось. Будь тихим, как мышь!
С Феликса мгновенно слетели остатки сна. Глаза были сухи и утомленны, все мышцы болели от жесткого матраса из мешков. Он чувствовал себя усталым и вялым.
— Что случилось, Готрек? — тихо спросил он. Победитель троллей жестом приказал ему молчать и принюхался.
— Что бы это ни было, оно мертво уже много времени.
Феликс вздрогнул и плотнее закутался в плащ. Он чувствовал, как страх сжал его нутро. Чем больше в его сознание проникало значение слов гнома, тем больше он старался сдержать свой страх.
Феликс пристально вгляделся в туман. Тот накрыл всю землю, не давая увидеть предметы дальше, чем на длину копья. Если бы Феликс напряг все свои чувства, он бы мог различить противоположный конец повозки. Он оглянулся, опасаясь, что что-то ужасное может возникнуть из темноты и появиться у него за спиной.
Стук его сердца громко отзывался в его ушах, и он вспомнил слова Манфреда. Его воображение нарисовало костлявую руку, тянущуюся, чтобы схватить его и увлечь в глубокую темную могилу. Мышцы, казалось, заледенели и стали неподвижны, и ему пришлось побороть себя, чтобы заставить их двигаться и схватить рукоятку меча.
— Я собираюсь сходить на разведку, — прошептал Готрек. Прежде чем Феликс успел возразить или последовать за ним, гном бесшумно выбрался из повозки и исчез в тумане.
Теперь Ягер чувствовал себя совсем одиноко. Это походило на то, как если бы он очнулся от одного ночного кошмара, чтобы оказаться в другом, куда более страшном. Он был один в темноте и густом тумане. Он знал, что за гранью его воображения бродят голодные, неутомимые существа. Какое-то врожденное чутье подсказывало ему именно это. Он знал, что если покинет повозку, то умрет.
