Анджей Ясинский - Толлеус, искусник из Кордоса
Глава 13
Толлеус. Крылья веры
Дорога на Широтон
Погода испортилась. Все последние дни ярко светило солнце, но сегодня поднялся пронизывающий ветер и небо заволокли тяжелые грозовые тучи. Очень не хотелось собирать голема под проливным дождем, но все шло именно к этому. Впрочем, выбора у Толлеуса не было.
Правда, дело двигалось значительно быстрее, чем в прошлый раз. Может быть, искусник уже поднаторел в сборке, а может, сказывалась помощь Оболиуса. Раньше каждую лапу на свое место приходилось подтягивать с помощью искусных нитей, тщательно рассчитывая каждое действие. Теперь же достаточно было скомандовать пареньку, и он, кряхтя от напряжения, волок нужную деталь куда покажешь. Прошел какой-то час, а облик голема уже был вполне узнаваем. Только сейчас, лежа на земле с растопыренными лапами, он больше напоминал паука, раздавленного гигантским башмаком.
К обеду все было готово. Толлеус выполнял окончательную сборку в гордом одиночестве, снова отправив помощника за едой и в этот раз строго определив перечень продуктов.
Гроза, погромыхав над головой, прошла стороной, и небо начало светлеть. Вернулся Оболиус и замер на спине лошади, глазея, как шестиног вытанцовывает круги вокруг искусника. Старик не спешил забираться внутрь бадьи: разъезжать здесь негде, да и не нужно. Окончательную настройку можно провести, сидя в сторонке. К тому же, пока работа лап не отлажена, забираться внутрь чревато, голем ведь и перевернуться может. Толлеусу повезло, что этого не случилось, когда он в Беллусе поехал на ночь глядя тестировать прошлую модель Паука.
Надо сказать, голем претерпел серьезные изменения. Памятуя о пожаре, старик сделал лапы не из толстых деревянных балок, а из железных прутьев в два пальца толщиной. Дороже, конечно, зато надежнее. Также изменилось тело. Раньше купальня выполняла главную несущую роль, а тонкие деревянные жерди сверху годились лишь для того, чтобы натянуть на них тент и чтобы легче было держаться на ухабах. Теперь каркас выполнен из тех же железных прутьев.
Шесть штук, изгибаясь дугой, выходили из-под днища купальни и, подобно растопыренным пальцам, обхватив ее, куполом сходились над головой. Еще один прут опоясывал бадью по верхнему краю примерно по центру получившегося ажурного шара. Были и менее заметные изменения: манокристалл Толлеус сделал съемным, все амулеты разместил в небольшом сундучке и защитил его от воришек и прочих напастей. Теперь огонь Пауку не страшен. В худшем случае сгорит деревянная купальня, но на ходовые качества голема это никак не повлияет.
Старик нежно погладил свое творение, бросив самодовольный взгляд на выпучившего глаза помощника. Но юнец, вместо того чтобы бухнуться на колени или как-то еще проявить свое восхищение, ткнул пальцем в голема и дерзко заявил:
– По хорошей дороге с такими ступнями ходить будет неудобно.
Толлеус фыркнул:
– Ну и молодежь пошла!
Потом задумался. Он и сам знал, что парнишка прав. Ступни у Паука – большие железные блины со сменной деревянной прокладкой снизу. Они незаменимы на рыхлой или болотистой почве. А на твердой поверхности только мешают. Но не делать же их съемными!
– Ну и что ты предлагаешь, молодой человек? – уперев руку в бок, учительским тоном спросил он.
– Дык это… Пусть на цыпочках ходит! – легко нашелся помощник. И, пользуясь замешательством старика, начал преспокойно выкладывать на дерюгу привезенные сыр, хлеб и колбасу.
Чтобы научить голема ходить на цыпочках, требуется другая конструкция ступней (опять расходы!), а также время на доводку походки. Однако Толлеус твердо решил этим заняться при первой возможности. Такое усовершенствование обещало экономию маны на хорошей дороге при увеличении скорости за счет удлинения лап. Да и в городе в случае чего проще будет передвигаться: не наступишь широченной паучьей ступней на что-нибудь хрупкое. Это все потом. А сейчас пора в путь.
Голем, управляемый посохом искусника, послушно взобрался на телегу, пока Оболиус держал нервно вздрагивающих лошадей под уздцы. Проехав по заросшему кустарником полю не больше полулиги, повозка вырулила на дорогу и затряслась в сторону оробосской столицы.
Нужно было спешить. Широтон, неведомый, но такой манящий, ждал там, впереди, где края дороги сходятся в точку. Купцы, чинно восседающие на тюках с поклажей, доедут за восемь дней. Маршрут выверен в обе стороны: постоялые дворы и городки выстроились вереницей как раз на расстоянии дневного караванного перехода друг от друга. А всадник без поклажи покроет за день двойное расстояние и опять-таки устроится на ночлег с комфортом в придорожной гостинице. Очень удобно. Но не тогда, когда приходится нарушать устоявшийся уклад. Толлеус хоть и выехал из Беллуса с максимальным запасом, но задержался в пути. И теперь надо прибыть на место не за семь, а за пять дней. Это возможно, но остановки придется делать прямо посреди тракта. И совершенно не остается резерва времени на вероятные неожиданности. Старик удалился от Кордоса всего на два с половиной дня пути, при этом задержался на втрое больший срок. Пугающая тенденция. Все же искусник верил в удачу и был полон решимости преуспеть в своем начинании.
На груженой повозке, запряженной далеко не лучшими скакунами, сильно не разгонишься. Зато можно ехать дольше, до самой темноты, а провиант закупать по дороге.
Скрипя колесами, телега уверенно катила вперед, оставляя за собой в пыли прямые линии следов с отпечатками подков посредине. Понукать лошадей не было смысла: они не выдержат быстрого темпа. Покупать других Толлеус не планировал – хорошие скакуны дорого стоят. И все же старику, сидящему сзади, казалось, что едут они слишком медленно. Проводив печальным взглядом ворону, которая в несколько энергичных взмахов крыльями обогнала путников, он грустно вздохнул. Чародей из видений умел летать. Он был быстр и свободен, как ветер. А старик навсегда прикован к земле, как гад ползучий.
– А ты почему при бабке? – хрипло бросил Толлеус в спину юному вознице и потянулся за флягой, чтобы промочить горло. Сделав несколько шумных глотков, он продолжил расспросы молчаливой спины: – Родители-то где? Живы?
Оболиус, насупившись, повернулся:
– Мамка пьет. А кто папка, неведомо… Так что, почитай, сирота. – Парень отвернулся с явным намерением прекратить беседу.
Толлеус развел руками, мол, дело житейское, бывает. Все же он твердо решил побольше узнать о своем спутнике, которого подкинула ему судьба в образе сварливой трактирщицы.
