Леонард Карпентер - Конан и осквернители праха
Болтовня подвыпившего Исайаба лилась непрерывным потоком, словно воды вечного Стикса. Выслушивать откровения приходилось в основном Конану. Зефрити судьба пощадила: Осгар подозвал ее к себе и велел ехать рядом. Стигийка послушалась, но немедленно принялась дразнить своего господина. Это чувствовалось по его резкому тону и жестам. Зефрити то и дело хихикала.
Еще немного подальше возделанные поля кончились. По обе стороны дороги раскинулись заросшие тростником плавни. Дамбы, если они там и были, либо смыла, либо покрыла вода. Стикс, вздувшийся от ливней в джунглях и от таяния снегов в далеких южных горах, с угрожающей силой надвигался на сушу. Скоро мощенная белым камнем дорога превратилась в невысокую насыпь, тянувшуюся через самое настоящее море. Вода отливала желтым в лучах клонившегося к западу солнца. Дважды всадникам приходилось спешиваться и переправляться через широкие каналы. Лошади плыли сами, людей перевозили тростниковые лодки, управляемые смуглыми гребцами в набедренных повязках.
Потом они снова увидели перед собой Абеддрах. Шпили и бастионы зубчатым силуэтом громоздились на фоне пламенеющего западного горизонта. Слышно было, как ревели на зиккуратах трубы жрецов. Дым поднимался над жертвенниками и очагами, окрашивая солнце в густой багрянец. Несмотря на вечерний час, прибавилось движения и по дороге, и по каналам. По дороге следовали бычьи повозки, груженные мехами и фруктами, и окованные серебром колесницы, влекомые легконогими лошадьми. По каналам двигались баржи. Они везли кипы тростника и громадные камни, предназначенные для строительства.
Вскоре по сторонам дороги потянулись первые городские постройки. В основном это были глинобитные развалюхи, а то и вовсе палатки из обдрызганных одеял, растянутые веревками по берегам каналов. Голые грязные дети задорно галдели, выскакивая прямо из-под копыт лошадей. Их родители бродили по мелководью, пытаясь поймать угрей или раков на ужин. В нескольких шагах от людей дремали и грелись на вечернем солнышке здоровенные обленившиеся крокодилы.
При виде этих последних у Конана заурчало в животе, а перед мысленным взором пронеслись картины недавней схватки в подземелье.
И вот наконец неудачливые могильные воры достигли главных ворот города. Это было весьма впечатляющее сооружение с мощной укрепленной аркой, выложенной цветными плитками и причудливо подсвеченной факелами, разгонявшими сумерки. К немалому удивлению Конана, Осгар направил свой маленький отряд мимо ворот. Пришлось ограничиться лишь заманчивым зрелищем товаров, которые как раз осматривала таможня, да поглазеть издали на пеструю толпу, сновавшую туда и обратно.
Проехав некоторое расстояние вдоль стены, путешественники добрались до перекрестка.
– Вон тот северный тракт, – пояснил Конану Исайаб, – ведет на Ирук и далее в Хайборийские страны. А тот, что уходит на запад, тянется до самого Асгалана и упирается в море. Вдоль этих-то дорог и расположены великие города-государства Шема. Я отважился бы сравнить их с самоцветами, вставленными в ожерелье. Нигде больше в мире нет такой богатой торговли!
У дальнего от них угла перекрестка стояло обширное, приземистое строение из высушенного солнцем кирпича – наполовину укрепление, наполовину жилье. Ворота в обнесенный стенами двор стояли распахнутые, внутри было видно мерцание факелов и слышался гомон, в котором переплетались голоса людей и животных. Осгар первым въехал во двор и оглушительно проревел:
– Эй, слуги, проснитесь! Гости, навострите уши! Ваш хозяин приехал!..
Глава пятая
Танец Зефрити
В воздухе, напоенном ароматами постоялого двора, витала музыка. Рокот струн, звон цимбалов, густой дух жарящейся баранины, сладость медовых тянучек – от всего, вместе взятого, голова шла кругом. А если к тому же обоняние и слух постояльцев не были слишком притуплены неумеренным питием, они могли насладиться разговорами и серебряными колокольчиками женского смеха, не говоря уже о неисповедимой смеси благовоний, курений и дурманящего дымка, – смотря чем были заряжены курительные трубки и кальяны в темных уголках помещения.
Главная комната, объемистая и просторная, была разделена на небольшие альковы невысокими изящными арками, прикрепленными к колоннам, на которые опирался потолок. В альковах и вне их пол был разного уровня, но повсюду лежали подушки и стояли низенькие столики с едой и питьем. За столиками возлежали постояльцы и посетители. На потолках альковов поблескивала замысловатая мозаика. Она, впрочем, не могла равняться со звездным небом, которое служило единственной крышей многим гостям караван-сарая в эту знойную шемскую ночь. Двор украшали цветущие лозы, карабкавшиеся по стенам, а посередине плескался фонтан.
– Вот уж не ожидал, что главарь вашей воровской шайки так богато живет, – за бокалом желтоватого пальмового вина сознался Исайабу Конан. Он сидел, скрестив ноги, в освещенном лампами алькове, и усталости от завершенной накануне дальней дороги не было и в помине. Великан-киммериец красовался во взятых поносить шелковых штанах и шелковой же безрукавке. Жесткую черную гриву покрывал неплотно намотанный полосатый тюрбан. Конан добавил: – Прямо царский пир задал нам твой ванир.
– Да, живет он не бедно. Здесь, в Абеддрахе, он почти вельможа... – Шемит кивком головы указал на светлобородого северянина: тот, разодетый и увешанный драгоценностями, стоял на пороге, принимая увенчанных тюрбанами гостей. – В его постоялом дворе, – продолжал Исайаб, – ты не встретишь каких-нибудь вечно ссорящихся паршивцев, что ездят по пустыням с западными караванами. Здесь селятся лишь богатейшие торговцы, те, что торгуют всякой роскошью. Иногда им случается подзадержаться в дороге, и они прибывают к воротам, когда те уже заперты на ночь... – Исайаб подмигнул киммерийцу. – Ну, мы-то с тобой понимаем, что каждому хочется немножко поторговать, обойдясь без никому не нужных заморочек с таможней...
– М-да, Осгар, конечно, умница, – проворчал Конан. Опустошив свой бокал, он потянулся к кувшину на столе. – Как добычу делить, он прямо сирота и вот-вот по миру пойдет под бременем общих расходов. И добыча-то ничтожная, и камни дешевые, и золото с примесью. А как продавать, так прямо произведениями искусства торгует.
– Да... – Исайаб глубокомысленно поболтал в чаше остатки вина. – Абеддрах часто напоминает мне глубокий пруд из тех, что остаются, когда отступает разлив. Сверху блестит, как хрусталь, зато внизу – ил непроглядный. Чтобы свободно плавать в обоих слоях, надо быть рыбкой особой породы. Такой, например, как Осгар... – Исайаб посмотрел на Конана и сказал: – Чужеземцам это иногда удается лучше, чем местным.
![Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]](/uploads/posts/books/103310/103310.jpg)
![Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]](/uploads/posts/books/104290/104290.jpg)
