Джон Норман - ТАРНСМЕНЫ ГОРА
И я увидел, как роговые лезвия скрылись в передних конечностях Сарма, он прижал конечности к груди и прекратил сопротивление, даже поднял голову, чтобы еще уязвимей стала труба, соединяющая ее с грудью.
Челюсти Миска перестали сжиматься, он стоял как бы в нерешительности.
Теперь он может убить Сарма.
Хотя переводчик, висевший на шее Сарма вместе с церемониальным набором инструментов, не был включен, мне не нужен был перевод, чтобы понять отчаянный набор запахов, который испустил перворожденный. Я помнил этот сигнал, хотя он был короче тогда. Он был обращен ко мне и пришел их переводчика Миска в комнате Вики. Если бы транслятор Сарма был включен, я бы услышал:
– Я царь-жрец.
Миск разжал челюсти и отступил.
Он не мог убить царя-жреца.
Миск отвернулся от Сарма, медленно приблизился к Матери, на его теле большие пятна свернувшейся зеленоватой жидкости обозначали места ран.
Если они говорили друг с другом, я никаких сигналов не уловил.
Может, они просто смотрели друг на друга.
Меня больше интересовал Сарм, который угрожающе поднялся. И тут я, к своему ужасу, увидел, как он снял с горла переводчик и, размахивая им на цепи, как булавой, набросился на Миска и сильно ударил его сзади.
Ноги Миска подогнулись, и он опустился на пол.
Я не мог сказать, умер он или просто оглушен.
Сарм снова выпрямился во весь рост; как золотое лезвие стоял между Миском и матерью. Он снова надел на шею переводчик.
Я ощутил сигнал Матери, первый ее сигнал Он был едва слышен. Она сказала:
– Нет!
Но Сарм оглядел неподвижные ряды царей-жрецов и, удовлетворенный, раскрыл свои огромные лезвия и направился к Миску.
В этот момент я вырвал вентиляционную решетку, с воинственным криком города Ко-ро-ба спрыгнул на помост Матери и с обнаженным мечом встал между Сармом и Миском.
– Стой, царь-жрец! - крикнул я.
Никогда нога человека не вступала в это помещение, и я знал, что совершаю святотатство, но мне было все равно, потому что в опасности был мой друг.
Ужас охватил ряды царей-жрецов, антенны их бешено задвигались, золотые тела дрожали от гнева, должно быть, сотни их одновременно включили свои переводчики, потому что отовсюду я услышал угрозы и протестующие крики. Слышались крики "Он умрет!", "Убейте его!", "Смерть мулу!" Я чуть не улыбнулся, потому что невыразительные механические голоса трансляторов так контрастировали с возбуждением царей-жрецов и содержанием их выкриков.
Но тут сзади, со стороны Матери, снова послышался отрицательный сигнал; он отразился в сотнях трансляторов: "Нет!" Это сказали не они, это произнесла лежавшая за мной коричневая и сморщенная Мать.
– Нет!
Ряды царей-жрецов дрогнули в сомнении, затем вновь неподвижно застыли. Они стояли, как золотые статуи, и смотрели на меня.
Только в переводчике Сарма послышалось:
– Он умрет.
– Нет, - сказала Мать, и это слово повторил переводчик Сарма.
– Он умрет, - настаивал Сарм.
– Нет, - сказала Мать. Ее ответ снова донесся из транслятора Сарма.
– Я перворожденный, - сказал Сарм.
– Я Мать, - ответила лежавшая за мной.
– Я делаю, что хочу, - сказал Сарм.
Он посмотрел на тихие неподвижные ряды царей-жрецов и увидел, что никто с ним не спорит. Теперь и Мать молчала.
– Я делаю, что хочу, - снова послышалось их переводчика Сарма.
Его антенны уставились на меня, как будто пытаясь узнать. Они осмотрели мою одежду, но на ней не было надписи запахами.
– Пользуйся глазами, - сказал я ему.
Золотые диски на голове сверкнули и нацелились на меня.
– Кто ты? - спросил Сарм.
– Я Тарл Кабот из Ко-ро-ба.
Мгновенно блеснули лезвия Сарма и остались обнаженными.
Я видел Сарма в действии и знал, что он обладает невероятной скоростью. Я надеялся, что увижу его нападение. Вероятно, он ударит по голове или горлу, потому что, с его ростом, ему легче до них дотянуться и потому что он хочет покончить со мной как можно быстрее, чтобы потом заняться главным делом - убить Миска. Тот по-прежнему лежал за мной, мертвый или без сознания.
– Как ты посмел прийти сюда? - спросил Сарм.
– Я делаю, что хочу, - ответил я.
Сарм распрямился. Он так и не убрал свои лезвия. Антенны прижал к голове.
– Кажется, один из нас должен умереть, - сказал Сарм.
– Возможно, - согласился я.
– Что с золотым жуком?
– Я его убил. - Я указал на свой меч. - Давай, начнем.
Сарм сделал шаг назад.
– Это невозможно, - сказал он, повторяя слова Миска, когда-то сказанные мне. - Большое преступление - убить золотого жука.
– Он мертв, - ответил я. - Давай, начинай схватку.
Сарм сделал еще шаг назад.
Он повернулся к ближайшему царю-жрецу.
– Принеси мне серебряную трубу.
– Серебряную трубу, чтобы убить всего лишь мула? - спросил царь-жрец.
Я увидел, как начали сворачиваться антенны царей-жрецов.
– Я пошутил, - сказал Сарм царям-жрецам, которые не ответили. Они продолжали стоять неподвижно, глядя на него.
Сарм снова приблизился ко мне.
– Большое преступление - убить золотого жука, - сказал он. - Позволь мне убить тебя быстро, или я отправлю тысячу мулов в помещения для разделки.
Я немного подумал.
– Если ты умрешь, - спросил я, - как же ты их отправишь в помещения для разделки?
– Большое преступление - убить царя-жреца, - заявил Сарм.
– Но ты ведь хотел убить Миска.
– Он изменил рою.
Я возвысил голос, надеясь, что он долетит до преобразователей всех царей-жрецов.
– Сарм изменил рою, - воскликнул я, - этот рой умирает, а он не позволяет основать новый.
– Рой вечен, - сказал Сарм.
– Нет, - сказала Мать, и это слово опять донеслось из переводчика Сарма и отразилось в тысяче трансляторов царей-жрецов во всем огромном помещении.
Неожиданно с невероятной, невообразимой скоростью правое лезвие Сарма устремилось к моей голове. Я почти не видел удара, но за мгновение до этого заметил, как напряглись мышцы его плеча, и понял, что меня ждет.
Я нанес ответный удар.
Быстрое живое лезвие Сарма было еще в целом ярде от моего горла, но тут оно встретилось со сталью горянского меча, который я пронес через осаду Ара, который устоял перед мечом Па-Кура, убийцы Гора, а его до того времени называли самым искусным фехтовальщиком планеты.
Мне в лицо ударил поток зеленоватой жидкости, я отскочил в сторону, одновременно вытирая лицо и глаза кулаком.
Через мгновение я был готов к новой схватке, мое зрение прояснилось, но я увидел, что Сарм теперь ярдах в пятнадцати от меня, он медленно поворачивается и поворачивается в первобытном невольном танце боли. Запах боли, который я ощущал через его переводчик, заполнил помещение.
